Д. А. Шульке, «Возрождение идолопоклонства. Колдовство и Образ божественного»
Образ и Дух
Каждое телесное и проявленное существо является истинным зеркалом того, что в нем содержится. Вся Вселенная в целом представляет собой совокупность разнообразных характеров и природы вещей. Взаимоотношения, особенности, стили, приложения, увлечения...все характеристики формируются и объединяются для создания единой реальности.
— Арнольдо Крумм-Хеллер, «Logos Mantram Magic»
Вера в то, что определенные объекты содержат и излучают магическую силу, получившая в академических кругах название фетишизм, с древности принимала множество форм. Этот термин также включает в себя колдовство, создающее образы, и весь сопутствующий ему набор обрядов. Почитание таких объектов, называемое «идолопоклонством» в авраамических религиях, рассматривалось как грех, ошибка, преступление, мерзость или ересь. С точки зрения практикующего традиционное колдовство, концепции, называемые посторонними фетишизмом и идолопоклонством, являются частью комплекса магических знаний и практик, которые, при правильном использовании, допускают различные уровни взаимодействия с духовной силой. Источают ли такие образы проклятие или благословение, именно сакральность их происхождения и использования, выходящая за пределы внешнего определения, отчасти возвышает их силу.
Исследования магии образов в колдовстве, написанные как с точки зрения практиков, так и с точки зрения академиков, в основном были сосредоточены на фигурах, используемых для проклятия. Это может быть связано с тем, что многим изображениям, как части цели магии, было суждено стать археологическими памятниками, запечатанными в стенах, брошенными в родники и захороненными под землёй. Восковое изображение, пергамент с печатями, проклятие и пронзенное шипом сердце — это было предметом тщательного изучения. Все они в различных комбинациях встречаются в гримуарах и современных руководствах по колдовству. Многие такие изображения были выполнены грубо, что способствовало восприятию их непрофессионалами как объекта невежества и суеверий.
Однако некоторые менее известные образы ведьм демонстрируют прямо противоположные характеристики. Один из самых поразительных объектов такого рода, упоминаемый в «Колдовстве и демонизме» Юэна, — иллюстрированный пергамент, найденный в 1606 году в сундуке ведьмы из Хартфордшира. В центре было изображено человеческое сердце, от которого исходили «очень любопытно разделенные ветви, на которых висели предметы, похожие на ключи», а также детализированные артерии, демонстрирующие определенные части человеческой анатомии. Владелец пергамента утверждал, что он использовался для причинения физического вреда, почти так же, как и пронзенная шипами кукла.[1] Этот пример показывает высокую степень воображаемой сложности в происхождении образов ведьм и почти научный, или эмпирический, подход к проклятиям.
Зачарованные образы, используемые ведьмами, часто выполняют строго магическую функцию, являясь проводниками заклинаний и проявлений, в отличие от почитания духа или бога. Об этом свидетельствует большое количество амулетов из мандрагоры, сохранившихся в народной магии, где натуральный или специально подготовленный корень используется в качестве амулета. Колдовство с мандрагорой можно считать специализацией как магии, так и травничества, исторически встречающегося в колдовстве и народной практике[2], а также в алхимии и церемониальной магии. Общим для всех образцов является магия образов. Фетиш служит воплощением колдовского желания, проявленной формой фамильяра или Магистелла (Magistellus). Точно так же некоторые традиционные колдовские кланы считают камень с природным отверстием, или «ведьмин» камень, вместилищем женской силы, равно как и «Каменного Бога», теллурическое воплощение фаллической добродетели.
Почитание образов или эйдо-латрию несколько труднее задокументировать — многие изображения или фигуры предположительно скрыты в культовых святынях. Так называемая голова Хендт из Англси, лицо, вырезанное из красного песчаника наподобие других древних кельтских голов этого региона, в настоящее время является объектом культовых обрядов[3], имеющих сходство с некоторыми формами почитания изображений в традиционном колдовстве. Мы также можем рассмотреть блуждающую голову Атона, рогатое лицо, вырезанное из дуба, первоначально находившееся под опекой Раймонда Говарда, после того, как было украдено.
Хотя позже выяснилось, что голова не обладала той древностью, о которой говорил Говард, обряды ее почитания, ее любопытная символика, притягательный фольклор, окружающий ее, и ее внезапное исчезновение представляют собой захватывающее исследование магии образов ХХ века в Ремесле[4]. Иконография ведьм, присутствующая в гримуаре Эндрю Чамбли «Азоэтия», использует несколько древних магических форм, в частности стелу ближневосточных религий древности[5]. Образы ведьм-хранителей или «страстной свиты» в неопубликованной «Книге драконов Эссекса» Чамбли наиболее точно соответствует политеистической иконографии.
Коллекция Ришеля-Элдермана, собрание ритуальных предметов и рисунков, хранящихся в Музее колдовства в Боскасле, Корнуолл, представляет собой один из самых ярких примеров магии образов в европейских магических традициях. В таинствах сексуально-магических практик ОТО и А.’А.’., также присутствует сильный и стойкий компонент сельской хитрости и колдовской иконографии. Частью этой коллекции является серия искусно вырезанных деревянных рук и гениталий.
Учитывая уникальность изображений, а также детализацию, с которой они были воспроизведены, разумно предположить, что они являлись ритуально освящаемыми анатомическими симулякрами посвященных ордена сексуальной магии Ars Amatoria. Коллекция является ярким образцом единой иконографии внутри магического ордена, возникающей из разных воплощений магической эстетики руками разных художников.
Иконоборчество
Одушевленные изваяния, преисполненные сознания и духа, свершают столько великих деяний; существуют изваяния прорицательные, которые предсказывают будущее в снах и прочими способами, и иные, которые поражают нас болезнями или исцеляют нас от недугов, причиняют нам боль или дарят нам радость, согласно тому, что мы заслуживаем.
— Гермес Трисмегист, Асклепий III
Неявным в теологическом аргументе против идолопоклонства является то, что почитание изображений как акт духовного поклонения само по себе является злом. Однако религии, которые так яростно осуждают идолопоклонство, почитают своих собственных идолов. В этом отношении выделяются еврейские идолы Ковчега Завета и Терафимы. Нехуштан, Медный Змей, служил символом Освобождения, пока не был провозглашен идолом и уничтожен. Царь Соломон, уважаемый магами и верующими как иудеями, так и христианами за его безупречную мудрость, был известен тем, что хранил и почитал идолов в своем храме, в частности финикийскую Астарту.[6] Мусульманским примером может выступать Черный Камень Каабы (ал-Хаджар-уль-Асвад), предмет высочайшего почитания и, согласно некоторым исламским преданиям, являющийся метеоритом или тектитом.
Бытие 1:26, где голос Элохим произносит: «Сотворим человека по образу Нашему» представляет собой эпистемологический парадокс для верующего. Для христианина, питающего отвращение к идолам, способность создавать и оживлять образы является либо единственной прерогативой Демиурга, либо адским источником демонической энергии. В любом случае верующим, тем не менее, преподносится изречение о том, что первый акт оживления образов исходит от верховного божества, вместе с представлением, что создание изображений является отвратительным действием.
Несмотря на древние запреты на идолов и поклонение им, Святые Образы богов сохранялись. «Триумфу» христианства над древними религиозными образами был нанесен удар в раннем Возрождении повторным открытием древней языческой иконографии и ее постепенным включением в качестве элементов дизайна в сады, архитектуру, изобразительное и литературное искусство[7].
В то время как боги Древнего Рима и Греции не возрождались в религиозных культах, поверхностные образы европейской культуры предполагали как раз обратное. В этих образах воплощены атрибуты божества, отсутствующие в христианстве, в частности, нагота, романтическая сексуальность, распущенность, плодородие и дикость. Таким образом, излияние сексуализированных языческих образов было воплощено в контексте орнаментации и философского созерцания, даже когда протестантское иконоборчество свирепствовало во время Реформации[8]. Постоянство образа также имело место в христианской иконографии и перешло потоком в местный религиозный опыт через памятники, тексты, облачения и реликвии Церкви.
Там, где такие образы встречались с комплементарными народными верованиями, возникал синкретизм, как это происходило на протяжении тысячелетий, и он был принят в качестве эндемичного шаблона магической практики. Для христианина терновый венец является символом царства земных страданий. Для ведьмы он символизирует Королевское Принятие Испытания: не как способ стать жертвой, как считают некоторые, а как первичная материя, которая должна быть преобразована в алхимическое золото. Это воплощает в себе одну из ветвей колдовского духа в традиции Шабаша, известного как «кривой путь».
Отвергнута ересь отречения от Плоти,
Выйдите полчищами пред очи мои,
Крест, Врата Судьбы изреченной
Столб, к которому пригвожден Старый Дьявол.
Вознёсся Ты, о Кровавая Чаша, Хлеб Смертный,
Сияющему Древнему Завету подобный.
Хвала Тебе, о Пустая Гробница, Восставший!
Хвала Тебе, Господь, Святилище Древних.
Творение
Только сделав видимое в высшей степени осязаемым и источником представления, мы можем выразить что-либо абстрактное и невидимое.
—Остин Осман Спейр, Логомахия Зос
Принимая во внимание создание магических образов, мы утверждаем методы, доказавшие свою пользу для нашей Работы. Первый - использование жертвенной крови, половых флюидов и зелий, либо в составе порождающей субстанции, либо как составляющих основу магических красок. Последнее перекликается с работами американского фокусника и мистика XIX века Паскаля Беверли Рэндольфа. В его книге Magia Sexualis подробно изложено учение о Живой Магической Картине, которая может быть магически заряжена для оказания влияния на смотрящего. Такие изображения оживляются с помощью концентрата флюида, который может содержать растительные эссенции, кровь и человеческие половые жидкости, и «изолируются» позолоченными рамками. Ссылаясь на старые магические операции для одушевления картин, Рэндольф говорит: «В других рецептах мы видим, что если вмешать в краску несколько капель крови чистой девственницы, которую после этого предлагают наслаждению суккуба, можно придать грозную силу живой картине». Биологическая эманация, воспроизведенная ритуальным образом, должна нести божественный отпечаток духа или бога, которого необходимо оживить, и в идеале извлекается во время экстатического овладения сущностью.
Мы также можем рассмотреть отношение Печати, Амулета и Талисмана к Идолу, поскольку они являются графическими, абстрактными формами духовных сил, доступ к которым первоначально осуществляется через чувственное поле Ока. Оживление фигур сигилом или автоматическим письмом - процедура, хорошо известная во многих ведьмовских кругах, и древний компонент магического создания изображений. Одним особенно уместным предшественником подобных техник является голем еврейского мистицизма. В рамках магического пробуждения на лбу фигуры писали слово aemeth (истина). Это имеет сходство с древнеегипетскими фигурками слуг, называемых ушабти («ответчик»), как заметил Моше Идель[9].
Там, где направленный транс может поддерживаться в течение всего времени сигиллического отпечатка на образе, он усилит процесс активации и создаст эфирную тень шифра, как это сформулировано Великим Треугольником Искусства.
Когда мы изображаем духов в металле, мы получаем первичное железо, бронзу, медь, серебро или золото и освящаем слитки печатями их духовных правителей ещё до того, как они будут расплавлены и отлиты. Точно так же мы посвящаем печь и все ее инструменты богам творения: Азазелю, Тувалкаину, Гефесту и Вулкану[10].
Эти принципы также применимы к дереву, срубленному в Зелёном лесу с подходящим подношением, или к освященному камню, добытому непосредственно из плоти земли собственноручно. Во всех случаях ремесленник должен распознать исходные материалы идола как часть божества задолго до того, как они примут какую-либо иконографическую форму, и таким образом магически связать образ и изображаемое.
Кровавый огонь призываю я со священных высот!
Земной образ к небесной силе, я возношу руку к Единому из Света!
Плоть, священная, подобная пламени Сути,
Словно алое железо в Кузне Полуночи.
Огни подношения сжигаю я пред твоей освящённой плотью,
Приди в благословенную субстанцию,
Прими ее в жертву Священному Сердцу.
Священное поклонение
Мир таков, что одним он показывает Ужас, другим Красоту, одним Путаницу, другим - Узор. То, что Мир являет себя и что мы видим его аспекты с разных точек, - разве этого недостаточно, чтобы мы узнали Истину, которая звучит под Кожей Явления?
Священное идолопоклонство, или достижение внутреннего гнозиса посредством чувственного восприятия внешнего образа, использует одновременно три формы колдовских модулей Входа, Выхода и Собрания. Это достигается путем объединения близнецов Воплощения и Трансцендентности. Fascinum чувственного поля становится объединяющим заклинанием, превосходящим двойственную природу Я и Иного. В этом смысле «Я» для Иного то же, что идол для Бога - вместе диады образуют то, что Джордано Бруно называет «живым зеркалом», и то, что ведьма называет сюжетом или полем искусства.
Содержащее в себе все вещи, это поле является вседающим, но также и податливым, так как содержит тени всех вещей. Таким образом, Живой Идол является правильно переданным воплощением Божественной Пустоты — сумма сущностей бесконечна, а маска сущности - конечна.
Как и в случае с восприятием и почитанием, овеществление колдовских образов должно происходить в Круге Искусства, независимо от того, в уединенном богослужении или на самом Великом Шабаше с присутствием множества прихожан.
Возникновение таких объектов и образов экстатично — их цель, в конечном счёте, религиозная, гностическая или тауматургическая. Каждое изображение, задуманное в этом тигле, действительно становится буквальным воплощением духа, заклинания или любой магической формулы.
Для колдуна саббатических мистерий Образ должен выйти за пределы исключительно зрительной сенсории. Таким образом, все органы чувств могут функционировать как «глаза». Поле восприятия, служащее сотворенный полем Шабаша, состоит не только из Ока, но также из Руки, Рта, Фаллоса, Йони и других разнообразных анатомических врат[11]. Живой череп, в частности, почитается как Храм Снов и как точка входа-выхода духа. Эти оккультные принципы порождают другой способ «видения», при котором глаз функционирует не только как врата визуальных феноменов, но и как сексуализированное расширение Воли мага, взаимодействующее с миром. Конечно, эти расширенные модули «зрения» также расширяют границы Магической Эстетики за пределы простого образа до всей Природы. Это имеет далеко идущие последствия для посвященного в Ведьминскую Тайну, особенно на фоне метафорической синестезии Шабаша. Возможно, больше, чем что-либо другое, оно раскрывает всегда присутствующий в восприятии Сексуальный Фасцинум и, таким образом, переопределяет Природу.
Экстатическая техника использует средневековую добродетель Фантазии как активного воображения, создающего образы, и помогает в трёх магических сферах восприятия, почитания и овеществления. С этой точки зрения мирское идолопоклонство - это поклонение божеству в видимой форме, а священное идолопоклонство — сила почитания божественного в чувственных формах всех видов. Это не аргумент в пользу обыденного сексуализма, скорее это живая реальность колдуна, который освятил все физические способности в преданности Магическому Искусству.
Учитывая важность Ока в создании образов и почитании, последствия религиозного осуждения идолопоклонства для магической практики весьма глубоки. Доведенное до логического завершения, следование его закону потребовало бы от человека ослепления: Око есть Сосуд всех образов, а получение их есть сознательный магический акт. Для колдуна Изваяние не оскорбляет Истинного Бога, за исключением того, что не может передать силу. Это Мертвый Образ, который, подобно Мёртвому Письму, препятствует общению Духа с Духом через телесные ощущения. Мир не мертв, если только Глиняный Человек не сделает его мертвым. Точно так же и чувства не обманывают, только если человек не делает их обманщиками.
Примечания
[1] Wilby, Emma. Cunning Folk and Familiar Spirits. Sussex Academic Press, 2005 стр. 43.
[2] Rowlands, Alison. Witchcraft Narratives in Germany: Rothenburg 1561-1652. Manchester University Press, 2003, стр. 73. Корни, о которых идет речь, в тех случаях, когда они сохранились, чтобы выдержать научное исследование, часто оказываются растениями, отличными от мандрагоры, такими как Bryony. Помимо соображений мошенничества, эти замены свидетельствуют о традиции европейского колдовства, напоминающего американское худу.
[3] Ross, Anne. Folklore of Wales Tempus Publishing, 2001, стр. 69-71; 151-154. В Druids: Preachers of Immortality (1999), Росс сообщает о постоянном совершении древних болотных подношений в Ирландии, так что те, кто живёт рядом с болотами в наше время, не удаляют их из страха перед неудачами (стр.68)
[4] Seims, Melissa. “The Coven of Atho”. The Cauldron 126 November 2007.
[5] Стела также была предпочтительным талисманом Остина Османа Спейра. Как часто повторяется в оккультном фольклоре, связь Спейра с колдовством была через мало упомянутую "Ведьму Патерсон". Однако с практической точки зрения именно его образы и оккультные сочинения демонстрируют более четкую связь с колдовством, особенно в том, что касается культа предков и эстетики шабаша ведьм.
[6] Царь Давид танцевал обнаженным перед Ковчегом Завета, как это было в древней традиции поклонения статуям Ваала. Здесь мы вспоминаем слова традиционного колдуна Роберта Кохрейна: "Начинайте ритуал с движения - это правильный способ приветствовать альтер - (sic) и заканчивайте, сидя неподвижно".
[7] Godwin, Jocelyn. The Pagan Dream of the Renaissance. Phanes Press, 2002.
[8] Иконоборчество, или уничтожение религиозной иконографии в политических и религиозных целях, имеет древнюю родословную в иудаизме, христианстве и исламе. Окно в мировоззрение Ранней церкви по этим вопросам можно найти в De Idolatria Тертуллиана.
[9] Idel, Moshe: Golem: Jewish Magical and Mystical Traditions of the Artificial Anthropoid. State University of New York Press, 1990, pp 3-4. Идель также отмечает сходство древнегреческой истории о Прометее и Долусе.
[10] Алхимическое патинирование металла, служащее тем же магическим параметрам, что и Жидкий Конденсатор, может быть выполнено с использованием подходящих кислотных или щелочных формул, таких как моча, кровь, соли меди, сера и зелёная медь.
[11]Эндрю Чамбли называет пять чувств уполномоченными магическими заступниками "путями посредничества", подчёркивая их лиминальное положение межд "я" и "иным" и их функцию ворот, обеспечивающих вход и выход. Их прикладное единство — телеестез. Azoëtia, A Grimoire of the Sabbatic Craft, Xoanon 2002 (1992), стр. 224-227.
Даниэль А. Шульке является председательствующим Магистром Cultus Sabbati, группы посвященных в традиционное колдовство в Великобритании и Северной Америке.