Гнозис христианский, иудейский, герметический

Фердинанд Кристиан Баур

Библейская критика – это чудо человеческого разума, но в то же время и разрушительная сила. Пятикнижие было написано примерно через 500-1000 лет после предполагаемой эпохи жизни Моисея, а самое древнее из церковных Евангелий – от Марка – появилось через 30-40 лет после смерти Иисуса. Иоанн был обезглавлен в 43 или 44 году н.э. царем Агриппой, как и его брат Иаков, поэтому не может быть автором Апокалипсиса или четвертого Евангелия. Пастырские послания к Тимофею, безусловно, написал не Павел, равно как и приписываемое ему Послание к Ефесянам и Послание к Колоссянам. Этот безжалостный, неопровержимый рационализм подрывал церкви изнутри: сначала в XIX веке в Нидерландах Голландскую реформаторскую церковь (Nederlandse Hörwermde Kerk), затем, после Второй мировой войны, Римско-католическую церковь, а в последнее время даже диссидентские церкви.

Одним из родоначальников библейской критики был немецкий философ Фердинанд Кристиан Баур из Тюбингена (1792-1860). Может показаться, что его критика заходила слишком далеко – например, он отрицал, что Петр, «первый патриарх», когда-либо бывал в Риме. Под влиянием своего друга Давида Фридриха Штрауса и его критики достоверности Евангелий, он считал исторического Христа не более чем «символом восхождения на небеса, единения с Богом». Но его бесстрашное, ни перед чем не останавливающееся критическое отношение на самом деле – единственно возможное. В его кабинете витал резкий запах непреклонной науки. Тем более странно, что он писал о гнозисе, который в настоящее время так любят критиковать, с большим пониманием и уважением еще до того, как его начали внимательно изучать.

В 1831 году была опубликована очень вдумчивая и уважаемая работа Баура о манихейской религиозной системе. В ней подробно и надлежащим образом обработаны все доступные в то время источники наших знаний о манихействе. Баур почти не уделил внимания жизни Мани (216-277), отчасти потому, что в то время об этом было мало что известно. Но дуалистичная манихейская система была воспринята совершенно серьезно и были рассмотрены все ее сложные формы. Сегодня мы воспринимаем манихейство прежде всего как мифическую проекцию само-осознания или как проявление экзистенциальной покинутости. Но Баур был гегельянцем и считал, что Бог – это бытие в движении. Он отметил это и в манихействе – и оказался прав.

Дуализм Мани Баур отнес к персидской религии Ахурамазды и Аримана. Его авторитет и влияние были настолько велики, что эта концепция принимается как одна из основных даже сегодня. Даже отцы церкви, например, Августин, говорили, что Мани бел «персом», однако это не так. Кельнский кодекс Мани доказывает, что он был евреем, жившим в общине иудео-христианских анабаптистов с 4 до 25 лет. Но, тем не менее, Баур постоянно повторяет эту точку зрения.

В 1835 году Фердинанд Кристиан Баур опубликовал свою монументальную работу «Христианский гнозис». В ней ученый описывает всех известных в то время гностиков, опираясь на нападки отцов церкви против них. Акцент, разумеется, вновь делается, прежде всего, на «эонах», которые интерпретируются как моменты развития будущего Бога. В то время Баур искал истоки гнозиса в либеральном иудаизме Александрии, и на то были веские основания.

После подробного рассмотрения гнозиса, Баур резко переключает свое внимание. Он описывает взгляды сапожника из Гёрлица Якоба Бёме (1575-1624) и трех мыслителей, находившихся под его сильным влиянием: Гегеля, Шеллинга и Шлейермахера. Баур указывает на большие сходства между ними и древними гностиками – названные философы, по его словам, также принадлежали христианскому гнозису. Эта точка зрения чрезвычайно показательна. Если не обращать внимания на их возможную враждебность к миру, а не на специфический взгляд на Бога, то становится очевидным, что все они рассматривали его как находящегося в движении. Бог нуждается в человеке для достижения своих целей. Такие поэты как Гете и Новалис также обращались к подобным концепциям. Хайдеггер, который учит страданиям, но не спасению, конечно, не из их числа.

Как это осознание Баура оказалось утраченным? Почему иудейское происхождение Гнозиса, без колебаний принятое Бауром, сегодня сталкивается с таким существенным сопротивлением? Результат ли это моды? Прихоти? Упрямства? Кодексы Наг-Хаммади содержат различные документы иудейского гнозиса, наиболее важными из которых являются «Послание Евгноста», «Апокриф Иоанна» и «Апокалипсис Адама». В основе всех гностических систем – древности, манихейства и немецкого идеализма – лежит идея о том, что Дух – Бог - движется, нисходит в мир, чтобы прийти к самому себе и осознать самого себя. Гегель не сказал ничего нового.

Баур дал своей огромной книге подзаголовок «Философия христианской религии в ее историческом развитии». Для него гностики были философами, мыслителями, но в этом мы не можем с ним согласиться. Психология бессознательного доказала, что сновидения как современных психически больных, так и здоровых людей имеют некоторые поразительные сходства с представлениями людей, страдающих психическими расстройствами. Здесь речь идет не о результатах размышлений, а об образах, поднимающихся из неизведанных глубин души. Это не философия, разработанная разумом и интеллектом, а мифология. Сами гностики говорили, что их миф был открыт им: Валентин пережил видение новорожденного ребенка, Мани встретил своего двойника, Бёме посмотрел на свое отражение в стеклянном сосуде, на который падал солнечный свет. Это освобождающее знание. Учение Гегеля, однако, опирается на разум и навязывает свою диалектику истории и человечеству словесным насилием. Однако на самом деле эта мифология, которая много рассказывает нам о бессознательном ее последователей, никак не касается истины.

Катары

Раньше о катарах не писали – но теперь о них знают почти все. Автомобильные клубы даже организуют туристические поездки по катарским достопримечательностям на юге Франции, и это не так уж плохо, потому что любой, кто посетил средневековый город Каркассон и подошел к мрачному замку Монсегюр с востока, по-настоящему может понять, какая великолепная процветающая культура придворных певчих и прекрасных независимых женщин, удивительная традиционная религия на юге Франции была полностью уничтожена.

Конечно, Франции тогда еще не существовало. До турецкого захвата Константинополя и Балкан там все еще была распространена средиземноморская культура. Католики жили в основном в Каталонии, Лангедоке, северной Италии, Боснии, Болгарии, Константинополе и Турции. В восточных областях еретиков называли не катарами («чистыми»), а богомилами, но в отношении их учения это почти не имело значения.

Тот, кто стремится понять катаров, сначала должен отбросить пренебрежительное определение «средневековые манихеи». К тому моменту манихеи в Римской империи уже давно были истреблены. Кроме того, они не учили, что мир был создан низшим создателем, демиургом, но именно этому учили катары. Катары не были «сектой» - они были «контрцерковью», основанной на юге Франции епископом Никитой Константинопольским в 1167 году на соборе Святого Феликса де Карамана недалеко от Тулузы. Катары также не были причиной Реформации – по сути, они были «антикатоликами». Гораздо более вероятно, что правы те, кто считает катаров наследниками настоящего, неподдельного первобытного христианства.

Иисус сказал: блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими (Матф. 5:9 – прим. пер.). Катары были миролюбивы и не принимали насилие. Никогда во время всех этих войн и преследований они не убивали католиков, хотя их часто в этом облыжно обвиняли. 14 января 1203 года посланник Папы Пьер де Кастельно был убит неизвестным (!) недалеко от города Сен-Жиль. Этим Папа оправдал свой крестовый поход против катаров. В 1242 году небольшая группа рыцарей из Монсегюра убила нескольких инквизиторов в Авиньоне. Это вызвало восстание в Окситании (территория Лангедока), которое в конечном итоге привело к завоеванию Монсегюра (1244) и падению власти катаров на юге Франции. Но сами катары не имели ко всему этому никакого отношения и в войне не участвовали.

Катары были наследниками первых христиан еще и в другом отношении: их лидеры, perfcti (совершенные), в отличие от credentes (верующих), не вступали в брак. Нам сложно поверить в то, что это было обычным элементом раннего христианства, поскольку в современном сознании христианство в первую очередь ассоциируется с католицизмом и протестантизмом. Католицизм всегда терпимо относился к браку, протестантизм его даже ценил. Но в раннем христианстве все было иначе. Автор Пастырских посланий к Тимофею и Титу в Новом Завете, которого обычно считают Павлом, борется с «иудейскими учителями» в Азии (Турция), которые запрещают вступать в брак и предписывают воздерживаться от определенной пищи (1 Тимофея 2:3). Только в IV веке в Азии такие люди начинают жить вне церквей – их называли энкратитами - «воздержниками» - потому что они не вступали в брак, не пили вина и не ели мяса. Возможно ли, что катары и энкратиты все еще были связаны тысячу лет спустя? Я допускаю такую вероятность.

В Эдессе (современный Шанлыу́рфа, Турция – прим. пер.), широко известном центре арамейской церкви Месопотамии, энкратиты составляли большинство. Если человек принимал христианство, он должен был дать клятву при крещении о том, что он отказывается от своего имущества и пускается в странствия путями Господа. Такое христианство было радикальным: оно обесценивало собственность и брак, которые составляют основу существования. В те времена жизнь людей была короткой, ужасающе высокой была младенческая смертность. Мужчина должен был выжать все соки из собственного тела, чтобы зачать ребенка, а женщина рисковала смертью в родах почти каждый год.

Энкратиты отвергли «мир», общество того времени, и обратились к личному освящению. В этой среде в IV веке возникло харизматическое движение, уделявшее первостепенное внимание индивидуальному духовному опыту и непрерывной молитве. Их называли мессалианами, «молитвенниками», и надолго отлучали от церкви. Величайший мистик Восточной церкви, Макарий, был одним из них или был с ними духовно связан. Мессалиане, оставив дом, имущество и жену, странствовали из города в город, дойдя в том числе до Армении, расположенной недалеко от Эдессы и Месопотамии. Различные византийские авторы сообщают, что учение богомилов в Болгарии представляло собой смесь павликианских (гностических) и мессалианских идей. Очевидно, обе группы переселились из Армении в Болгарию, чтобы защитить Константинополь от вторжения славян. Возможно, именно так исторически объясняется сходство между верой катаров и армянских христиан:

• «Совершенные» катары скитались в безбрачье и бедности, как и энкратиты и мессалиане;
• Только «совершенные» считались христианами. То же самое утверждал Макарий;
• Катарская церковь состояла из «совершенных» и «верующих». Среди мессалиан были «совершенные» и «праведные»;
• Энкратит Татиан учил, что дух венчается с душой. Сирийский христианин Афраат (ок. 350 г.) рассматривал дух верующего как ангела-хранителя, стоящего перед Богом (6, 15). Согласно Макарию, Святой Дух – это образ верующего (12, 6). А в знаменитом Гимне Жемчужине (ок. 225 г., Эдесса) Дух – это образ души. Он остается на небесах, когда душа спускается на землю, и являет себя идущим ей навстречу, когда она возвращается к источнику. Согласно катарам, когда душа умирала, дух оставался на небесах. Возложение рук при крещении без воды (Consolamentum – Утешение – прим. пер.) вызывает нисхождение Духа в человека. «Душа остается в человеке, пока он жив, но дух приходит и уходит, и не всегда находится в человеке. Воображение, мечты, мысли и все, что с ними связано, осуществляется духом. Душой человек просто живет», - так сказал на допросе известный катар Пьер Мори. Есть все основания полагать, что катары были связаны с первыми христианами через мессалиан и арамейскую церковь.

Возможно, именно этим и объясняется тот факт, что множество высказываний катаров согласуется с Евангелием от Фомы, священным писанием энкратитов, созданным в Эдессе около 150 г. и подробно цитируемым Макарием (около 350 г.). Вот несколько примеров:

• Последний известный нам «совершенный» юга Франции говорит: «когда женщины в свой смертный час надевают одежды ереси, они становятся как мужчины и […] принимаются во славе Царствия Небесного». Самое известное речение из Евангелия от Фомы, Логия 114, гласит: «Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в царствие небесное»;
• Катары приводят слова хулы на Духа в необычной форме: «кто согрешит против Отца, будет пощажен, и кто согрешит против Сына снищет прощения, но согрешившему против Духа Святого не будет прощения». Подобного не встречается в Библии, но похожее можно обнаружить в Логии 44 Евангелия от Фомы: «Тот, кто высказал хулу на Отца, — ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына, — ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого, — ему не простится ни на земле, ни на небе».
• Катары также иначе цитировали слова Иисуса из Матфея 18:20: «Ибо где двое или трое собраны во имя мое, там я посреди них». Они говорили: «где одно из его чад, Он с ним; где двое – Он с ними; и где трое – пребывает Он». В Евангелии от Фомы, Логия 30, Иисус говорит: «Там, где три бога, там боги. Там, где два или один, я с ним». Не может быть никаких сомнений в том, что катары знали Евангелие от Фомы, вероятно, благодаря посредничеству мессалиан.

Катары и гностики

Можно сделать вывод, что вера катаров была формой гнозиса: они учили, что есть один благой Бог и один низменный создатель мира, как в древности говорили Маркион, Валентин и многие другие. Но зависели ли катары от античного гнозиса? Существовала ли с ним какая-то историческая связь? Как мы уже видели, манихеи с этим не были связаны – хотя они были гностиками, они не считали, что мир был создан злым творцом.

Несмотря на то, что существует множество явных параллелей между взглядами катаров и многих гностических школ древности, само по себе это ничего не доказывает. Гнозис мог спонтанно возникнуть в душе каждого человека. Ройлоф ван дер Брук сделал важное открытие. Уже давно был известен фрагмент (иудео-христианского) Евангелия от Евреев, в котором говорилось, что Мария, мать Иисуса, была небесной силой по имени Михаил.* Ван дер Брук обнаружил, что этот фрагмент не может быть подлинным и скорее всего исходил из кругов борборитов (от Borbores, грязь). Они были названы так потому, что в секте практиковались многие непристойные ритуалы. Иначе их называли gnostikoi (гностики) – и это была единственная группа древности, носящая это название. Раньше они жили в Египте, Сирии и Азии (Турции). Но когда католический император Феодосий II (408-450) начал преследования, они сначала бежали в Персию, а затем в недоступную горную Армению, где столкнулись с другими преследуемыми сектами. Затем, в средние века, многие еретики переселились из Армении в Болгарию, чтобы защитить Византийскую империю от вторжения славянских болгар. Там они передали свое учение богомилам, которые появились примерно в 1000 году. Так можно объяснить, как в одном из богомильских писаний, «Вопросах Иоанна» (InterrogatioJohannis, также «Допрос Иоанна» - прим. пер.) – беседе Иоанна с Христом – появилось мнение, что Мария была не смертной женщиной, а небесным существом. Это писание было привезено из Болгарии на Запад неким Назарием, епископом католической церкви Конкореццо на севере Италии. Катары также верили, что Мария была ангелом.

Кто такие gnostikoi? Они сформировали иудейскую школу в Александрии, которая учила, что Бог Ветхого Завета по имени Ялдаваоф был низшим творцом, стоящим намного ниже Неведомого Бога духовного мира. Постепенно они переняли некоторые христианские элементы. Самый важный источник наших знаний о них – это Апокриф Иоанна (II в. н.э.). В этом тексте рассказывается, как Иоанн восходит на Елеонскую гору после распятия Иисуса. Там Христос является ему в видении и открывает знание о Неведомом Боге, зарождении духовного мира и рождении бога-творца. Последний не знает о существовании над ним и его слугами Неведомого Безличного Бога и восклицает: «Я – Бог-ревнитель и нет другого, кроме меня!» Это отсылка к Исаии 45:5, где Господь провозглашает монотеизм, кульминационный момент в истории Израиля: «Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня». После этого в Апокрифе Иоанна следует совершенно новое толкование первых глав Книги Бытия. Рассказывается, что Каин и Авель не были сыновьями Адама, но были зачаты дьяволом с Евой.

Апокриф Иоанна – это очень сложный, даже запутанный текст. В то же время, это очень ясное Писание: в нем описывается непрекращающаяся борьба между откровением в облике Неведомого Бога, называемого Барбело или Софией, и злобным демиургом за – или против – осознание человечества. «Вопросы Иоанна», один из немногих источников о катарах, который, таким образом, написан не инквизиторами Римской церкви, имеет ту же форму и то же содержание, что и этот апокриф – представляет собой беседу между Иоанном и Иисусом за Вечерей Господней. Иисус снова открывает возникновение и устройство духовного мира, а также падение Сатаны, который когда-то был первым, кто воссел на престоле Бога и управлял вселенной. Сойдя на землю, он создал видимый мир, явился Еве в облике змея и утолил с ней свое желание – именно поэтому Каин и Авель были детьми дьявола. «И он сказал им: смотрите, я ваш Бог, и не иного Бога, кроме меня». В древности и в средние века не было другого Священного Писания на эту тему, вот почему мне кажется очевидным, что автор «Вопросов Иоанна», должно быть, был знаком с текстом Апокрифа Иоанна – и это подтверждает связь между катарами и учением гностиков. Не может быть никаких сомнений в том, что «еретики» на юге Франции наследуют александрийскому гнозису в самой древней известной нам форме и что им были известны, прямо или косвенно, два самых важных писания из Наг-Хаммади, Евангелие от Фомы и Апокриф Иоанна.

Происхождение еретического гнозиса в Александрии

Гнозис возник в Александрии в первые века до н.э. Еврейский автор Иезекиль, трагический поэт, живший в Александрии во II веке до н.э., в своей драме «Исход» на греческом языке описал сон Моисея, фрагмент которого сохранился в Praeparatio Evangelica 9, 29 из книги Евсевия Кесарийского. В тексте рассказывается, что Моисей увидел престол на вершине Синая. На нем восседал «человек» (греч. ho phôs, человек), с короной на голове и скипетром в левой руке. Этот человек – не сам Бог, а его слава, кавод**, по образцу пророка Иезекиля (подробнее об этом ниже). Этот Бог в человеческом облике сделал Моисею знак правой рукой, чтобы он приблизился к престолу, дал ему венец и велел сесть на трон, стоящий рядом. После этого все звездное воинство встало на колени у ног Моисея и оказало ему божественные почести. Моисей стал Богом – поскольку узрел Бога. Древняя мистериальная мысль, существовавшая еще в Элевсине, о том, что созерцание Божества обожествляет человека, применяется к Моисею здесь, в Александрии, примерно за двести лет до новой эры, что выглядит неправдоподобной ересью.

Гностик Сатурнил (ок. 150 г., Антиохия) также сохранил первоначальную форму мифа о славе Господней. В его учении, как и в «Поймандре», богиня (София) все еще отсутствует. Он рассказывает, что материальный мир был создан семью архангелами (планетами). Затем Неведомый Бог явил свой сияющий образ (славу или кавод небесного Адама). Создатели мира пытались удержать Антропоса, но им это не удалось, поскольку он сразу же поднялся в небеса. Тогда планетарные духи сформировали человеческое тело, земного Адама, по образу небесного Антропоса. Но это существо не могло подняться и ползало по земле, как червь (представление, которое сохранилось до катаров). Тогда небесный Человек смилостивился над бессознательным земным человеком и послал ему искру света, которая оживила его. Эта искра после смерти тела возвращается к своему источнику, а тело распадается на составляющие его части.

Антропос здесь – это идея и архетип, земной Адам – это образ и воплощение. Создание света носило в Александрии разные названия: Фос, Антропос, Адамас (намек на еврейского Адама) – «стальной человек» (от греч. Adamas – сталь), а также иногда Архантропос, Первочеловек. Загадочное имя Pi-geradamas встречается только в александрийской версии Апокрифа Иоанна (II, 8, 34-35): «pi» — это коптский артикль, то есть «(известный) Geradamas». По-видимому, это обобщенное название, данное славе Божьей в еврейской секте гностиков, оно также несколько раз появляется в нехристианских гностических писаниях – «Три стелы Сифа» и «Зостриан», найденных в Наг-Хаммади. «Герадам», должно быть, сокращение от geraios Adam, букв. «ветхий Адам», Первочеловек. Манихеи III века называли его по-сирийски «Адам Кадмайя», букв. «ветхий Адам». В средневековой каббале выражение «Адам Кадмон» также упоминается как намек на кавод. Очевидно, иудейские гностики Александрии в дохристианские времена предвосхитили это выражение и перевели его на грубый греческий язык.

Представление о Боге в человеческом обличье, которого пророк Иезекиль считал Первочеловеком, проникло и в александрийское масонство Гермеса Трисмегиста. Как тогда, так и сейчас многие евреи были членами ложи. В «Поймандре» рассказывается, как божественный Антропос нисходит с высоты, чтобы «творить», влюбляется в природу и падает. Это архетип, воплощенный в человеческом теле земного Адама. Антропос – это Eikôn, образ, архетип, платонический мыслеобраз, но идея, что тело, а не душа, является носителем образа Бога – типично иудейская. В «Поймандре» платоновская идея человека, миф об образе «фигуры с внешностью человека» из Иезекиля 1 и известного повествования из Книги Бытия о сотворении Адама, взаимосвязаны.

Мне кажется невозможным, чтобы иудаизм когда-либо порождал подобные еретические мысли, схожие с теми, что встречаются в «Поймандре» и Апокрифе Иоанна, но однажды Гершом Шолем сказал мне: «Еврейский дух во все времена, и особенно в начале нашей эры, был гораздо более живым, чем вы, гои, можете себе представить».

Иудейский гнозис

Утреннее сияние вечности,

Сияние несотворенного света,

Озари лучами лик мой в рассветный час,

Могуществом своим тьму развей.

- Niederl. Gesangbuchlied 289

(im ev.-luth. Gesangbuch Nr. 450)***

В этих прекрасных строках резюмируется иудейский гнозис двухтысячелетней давности. Бог сокрыт и непознаваем, непостижим, Айн Соф, как называет его еврейская каббала. Но он излучает первозданный несотворенный свет. Это его слава (кавод). Для поэта, Кристиана Кнорра фон Розенрота, этим светом был Иисус. Розенрот был христианским каббалистом, в 1677 году он опубликовал в издательстве Авраама Лихтенталера Зусульцбаха свою подробную работу Kabbala Denudata («Разоблаченная Каббала»). Он был не первым и не последний христианским каббалистом. Позже появление рационализма вытеснило каббалу из христианского богословия – и она стала частью искусства. Книги еврейского автора Исаака Башевиса Зингера полны ею, как и картины Марка Шагала. Его работа, изображающая посещение Авраама тремя ангелами, которое находится в библейском музее в Ницце, настолько прекрасно и благочестиво, что может конкурировать с иконой Андрея Рублева «Святая Троица» в Москве. Мартин Бубер и Фридрих Вайнреб по-своему распространили рассказы о хасидизме в широких кругах. Но то, что это тоже форма гнозиса, последний этап его долгой истории, я узнал только от Гершома Шолема.

Высокий, живой, подвижный мужчина с огнем в глазах. Немного застенчивый при первой встрече, тушующийся при большом скоплении людей, иногда отстраненный и невообразимо суровый в своих суждениях о коллегах. Но все менялось во мгновение ока, когда он выступал за кафедрой в роли оратора. По его иронии сразу можно было узнать коренного берлинца. И вот он уже в лучшем расположении духа излагает свои тезисы, объясняя их с кристальной ясностью. Его логика чарует и увлекает, вы понимаете все, что он говорит, даже если слышите это впервые. Он подходит к сути своего повествования – «изгнанию святых». Он весь в огне и пламени, аудитория потрясена. Некоторые женщины готовы расплакаться, и все же не было сказано ни единого ненаучного слова, потому что этот человек всю жизнь работал над тем, чтобы овладеть своим предметом в абсолютной точности.

В течение своей жизни я имел честь встретиться с тремя очень одаренными людьми, которым я многим обязан: Герардом ван дер Леу, Карлом Густавом Юнгом и Гершомом Шолемом. Ван дер Леу, автора «Феноменологии религии», можно охарактеризовать как «Гения высших сфер». Своими чуткими руками он нащупал контуры религий и пытался ощутить их сущность и различия. Юнг, напротив, был «Гением бездны», вновь и вновь потрясающим своих слушателей безжалостно верными выводами и исследованиями темных глубин. Шолем же был «Гением точности». Он не говорил ни слова, которое не смог бы аргументировать. Он изучал тексты с особой тщательностью. Во всем, что он делал, он стремился оставаться ученым.

С утверждением каббалистов о предполагаемой древности их учения Шолем справился быстро. К оккультным течениям, в которые была погружена как каббалистика, так и герметизм, Шолем относился с презрением. Он «ничего не думал» ни о таком «шарлатане» как Вайнерб, ни о таком «позере» как Бубер. Именно эта дотошность позволила ему впервые в истории разработать науку иудейского гнозиса.

Герхардт Шолем, родившийся 5 декабря 1897 года в Берлине, был сыном богатых родителей. Они мыслили националистически и внешне придерживались иудейских традиций, но на самом деле были ассимилированными евреями. Первоначально он изучал математику и философию (на протяжении всей своей жизни он оставался гегельянцем). В те годы он был радикалом, симпатизировал анархистам и придерживался идей пацифизма. Он расстался со своим отцом. Чем больше он осознавал свои еврейские корни, тем больше его интересовал иудаизм.

Однако праведником он себя назвать не мог: даже позже он с удовольствием ел свинину и работал по субботам. Но он считал, что историю еврейского народа можно понять только если знать еврейский мистицизм – или, лучше сказать, гнозис – который учил, что богиня Шехина (Присутствие) страдает в изгнании вместе со Своим народом. Тем самым он присоединился к мнению Гегеля о том, что Бог как Дух должен странствовать по миру, чтобы найти самого себя. Он изучал каббалу в Мюнхене и получил докторскую степень по каббалистическим текстам в 1922 году. В 1923 году он переехал в Иерусалим со своей первой женой. Шолем всегда оставался убежденным сионистом. В Иерусалиме он познакомился с существовавшими там с незапамятных времен группами каббалистов, которые по-своему изучали древних апостолов – они практиковали иудейский гнозис, а также иногда издавали древние писания на иврите, которые оставались неизвестными всеведущим немецким ученым. Эти издания были некритичными и ненаучными и страдали от некорректности датировок. Шолем всегда отзывался об этих «хасидах» с большим уважением. Но сам он пошел другим путем.

С родины он привез основательное научное мышление, не уклоняющееся от критики и исторического пересмотра. Он хотел исследовать иудейский гнозис как историческое явление, и в то время он был единственным, кто пытался это сделать. Ни в Иерусалиме, ни в Германии у него не было коллег-специалистов. Перед ним стояла задача систематически исследовать территорию с I века в Палестине до XVIII века в Польше. Он потратил на это двадцать лет. Большинство писаний еврейского гнозиса не были опубликованы вовсе или издавались неполными, и их приходилось изучать в форме рукописей, когда это вообще было возможно. Кроме того, сначала нужно было определить, к какому периоду они принадлежали на самом деле, и, прежде всего, что они не были настолько древними, как предполагалось. Поэтому прежде, чем писать историю, было необходимо найти источники. Именно это и сделал Шолем.

При этом, будучи националистом, он придавал большое значение типично библейским и иудейским чертам этого гнозиса. Их отправной точкой во все времена было видение пророка Иезекиля. Последний, находясь в изгнании в Вавилонии, узрел славу Божью – светящуюся фигуру на подобии престола-колесницы. Эта фигура обладала внешностью человека. Последний стал Адамом Кадмоном (Первочеловеком) в каббале с ее различными аспектами: эонами или принципами, называемыми сфирот. Иудейские гностики также придерживались библейской идеи о том, что даже в наивысшем божественном восторге посвященный оставался человеком и не обожествлялся. Каббалисты также стремились к единству с Живым Богом. Ветхий Завет провозглашает Бога, движимого морем гнева и милосердия. Правда, были еврейские философы, которые это отрицали. Он считали Бога неподвижным первопринципом. Напротив, движение Бога, его страдания, связанные с изгнанием, были как раз тем аспектом, который привлекал большинство иудейских гностиков. Они настаивали: «И все же, он движется».

В 1941 году Шолем смог изложить результаты исследований в своем шедевральном труде «Основные течения в еврейской мистике» (Нью-Йорк, 1941). Шолем владел немецким как никто другой, ивритом несколько менее хорошо, а английским – как любой немец того времени, то есть, плохо. Когда английские переводы лекций, из которых состояла эта книга, задерживались, лидер американских евреев, раввин Уайз, говорил: «Переводчики все еще трудятся над вашей книгой». Возможно, именно поэтому название было сформулировано некорректно, с учетом американской аудитории, которая не знала, что такое гнозис, потому что речь шла не о «мистике», а о «гностицизме». Мистицизм выходит за пределы вневременного, за пределы образного, и восходит в Боге. «Ни единого образа», - говорит Иоанн Креститель. Гнозис, напротив, повествует о длинной череде образов. Это, по словам Шеллинга, «повествовательное мышление». История в картинках. Шолем очень хорошо это понимал. Проблема в том, что его жизнь, как он мне однажды сказал, заключалась в происхождении иудейского гнозиса и его связи с античным гнозисом. Последний противопоставлял Бога Ветхого Завета Неведомому Богу религиозного опыта.

Иудейский гнозис и античный гнозис

Конечно, Шолем признавал, что существует разница между религией Израиля в библейские времена и более поздним иудейским гнозисом. Потому что в нем есть место для всевозможных символов и понятий, которые еще нет или уже нет в монотеизме Ветхого Завета. Образ Матери, встреча с Самим собой, переселение душ – всего этого в Ветхом Завете нет. Мистики Меркавы первого столетия поднимаются по семи небесным дворцам, чтобы прийти к созерцанию славы, кавода, сияния Бога. Но Иезекиль, ее образец, остается на Земле. В этом и заключался контраст между Ветхим Заветом и «мистицизмом Меркавы».

С другой стороны, эллинистическая религия и древний гнозис были прекрасно осведомлены о небесном путешествии души по семи планетам вплоть до Плеромы. Переселение душ, столь небиблейская концепция, появилось в гностическом писании «Зостриан», в Герметическом корпусе, в гностическом Апокрифе Иоанна, в Пистис Софии, у Василида, Карпократа, Мани, то есть фактически у всех гностиков, за исключением, насколько мне известно, Валентина. Встреча с Самим собой лежит в основе гнозиса Валентина и Мани. София рассматривается гностиками как Мать. Все это – не ветхозаветные идеи.

И все же Шолем верил, что христианский гнозис произошел от еврейского гнозиса. Он написал об этом в своей книге «Еврейский гностицизм» (1960). В ней он стремился доказать, что иудейский гнозис имеет древние корни, и с этой целью привел опыт Павла о вознесении на третье небо. Это была месть за то, что Шолем всего год учил греческий язык в Мюнхене и почти не разбирался в эллинистической религии. Он почувствовал себя очень неуверенно, когда были обнаружены коптские гностические писания, которые, казалось, подтверждали его точку зрения. Кроме того, он слишком сильно цеплялся за свои юношеские воспоминания о переезде из Берлина в Иерусалим и переписку со своим закадычным другом, коммунистом-морфинистом Вальтером Беньямином. Он никак не мог понять, что новообретенное писание «Гром, совершенный Ум» - это иудейская хвалебная песнь Матери Софии. И ему совершенно не приходило в голову, что различные писания Наг-Хаммади, например, Послание Евгноста, содержали дохристианский иудейский гнозис. Это избавило его от разочаровывающего осознания того, что, хотя иудейский гнозис передавался в строго фарисейских, националистических, ортодоксальных кругах как эзотерическая мудрость для избранных, он был лишь поздним ответвлением александрийского либерального, эллинистического и еретического гнозиса. Шолем был подобен Моисею, который с горы Нево по эту сторону реки Иордан, прям напротив Иерихона, смотрел на Землю Обетованную, но так и не осмелился в нее войти.

Триждырожденный Гермес

В герметическом писании «Рассуждение о Восьмерке и Девятке» Гермес – богочеловек: он человеческий царь из древнего Египта, в то же время воплощение духа, который шаг за шагом открывает посвящаемому тайны космоса и духовного мира. В семнадцати трактатах Герметического Корпуса это понятие больше не встречается. Очевидно, эта концепция, как и магические элемент, была удалена при отборе писаний. О Гермесе также говорится, что трижды воплощался в мире, что служило объяснением его титула «Триждывеличайший». Но должно быть, это была греческая идея – египтяне знали, что «Трисмегист» означало «очень великий».

Это понятие также сохранилось в Герметическом корпусе, однако Иоанн Дамаскин (ок. 725 г.) также знал его. Этот великий мыслитель Великой Церкви, равный Фоме Аквинскому, в своей истории страданий Артемия рассказывает, как император Юлиан Отступник издевался над мучеником во время его пребывания в Антиохии в 363 году. Христос, говорил император, согласно вере христиан, был рожден дважды (в вечности от Отца и во времени от Марии). «Но среди греков были очень мудрые люди, которые рождались не только дважды, но и трижды, потому что Гермес, которого зовут Трисмегист, также пришел в мир в третий раз, осознав себя, как провозглашают его священные, достойные восхищения книги, и, таким образом, становится триждывеличайшим» (26). Так что это было написано в утерянных герметических писаниях. Как показывает Жан-Пьер Маэ, на основании обнаруженных папирусов мы знаем, что в древности существовали совершенно другие собрания греческих герметических трактатов. Это подтверждается приведенным выше отрывком. Следует ли из этого, что разум Гермеса должен блуждать по миру, чтобы прийти к осознанию самого себя? Это могло бы быть поразительной параллелью с мыслями Гегеля. Согласно Иоанну Дамаскину, мученик в Антиохии ответил императору: «Гермес, которого ты зовешь Трисмегистом, был египтянином. Он был воспитан по египетским обычаям, женился на женщине и родил детей. Старшего сына его зовут Тат. С ним он ведет беседы и ему посвящает свои трактаты, как и Асклепий… Ему он объясняет свое представление о Боге, которое гласит: познать Бога трудно, но выразить Его словами невозможно. Ибо Он тройственен, непостижимая сущность и природа, не имеющая себе равных среди смертных. Но те, кого люди называют богами – о них придумано много фантазий. И о пришествии Христа, он [Гермес] тоже произнес мрачное пророчество, но не от себя, а из богословия евреев».

Автор истории страданий Артемия знал, что многие трактаты Гермеса, которые также входят в Герметический корпус, были посвящены его (духовному!) сыну Тату. Но о беседе Гермеса с Асклепием говорится только в книге, переведенной с греческого и сохранившейся на латыни, которая так и называлась – «Асклепий». Диалог между императором-отступником и мучеником так и не состоялся. Юлиан плохо относился к христианам и уже был готов начать преследования, но погиб на войне. Однако он сравнивал эллинскую мудрость с христианскими догмами в попытках доказать, насколько язычество лучше христианства. Также очевидно, что определение Бога, данное в этом тексте, взято из утраченного герметического писания. Григорий Назианзин (Гомилии 28:4) также знает о нем и приписывает авторство «одному из греческих богословов» (Гермесу Трисмегисту). Важно понять, что под словами «познать Бога трудно, но выразить Его словами невозможно» подразумевается Неведомый Бог, которого можно узреть во тьме глубин, но о котором ничего нельзя сказать. Этот Неведомый Бог Гермеса Трисмегиста оказал большое влияние на гнозис и католический мистицизм, например, на учение Дионисия Ареопагита.

Наконец, следует отметить, что Юлиан Отступник в одном из своих произведений действительно говорил о триждырожденном Гермесе Трисмегисте: «Я говорю о Гермесе, который в третий раз побывал в Египте». Об этом нам сообщает отец католической церкви Кирилл Иерусалимский в своем послании к Юлиану (V). То же мнение можно найти у философа по имени Гермий, который в комментарии к платоновскому «Федру» (94, 21) пишет: «Как говорят, Гермес Трисмегист несколько раз бывал в Египте и в третий раз осознал себя – вот почему его называют Гермес Триждырожденный». В другом месте того же комментария (168, 24) он отмечает: «…ибо именно так звали Гермеса Трисмегиста, поскольку он трижды вел там философскую жизнь, и в третий раз пришел к осознанию самого себя».

Нет ни малейшего повода предполагать, что это представление возникло после формирования христианства. В герметических кругах Александрии человек, богочеловек Гермес, Тот, Несущий Откровение, учил, что он трижды воплощался в Египте, прежде чем пришел к осознанию самого себя. Это представление предвещало большое будущее.

Триждырожденный Сиф

Такие писания, как «Апокриф Иоанна», «Апокалипсис Адама», «Три стелы Сифа» и Евангелие от Египтян, найденные в Наг-Хаммади, чрезвычайно запутаны и трудны для понимания. Они олицетворяют дохристианский, иудейский, александрийский гнозис, которому учили гностики. В современной литературе последних также называют «сифиане», потому что в этих писаниях Сиф играет главную роль.

Согласно Книге Бытия, Сиф, один из трех сыновей Адама, суть Искупитель, воплощение великого, нетленного, вечного Сифа в Плероме. Последний представляет собой духовного «сына нетленного (изначального) Человека», славой Божьей, имеющей образ человека, Адама или Антропоса. Первоначальный александрийский гностический миф восходит к двум еврейским легендам:

• Каин на самом деле был сыном не Адама, а дьявола, змея из Эдема, изнасиловавшего Еву;
• Потомки Сифа – сыны Божьи, о чем говорится в Бытие 6.

Кроме того, гностики вышли за рамки еврейской веры в Иегову и обратились к Неведомому Богу. Так они пришли к шокирующим представлениям: всемирная история – это продолжающаяся борьба между Мудростью, Софией, и злым демиургом за – или против – осознание человечества. Поэтому есть два типа людей: чистое, неоскверненное семя Сифа и дети Каина, которым предопределены похоть, грех и зло. Демиург, злонамеренный ангел, постоянно пытается подавить и уничтожить детей Сифа. Он насылает Потоп, проливает огонь и серу на Содом и Гоморру, и, наконец, погружает мир в пламя. Но все три раза Сиф спасает своих потомков от беды через откровение гнозиса.

«Он прошел три явления, о которых я говорил выше - потоп, пожар и суд архонтов, сил и властей, - чтобы спасти тот заблудший род восстановлением мира и крещением через тело логосородное, его же приготовил себе великий Сиф» (Евангелие от египтян)

«Вновь опять пройдет в третий раз Светило Гносиса в великой Славе» (Апокалипсис Адама)

Аналогичная периодизация спасения с эсхатологической точки зрения встречается и в Евангелии от Луки (17:26-30). Там Иисус говорит: «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того, как вошел Ной в ковчег, и пришел потом и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится».

Очевидно, у иудеев существовал поэтапный план мировой истории: сначала, затем падение Содома и Гоморры и, наконец, Страшный суд и море огня, положившее конец существующему миру. Эту схему знали и иудейские гностики в Александрии. Кроме того, они могли знать о периодических воплощениях своего спасителя Сифа. Вполне возможно, что они переняли историю Гермеса Трисмегиста – как Гермес трижды являл себя в Египте, так и Сиф явил себя в истории спасения еврейского народа.

Но откровение все еще было ограничено одним народом.

Триждырожденный Симон Волхв

Самаритяне жили на западном берегу реки Иордан между Иудеей и Галилеей, в окрестностях города Сихем, современного Наблуса. Считается, что самаритян было вдвое меньше, чем иудеев. В начале нашей эры, еще до завоевания Иерусалима в 70 году н.э., по всему миру было разбросано около 10 млн. евреев, в том числе 6 млн. – в Римской империи. Тогда, должно быть, было около 5 млн. самаритян. Только около 500 тыс. евреев проживали в своей родной Иудее – значит, в Самарии проживало около 200 тыс. самаритян.

Самаритяне были настоящими израильтянами, потомками Северного царства, Израиля, возникшего в результате раскола Царства Соломона примерно в 931 году. В том Израиле жили 10 из 12 колен: самаритяне были потомками некоторых из них. В Библии говорится, что они были незаконнорожденными потомками язычников, пришедших из Вавилона после 721 года. Но это были лишь немногие люди, которые к началу нашей эры уже давно растворились среди евреев. Сегодня таких самаритян насчитывается около пятисот.

У самаритян была религия, которая представляла собой разновидность иудаизма. Они приняли только пять первых книг Библии, называемых Пятикнижием Моисея, и отвергли иудейских пророков. Центром их религии была гора Гризим недалеко от Сехема – там они праздновали Пасху. Их Библия и священные книги сохранились и переведены. Они высоко почитали Моисея – считали, что он был облечен Именем Бога (ЙХВХ), что он был «божьим человеком», который сотворил множество чудес. На Синае ему был явлен не столько сам Бог, сколько его слава в человеческом облике. Это также упоминается в самаритянских источниках как «великая сила». Самаритяне также придерживались утверждения из Второзакония 18:15, что однажды придет такой пророк как Моисей: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, - Его слушайте». Из этого они сделали вывод, что придет своего рода Мессия, Тахеб, но не столько национальный освободитель, сколько истинный пророк, открывающий высший гнозис.

Самым выдающимся самаритянином из когда-либо живших был Симон Волхв, имя которого также встречается в Библии. В восьмой главе Деяния Апостолов рассказывается, что после побивания камнями Стефана в Иерусалиме вспыхнуло преследование: эллинисты (грекоязычные иудео-христиане) были вынуждены покинуть город. Евреи (иудео-христиане из Палестины, говорившие на арамейском) и апостолы в свою очередь остались. Один из этих грекоязычных эллинистов, Филипп, прибыл в город земли Самарийской, вероятно, столицу Севастии, и провозгласил там учение Христа. Еще до того времени в городе появился колдун по имени Симон. Все без исключения следовали за ним и называли «великой силой Бога». Тем не менее Симон вместе со многими другими принял христианскую веру и крестился. Когда об этом стало известно в Иерусалиме, апостолы послали к новообращенным Петра и Иоанна. Они возложили руки (неотъемлемая часть крещения), и только тогда евреи получили благословение Святого Духа. Симон тоже хотел обладать такой властью и предложил апостолам за это деньги. Однако Петр отверг его, сказав: «Серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги» (Деяния 8:20).

Симон здесь изображен колдуном. Ириней, епископ Лиона (ок. 180 г. н.э.), изображает Симона Самарийского гностиком и праотцом всей ереси (I.23). В своем труде «Против ересей» он рассказывает, что, по мнению этих еретиков, когда-то женская ипостась (Мудрость или Святой Дух, здесь называемая «первой мыслью Бога») породила ангелов и силы этого мира, которые, со своей стороны, затем создали сам мир. Эти ангелы одолели Софию, так что ей пришлось перевоплощаться из одного тела в другое. Когда-то она была Еленой Троянской, а во времена Симона перевоплотилась в проститутку из Тира. Симон пришел во имя искупления: он был «великой силой Бога». В апокрифических Деяниях Петра рассказывается, как Симон бежал через форум в Риме и был схвачен Петром. Эту сцену бесчисленное количество раз изображали в церквях.

Выражение «великая сила» часто встречается в самаритянских писаниях. Конечно, это наводит на мысль о том, чтобы рассмотреть Симона на фоне самаритянской религии. Его, как и Моисея, считали пророком, предсказанным Второзаконием, который творил чудеса, подобные Моисею, и принес окончательное Откровение. Вот почему Лука в своих Деяниях Апостолов называет его волхвом, а Ириней описывает как первого гностика. Будучи истинным пророком, Симон называл себя «великой силой» или даже «Именем». Нет никаких свидетельств того, что он не принимал Пятикнижие Моисея – в любом случае, как и все самаритяне, он отверг еврейских пророков. И, очевидно, он считал себя иудеем, воплощением Господа. Католические источники дают об этом достаточно ясные сведения. Ириней говорит, что Симон явился к иудеям как Сын, сошел к самаритянам как Отец и пришел к остальным народам как Святой Дух.

То, что сам Симон, как считается, использовал этот тринитарный христианский язык, крайне маловероятно. Кирилл Иерусалимский (ок. 350 г.) формулирует это иначе в своем Катехизисе (VI, 14). Он тоже использует христианскую терминологию, но утверждает, что Симон впервые появился на горе Синай, позже явился иудеям как Иисус и, наконец, появился в Самарии. Это означало, что слава Господня воплотилась сначала в Моисее, затем в Иисусе, и, наконец, в Симоне. Эта схема тройного воплощения уже существовала у герметиков и христианских гностиков. Тогда это означало бы, что Симон не был первым гностиком, и что гнозис возник не в Самарии – а что Симон и его последователи находились под влиянием уже существовавшего александрийского гнозиса. Тогда высказывание Симона о его так называемом побеге через форум в Риме предстает в ином свете: «Вы, римские мужи, ныне думаете, что Петр одолел меня, ведь у него больше власти, и воздаете почести ему. Но вы ошибаетесь, ведь завтра я покину вас, нечестивых, неверующих, и вознесусь к Богу, сила которого я есмь, хоть и ослабла ныне. Пока клянетесь вы клятвою падшего, я – тот, кто стоит прямо (вечно и нерушимо пред Богом). Я подойду я к Отцу и скажу ему: «Даже меня, Сына, что стоит прямо, хотели догнать и поймать они, но я не был с ними и вернулся к самому себе» (Мученичество Петра, 3). Христианин, передавший эти слова, не понял их. Он считал, что речь идет о простом побеге. Но Симон или его последователь имел в виду иное: истинный Пророк, пройдя через историю спасения, был обращен к себе как воплощение Бога и вознесен на небеса, как Гермес Трисмегист.

Истинный Пророк иудео-христианства

Преемники первой общины в Иерусалиме называются иудео-христианами. Среди них были разные группы: евреи, назореи, елкесаиты. Евреи жили в Александрии, у них было собственное Евангелие, некоторые фрагменты которого сохранились, но больше о них практически ничего не известно. Назореи жили в Верии, ныне сирийский Алеппо. У них также было собственное Евангелие, некоторые фрагменты которого сохранились у Евсевия Кесарийского и Иеронима. Похоже, они были преемниками группы в иерусалимской общине, сплотившейся вокруг Иакова, брата Иисуса. Хотя они соблюдали закон, они не были против апостола Павла.

Елкесаиты жили на территории современной Иордании, Сирии, Ливана и Месопотамии. Они были последователями иудео-христианского пророка по имени Елкесай. Несомненно, они были ярыми противниками Павла. Мы знаем об их взглядах из псевдо-климентинских Homiliae (Проповедей) и Recognitiones (Признаний).

В этих двух книгах рассказывается история некоего Климента Римского, который снова находит своих родителей.**** В их нынешнем виде это католические писания IV века, в которых иудео-христианские источники II века приведены в форме споров между апостолом Петром и гностиком Симоном Волхвом. Вышеупомянутые иудео-христианские группы сохранили наследие изначальной иерусалимской общины, несмотря на различия:

• их Бог был богом Ветхого Завета, источником добра и зла. Сатана, по их словам, был левой рукой Бога;
• Иисус был Мессией, освободителем еврейского народа, который вернется на Сион в праздник Пасхи. Но он также был пророком, подобным Моисею, который возвещал новый закон Царства Божьего на земле;
• Святой Дух изображался как жена и мать.

Все иудео-христиане критически относились к богатству и предпочитали добровольную бедность: они называли себя эбионитами, бедняками. Они были сторонниками брака и положительно относились к сексуальным отношениям, поскольку, как они утверждали, благодаря браку «увеличивается число избранных». Некоторые иудео-христиане считали, что Иисус был рожден от девственницы, в то время как другие считали его обычным человеком. Большинство иудео-христиан придерживались мнения, что Иисус был усыновлен Богом как Сын во время крещения в реке Иордан через помазание Святым Духом.

Только у елкесаитов было несколько иное представление. Елкесай был иудео-христианином из Месопотамии, получившим Откровение в 101 году. В то время такого человека называли пророком. Он увидел Сына, Христа, в облике внушающего благоговейный трепет величия. То есть, в Священном Писании, как и в еврейском гнозисе и традиции Шиур Кома, описывается слава, кавод. Христос изображен «равным человеку по облику» (андройкелон) и отождествляется с «фигурой, подобной человеку», которую когда-то видел Иезекиль. Рядом с ним стояла женская фигура, Святой Дух. Это самое древнее изображение Троицы, которое известно на сегодняшний день.

Небесный облик Мессии, согласно псевдо-климентинским писаниям, воплотился в первом человеке, Адаме. Поэтому его называют «Истинным пророком». Он явился архимандтритам и Моисею и воплотился в Иисусе. Он истинный Пророк, который с самого начала мира, продолжая использовать свое имя, меняет облик и проходит через всю мировую историю, пока в свое время, помазанный милостью за свои труды, не обретет вечный покой (Проповеди 3, 20, 2).

Псевдо-климентинские писания, как уже упоминалось, были созданы католиками: они учат, что сначала придет Антихрист, а после него вернется Иисус (2, 17, 2). Но сам Елкесай видел это иначе. Хотя он учил, что истинный Пророк воплощался снова и снова в различных обличьях на протяжении всей истории спасения, он считал, что последним и самым решающим воплощением был он сам.

Ипполит говорит об этом в своем «Опровержении» 9:14 следующее: «Он [Елкесай] утверждает, что Христос родился обычным человеком и что он не был рожден в первый раз от Девственницы, но был рожден раньше и будет рожден снова – он явился и учил, что рождение и перерождение не единственны, и что он также будет рожден еще раз; он уже являлся и учил, проходя рождения одно за другим».

Имя раннехристианского пророка, Елкесай, в переводе с арамейского означает «скрытая сила», кавод. Итак, Елкесай носил свое имя, поскольку считал себя последним воплощением Славы после Иисуса. Он также верил, что выступит в роли защитника на Страшном суде, который, по-видимому, ожидал очень скоро. От него передано изречение: «Я буду свидетелем вам в день великого суда» (Епифаний, 19, 4, 3). Страшный суд представляется как судебный процесс. При этом обвиняемый приводил с собой влиятельных друзей и знакомых, которые выступали в качестве его защитников. В раввинских источниках такой заступник назывался «Параклет». В первом Послании Иоанна 2:1-2 Иисус также упоминается в такой роли: «А если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая (параклет) пред Отцом, Иисуса Христа, праведника; Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира». В четвертом Евангелии (16:7-11), Евангелии от Иоанна, параклет – Святой Дух, который придет в церковь, когда Иисуса уже не будет рядом. В своем обращении к церкви он убеждает мир в их грехе, в невиновности Иисуса и в суде над Сатаной, который уже осужден. Согласно четвертому Евангелию, Параклет пришел на землю после смерти Иисуса.

Елкесай, как и другие иудео-христиане, не знал и не признавал Евангелие от Иоанна. Таким образом, он не мог заимствовать оттуда представление о том, что будет заступником на Страшном суде. Возможно, среди иудео-христиан было распространено слово Иисуса о появлении параклета, которое вошло в четвертое Евангелие. Идея о том, что истинный Пророк возвращается и раскрывает тайны в различные периоды истории спасения, чужда Ветхому Завету и иудаизму. Насколько мне известно, другие иудео-христианские группы также не знали их. Мог ли Елкесай позаимствовать иудейский гнозис? Гностики учили, что Сиф воплощался трижды, Симон Волхв провозгласил, что «Великая Сила» явилась Моисею на Синае, Иисусу в Иудее и Симону Самарийскому. Елкесай учил, что истинный Пророк воплотился в Адаме, Иисусе и в нем самом. Псевдо-климентские писания показали, что последователи Елкесая, прежде всего, боролись с гнозисом Симона Волхва. И они жили на территории за Иорданом и в Сирии, недалеко от Самарии. Весьма вероятно, что они переняли представление о троекратном воплощении Симона Волхва, их заклятого врага, в истории спасения Израиля. Таким образом, на них косвенно повлияла герметическая концепция Триждырожденного Гермеса.

Мировые учителя по версии Мани

Сравнительное религиоведение различает национальные и мировые религии. Национальными религиями, как следует из названия, являются, например, иудаизм и индуизм. А мировые религии, соответственно, международны: христианство, ислам, буддизм и манихейство. Манихейство было мировой гностической религией. В то же время, как и несторианство, это была армянская христианская церковь. Несторианцы были последователями Фомы в Индии. Монофизиты были не очень многочисленны, однако существуют до сих пор. Манихеи полностью вымерли за последние несколько столетий.

Жизнь Мани, основателя этой всемирной гностической церкви, в то время уже была более-менее известна, как и жизнь Будды, Заратуштры или Иисуса, которых он считал своими предшественниками. Сегодня, благодаря уже упомянутому кодексу Мани, мы знаем о нем больше. Это очень короткая книга, написанная на греческом языке, но переведенная с арамейского. В ней представлено жизнеописание Мани, основанное на воспоминаниях его учеников. Одним из самых важных из них является информация о том, что Мани вырос в общине иудео-христиан-елкесаитов на юге Вавилонии.

Мани родился 14 апреля 216 года. Его отца звали Патек, а мать – Мирьям, что указывает на то, что оба родителя были евреями по рождению: евреи почти всегда брали в жены евреек. Рассказы о том, что Мани был парфянского и княжеского происхождения, скорее всего, были манихейской пропагандой. Ничего подобного в кельнском кодексе Мани не встречается. Нередко в истории основателю религии для придания веса приписывали высокое происхождение. В любом случае, Мани стал иудеем, когда его отец присоединился к секте елкесаитов и привел своего сына в это сообщество. Мани тогда было четыре года, и, возможно, на двенадцатом, наверняка – на двадцать четвертом году жизни ему открылся его «близнец», как он это называл, его высшее «Я», Святой Дух, который открыл ему истину. В то же время он был его личным ангелом-хранителем, который, по мнению евреев, в тот день находился на небесах.

В кельнском кодексе Мани есть рассказ об этом опыте: «Я узнал его, и увидел, что он был мною, от чего я когда-то был отделен. И я засвидетельствовал, что он – мое я, с которым я был разделен». С тех пор Мани был убежден, что параклет, обещанный Иисусом в Евангелии от Иоанна, сошел к нему и говорит через него. Теперь он сам стал Пророком в древнехристианском смысле слова, человеком, который сообщает церкви новое откровение в Духе. Исходя из этого факта, он начал критиковать иудео-христианство и заложил основу своей новой религии. В то же время он продолжал обширную миссионерскую деятельность в Северной Вест-Индии, Армении и по всей территории Персидской империи. Еще при его жизни миссионеры были отправлены в Сирию, Палестину и Египет. По приказу нового шаха, Бахрама I, Мани схватили: он умер в оковах 26 февраля 277 года.

Манихейство было самой преследуемой из всех религий. Однако после смерти Мани его последователи распространили учение от Атлантики до Тихого океана, в том числе в тех районах, где католицизм никогда не был распространен. На Западе он был истреблен спустя несколько столетий, как в Западной Римской, так и в Византийской империях. Насколько мне известно, в Армении также не сохранилось никаких следов манихейства. В Азии все пошло по-другому. Еще при жизни основателя миссионеры проникли даже в Самарканд. Там новая религия претерпела изменения и была адаптирована к религии Зороастра, буддизму Махаяны и шаманизму, то есть религиям, преобладающим в Центральной Азии. С 650 года «религия света» проникла из Самарканда в Китай, вдоль Великого шелкового пути. Там она просуществовала более тысячи лет. Даже в своей адаптированной форме она оставалась христианской религией: китайские манихеи поклонялись Сиен-и, первобытному и вечному Христу, и Иссу, страдающему Иисусу. Основатель, по сути, не учил ничему другому, но христианский характер его церкви изначально был еще более многозначительным. Мани в первую очередь стремился к реформации иудео-христианства, которое было привито ему в юности. Его учение было ответом на это.

Елкесаиты учили, что дьявол – это левая рука Бога, и что из руки Божьей люди получают благо и зло. В их кругах Иисусу приписывали слова: «Так должно быть [это Божья воля], чтобы произошло зло». Они верили, что Иисус сказал, что ни одна птица не попадет в сети без воли Божьей. Дьявол склонил Мани – который, согласно традиции, хромал, - к себе. Он не мог поверить, что добрый Бог мог вызвать нечто подобное, но считал, что мир тьмы, злобы, сладострастия и отвращения существует полностью сам по себе. Только в существовании и судьбе кроется причина дуализма манихейства. С религией Заратуштры, борьбой между светом и тьмой, это изначально не имеет ничего общего.

Иудео-христиане открыто выступали за брак и даже одобряли половое влечение в отличие от христиан-католиков, которые скорее терпели как одно, так и другое. Похоть, «непристойное вожделение», как называли это греческие последователи Мани (и Августин), было чем-то радикально извращенным, греховным и злым. Вот почему «избранные» церкви должны были соблюдать обет безбрачия. «Слушателям», напротив, разрешалось все: брак, наложницы, бездетность – потому что это было лучше, чем деторождение.

Учение Мани о преемственности мировых учителей было реакцией на иудео-христианство. Он называл себя «апостолом Иисуса Христа» и «Печатью пророков». Он был параклетом. Также Елкесай называл себя «Пророком» и «Свидетелем» (Параклет), последним в ряду истинных пророков. Очевидно, Мани пришел к выводу, что не Елкесай, а он сам был истинным пророком, последним из пророков, параклетом. И при этом он не ограничивался намерением спасения Израиля. Заратуштра и Будда на Востоке, Иисус на Западе проповедовали эту истину до него. Мудрецы древнейших времен, Сиф и Енох, также принесли подлинные откровения, однако в сохранившихся писаниях Мани упоминаются только Будда, Заратуштра и Иисус. В книге, которую он написал для царя Шапура и которая поэтому называется «Шапуракан», он говорит: Посланники Бога не переставали раскрывать мудрость и добрые дела из века в век. Поэтому в одну эпоху мудрость и добрые дела были провозглашены в Индии посланником, которым был Будда, в другую эпоху – Заратуштрой в стране Персии, в третью – Иисусом в стране Запада. В конце концов, это Откровение сошло с высоты, и пророческое служение в последнюю эпоху осуществилось через меня, Посланника Истинного Бога в Землю Вавилонскую».

Будда и Заратуштра – предшественники Иисуса, откровение которого было правильно, то есть гностически, истолковано Мани. Все они «вдохновлены Духом» (nous), исходящим от вечного «Иисуса, Луча Света», носителя изначального Откровения. Предыдущие Откровения были ограничены национальными рамками. Настало время универсального гнозиса:

«он, имевший свою церковь на Западе, не достиг Востока. Тот, что избрал свою церковь на Востоке, не пришел на Запад. Но мое учение надежды, Мое учение пойдет на Запад и дойдет до Востока. И вы услышите голос моего послания на всех языках. Они будут распространять это послание по всем городам».

Среди мировых учителей был и Гермес Трисмегист. Католический поэт – арамейский автор Ефрем Сирус (Prose Refutations II, xcviii) рассказывает о манихеях:

«Они говорят о Гермесе в Египте, о Платоне у греков, и об Иисусе, появившемся в Иудее, что они были вестниками благого [Бога] в мире».

И манихей Фауст, которого Августин стремился полностью опровергнуть, задается вопросом, почему христиане должны верить пророчествам евреев. Предсказания кумской сивиллы (апокрифический иудейский и христианский Oracula Sibyllina) или Гермеса Трисмегиста, гимны Орфея (написанные в эллинистическое время) и других языческих пророков имеют значение для христиан-язычников: «Прорицания сивиллы о Христе, или Гермеса Трисмегиста, или Орфея, или других пророков язычества – прежде помогали нам, которые из язычников стали христианами, уверовать» (Августин, Contra Faustum 13, 1).

Даже в первобытные времена, даже в язычестве Бог являл себя. Будда и Заратуштра – это часть подготовки Евангелия, как и Платон, и Гермес Трисмегист. Поэтому манихейство, направленное на реформирование иудео-христианства, оказалось просто реакцией. Это привело к синтезу буддизма, зороастризма и гностического христианства на почве Евангелия.

Дополнительное замечание

В тексте «Троевидная Протеноя», найденном в Наг-Хаммади в 1945 г., женский образ Бог трижды воплощается в истории человечества. В гимне Логосу в начале четвертого Евангелия, Логос (Христос) 1) сотворил мир; 2) пришел к своим и 3) сделался плотью: «А тем, которые приняли Его, дал власть стать сынами Божьими» (Ин. 1:12). Заманчиво предположить, что на Евангелие повлиял гностический миф о троекратном спасительном нисхождении Софии как агента Бога в мир для искупления тех, кто смог осознать свое божественное происхождение. Этот миф содержится в «Троевидной Протеное», а также в гимне Пронойи из пространной редакции гностического Апокрифа Иоанна. Однако было отмечено, что существование такого дохристианского мифа о Софии не может быть доказано.

Представляется более разумным предположить, что за этими надписями стоят различные и противоречивые толкования первой главы Бытия. К сожалению, на основании текста Бытия 1 невозможно построить такое троекратное нисхождение Спасителя. Однако несомненно, что подобная концепция имела место в гностицизме и была воспринята герметизмом. В Трактате без названия из Кодекса Брюса, переведенном и аннотированном Вайолет Макдермо (Leiden 1978, 254), который представляет собой еврейский Апокалипсис Мессоса (= Еноха, сына Сифа), есть следующий отрывок:

Впоследствии она воззвала к Бесконечной Силе, которая стоит со Скрытым Эоном Отца, принадлежащим Великим Силам Славы и который назван среди Слав Трижды Рождённым, то есть тем, кто был рождён три раза, который также назван Трижды Порождённым, а также Гермесом.

Как мы видим, здесь также встречается имя Гермеса, что подтверждает параллели из античности. Как в Апокрифе Иоанна Бог – царь, а Аутоген* (или Антропос) – его первый слуга, стоящий у престола (христианская адаптация иудейского мифа о небесном Человеке или каводе), так и здесь Гермес, отождествляемый с Антропосом, стоит у престола Бога. Таким образом, троекратное явление Спасителя засвидетельствовано в иудейском Откровении.

Эта традиция может быть очень древней и даже дохристианской. Можно предположить, что представление о троекратном нисхождении славы Божьей (кавод) для искупления человечества предшествовало представлению о троекратном вмешательстве Божественного Логоса в историю человечества. Возможно, что идею непрерывного и развивающегося Откровения Мани почерпнул из иудейской секты гностиков. Согласно кельнскому кодексу, Мани знал Апокалипсис Адама (31), Апокалипсис Сифа (33 = «Аллоген», найденный близ Наг-Хаммади), Апокалипсис Еноха (35). Енох, сын Сифа, идентичен Мессосу (сыну Аллогена – прим. пер.). Его Апокалипсис, Трактат без названия из Кодекса Брюса, был в числе сочинений гностиков, которые упоминал Порфирий в «Жизни Плотина». Более того, Мани знал эфиопскую Книгу Еноха, «Апокалипсис Еноха», как она названа в его биографии (39). Мани считал, что не только Адам, Сиф и Гермес, но и Заратуштра и Будда были просвещены тем же духом, что и Иисус и сам Мани. Он был первым известным нам христианином, который признавал, что и другие религии передавали Откровение. Свое представление о Гермесе как о божественном открывателе он, возможно, почерпнул из Апокалипсиса Мессоса, или Еноха, и из процитированного отрывка о Гермесе Триждырожденном.

Примечания

* (Кирилл Иерусалимский, Рассуждения о Марии Теотокос [Богородице] 12а): Написано в Евангелии от евреев: Когда Христос пожелал снизойти на землю к людям, Отец благий призвал великую мощь в небе, которая называлась Михаил, и доверил его опеке Христа. И мощь пришла в мир, и была названа Марией, и Христос находился в ее утробе семь месяцев. – прим. пер.

** Кавод (ивр. כָּבוֹד) – «слава», божественное присутствие, «облик» божества (напр. И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию; и не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло её облако, и слава Господня наполняла скинию» (Исх. 40:34-35) – прим. пер.

*** - перевод мой

**** - семья Климента Римского потерпела кораблекрушение. Все выжили, однако оказались разделены – мать Климента осталась в Восточном Средиземноморье, а дети оказались в Иудее, где были усыновлены.

Перевод с немецкого: Сингулярность (Александра Заклиевская), 2023. Перевод доступен по лицензии «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция-Некоммерчески-БезПроизводных») 3.0 Непортированная (CC BY-NC-ND 3.0)