Дао Номенклатуры
-Кайфы в системе ,Евграфыч, порождаются разными вещами. В чем самый кайф системника - имперца?
В том именно, чтобы быть в системе и чувствовать себя ее частью. Принадлежать к стае, смекаешь ?
Причем, чем жестче было изначальное сопротивление системе, тем больший кайф происходит от сдачи ей же.
От иного система кусок за куском откусывает и тот деформируется постепенно, сопротивляется и мнит себя системным либералом, а потом одним днем рукой машет - и в стае.
И эдакий кайф! Но на дне - боль.
Все эти верхнеларсовые либералы мягкие как говно, а вертикаль - это стая.
Власть, ограничивая свободу и оказывая давление, расширяет себя как система.
И сдавшийся - становится частью большего.
-Евгенич - сказал Евграфыч - ты опять начинаешь с какой-то далекой телеги, про степени свободы и принцип сдачи ради высокого блаженства.
Ты же мне по-русски, по простому, скажи.
-Слово- сказал Евгенич, и глотнул пива - даже не понятое, должно быть сказано. Ибо волею божей знать не дано за что ум чужой зацепится.
Два друга чиновника, один на 15-20 лет старше другого(это Евгенич, целый замминистра одного ведомства, название которого не имеет к сути дела никакого отношения), сидели в просторной широкой комнате загородного клуба, где элита имела обыкновение находить себе отдушину после суровых будней.
В комнате полыхал камин и тени его жарких бликов играли по стенам, а в стаканах переливался тяжело и плотно коньяк. Коньяк убивали глоток за глотком и пламя его разливалось в горле не хуже, чем жар от костра в камине.
-Я пришел к тебе за конкретным советом - продолжил Евграфыч, откинувшись в кресле - ведь все знают, что ты великий номенклатурный гуру и маг. А ты со мной сложностями, витиеватовостями и метафорами.. Меня волнует как все устроено и чем это все закончится.
-Ты познакомился с Виолетой? - вместо ответа спросил Евгенич
-с Виолетой или Вадимом? Я не знаю как назвать это нечто...
-Это нечто стоит сорок тысяч за ночь и я тебе это "нечто" подарил не для того, чтобы ты сомневался, а для того, чтобы у тебя появились новые качества. А ты, я гляжу, зассал нырнуть в эзотерику по-настоящему глубоко..
-Испугался- ответил Евграфыч-оно штаны сняло, я там хер больше своего увидел и испугался... Евгенич, я ведь и не знал, насколько глубока кроличья нора, когда просился к тебе в ученики.
-Но хоть на клык -то дал? - спросил разочарованный Евгенич
Евграфыч отвел взгляд и внимательно посмотрел в окно.
Там, за границей из прозрачного стекла начинались верхушки леса, что бесконечно шел вдаль и было видно краешек водохранилища, что в ночи, едва освещаемой звездами, выглядело темной атласной тканью, опустившейся на землю.
Молчание накатило на комнату такой силы и густоты, что казалось, будто можно черпать его ложкой.
...
Наконец Евгенич поддался в кресле вперед и, глотнув коньяка, продолжил:
-Развитие, Евграфыч, происходит от образа. А образ развивает качество. Иногда, когда ученик доверчив и талантлив, ты можешь сократить этот процесс. Но мне приходится констатировать, что современные люди редко обладают великой смелостью. А оттого достижения их в номенклатуре и карьере слабы, а дух низок.
Но что делать? Работать приходится и с такими.
-что значит "развитие происходит от образа", Евгенич?
-это сложно. Но это возможно и понять и объяснить. Представим себе, что на ковровой дорожке у нас профессиональный гимнаст и совсем начинающий любитель.
Если ты скажешь профи "сделай мне тройной кульбит", то он с точностью будет понимать о чем ты его просишь. Более того, в уме его опыт кульбита будет прожит уже от одной просьбы его сделать.
Если же попросить об тройном кульбите любителя, то он не сможет его не только осуществить, но даже представить. Точнее, представить-то он сможет, вот только в теле его и в сущности, тройной кульбит не отразится и не приживется.
Поэтому любитель начинает с легких упражнений, со временем развивается и наступает момент, когда еще не будучи способным сделать кульбит, он, тем не менее, представляет уже всем существом, что от него требуется и в представлении этом может получить предварительный опыт кульбита.
Который, хотя и не будет соответствовать реальности полностью, но сможет, однако, дать ему понимание о возможных спортивных высотах.
Таким образом, чем выше ты поднимаешься от образа, тем больше способен представить.
И отсюда же следует, что без развитых базовых качеств помыслить о высоком не представляется возможности.
Таков смысл и духовного развития и нашего номенклатурного Дао. Посмотрим, как у тебя будет получаться развитие от образа и сможешь ли ты что-то понять.
Евгенич два раза хлопнул в ладоши и крикнул негромко:
-Екатерина! Войдите, пожалуйста.
Дверь приоткрылась и в полумраке показалась высокая женщина, лет 30-35, как показалось Евграфычу, однако хорошо выглядящая и очень ладная. Представительница не скупой и сухой красоты фитнесс клубов, когда на женщине нет и жиринки и лицо от того тоже иссохло и будто бы состарилось, а красоты естественности: все "лишнее" на ней вовсе не было лишним, а тянуло к себе, возбуждало и просило исполнить природный долг.
Екатерину хотелось - это признал мгновенно Евграфыч, тем более, что была Екатерина почти обнажена и груди, большие и наливные тянули взгляд на себя. Волосы Екатерины естественно светлые стянуты были назад в тугой пучок, а глаза голубые и холодные, смотрели презрительно на Евграфыча.
Из одежды на Екатерине были лишь трусики, черные туфли на высоком каблуке и чулки с подвязками. А из косметики лишь немного теней и красная яркая помада, цвет, который используют или дешевые простититуки или очень, очень дорогие шлюхи.
Екатерина испепеляюще, будто бы на говно посмотрела на Евграфыча и острый "польский" нос ее гневно и часто задышал.
У Евграфыча встал.
-Екатерина, присядьте - примирительно попросил Евгенич - а ты, Евграфыч, раздевайся, одевай на глаза повязку - тут Евгенич бросил в его сторону плотную повязку на застежке и ложись на кровать.
Евграфыч глубоко вздохнул.
Однако, понимая, что Евгенич в случае отказа вполне будет способен послать его на хер, встал, снова вздохнул и принялся терпеливо раздеваться.
-Быстрее, ничтожество! - крикнула Екатерина - реще, мразь!
Евграфыч стал поторапливаться, тем более, что и стоять у него стал сильней.
Наконец, Евграфыч обнажил рыхлое тельце и понуро побрел в сторону огромной, в "барском" стиле, кровати, что увенчана была дубовым изголовьем.
Надев повязку на глаза, Евграфыч лег спиной на кровать.
-Екатерина! - потребовал Евгенич - закрепите пациента перед сессией с погружением.
Евграфыч почувствовал, как вокруг его запястий и икр с профессионализмом обернулись наручники и потом поддался неведомой силе, которая растянула его на кровати в разные стороны, зафиксировав его беззащитность пред Екатериной.
-И вот теперь, Евграфыч, пока ты надежно зафиксирован, и ничего не мешает внутренней работе, просто покойся.
Евграфыч, что был в учениках не первый год и знал смысл данного слова не теоретически, а на практике, постарался полностью расслабиться.
Будто бы благодаря твердой, но деликатной фиксации, сдаться происходящему стало проще: брыкайся не брыкайся, а Евгенич все рано доведет ситуацию до логической разрядки.
Евграфыч отпустил тело, затем отпустил ум и, будто бы провалился в образы, что разум генерил и до сессии, и что оставались незамеченными вниманием, обращенным во внешнее.
Но сейчас Евграфыч смотрел в себя.
Через некоторое время поток образов иссяк и наступила темнота, Евгенич, будто бы чуя Евграфыча(а ведь наверняка чуял) начал диалог. Его шелестящий глубокий голос отражался от стен и тонул в темноте сознания Евграфыча.
Вертикаль сильна дисциплиной, волей и слаженностью.
Представь себе, Евграфыч, что ты стоишь позади красивого юноши, почти вплотную, и вы обнажены.
Вы вместе должны сделать дело, требующее высокой степени скоординированности и ради успеха ты должен чувствовать юношу полностью и знать - случись чего, тот не сбежит.
Иными словами, дело настолько тонкое и щекотливое, что он не должен быть дальше от тебя, чем длинна члена. Представил ли ты такую картину ? Понятна ли проблематика и ясно ли, как ее решать?
-Представил, Евгенич - сухо сказал Евграфыч - однако, как решить эту проблему, не могу знать
-Так это легко, Евграфыч. Я тебе подскажу. Да просто вставь член ему в жопу.
Представил? Ну что ты накукусился-то. Ты представь.
-Представить-то я представил, однако, нет в этой картине...
-Жизни, правильно? В картине этой нет жизни. Понимаю. Ибо что же это за задача должна быть, чтобы весело и с песней член в жопу другого вставлять.
Логично. И здесь нужно быть умнее. Екатерина! Начинайте сосать.
Евграфыч услышал шаги в свою сторону, а затем естество его стали крайне умелым образом ублажать. В картине, что он представлял, приятности не добавилось, однако, она ожила.
Хитрость и смекалка - это клей вертикали.
-Теперь, когда ты возбужден - продолжал Евгенич - представь, что ты не только вставил член в жопу юноше, но и взял его член в свою, допустим, правую руку.
Евграфыч задумался, а затем отрывисто произнес:
-Херня какая-то, Евгенич! Будто бы член у меня втрое длиннее стал!
-excellent! - крикнул Евгенич -прекрасно! Ты дошел до качества мнимохуемости и мы можем двигаться далее. А теперь представь, что и пред юношей юноша и за ним юноша . И так далее, по кругу, и заканчивается этот круг естественным образом тем, что кто-то подобрался и к тебе. Что с членом, Евграфыч ?
Евграфыч постанывал от удовольствия и едва ли не слюна капала из его открытого счастливого рта. С трудом возвращаясь сквозь дебри сознания к Евгеничу, он собрался с силами и произнес, не скрывая радости и блаженства:
-У меня огромный Хуило! Просто, блядь, огромный Хуило, Евгенич! Я грозный ебака, нет, даже не так, Я Ебырь-Террорист!
-Великолепно. Так вот, хотя задача и стояла нетривиальная, но с помощью хитрости и обмана, и ради юной девы, что , несомненно, символ отчизны в нашей метафоре, в круговой поруке, ты получил огромную силу, что сакрализирована символом гиганского хуя. Ты хоть понимаешь, что эдаким хуем ты можешь и рельсы гнуть? Думаю, смекаешь.
Так вот, примерно такую картину, не по декорациям, а по прямому эсхатологическому посылу, имеет любое звено вертикали.
С той лишь разницей (и здесь голос Евгенича погрустнел), что многим и баба, собственно, не нужна. Извините, Екатерина. И с этими все понятно.
Интереснее, Евграфыч, с теми, кому баба все-таки нужна.
В один прекрасный день, Евграфыч, повязка с их лица падает
Здесь кто- то стянул повязку с глаз Евграфыча. Тот ошалело уставился вперед и увидел блондинку, что вошла в комнату. "если она здесь, то кто же мне..." - подумалось Евграфычу и он резко перевел взгляд вниз.
И тут же заорал и забрыкался, пытаясь вынуть член изо рта старой одноглазой беззубой бабки, что , кстати, тереть его вовсе не спешила и сосала отдохновенно, с душой и некоторой поэтичностью.
-Евгенич, ты что делаешь, злодей! Фу ! ФУ ! ВЫПЛЮНЬ! Выплюнь, немедленно! АААА! Евгенич убери, блядь ее ! АААА!
-Рано или поздно, Евграфыч, шоры с их глаз падают. И они видят, что зря накручивали себя и занимались самообманом, что девушка, вовсе не девушка, а беззубая страшная старуха, а сила их виртуальна. Ведь, если открыть глаза, то как был с коротким хуем - так и остался.
И здесь есть только один выбор, знаешь какой?
Обессиленный Евграфыч, который устал сопротивляться откинулся на кровати и затих.
-Евгенич - протянул он - одень мне повязку обратно. Кажется, я врубился.
Евгенич вместо ответа достал из кармана пиджака сигару и, откусив специальными ножницами ее кончик, хмыкнул. А затем произнес:
-Екатерина! Прекращайте уже сосать. Вам пора на курский вокзал. Три тысячи рублей за услугу вам выдаст консьерж. Он же вызовет и такси. А вы, Виолетта, развяжите Евграфыча.