Хочу домой, но я уже дома: четыре года попыток избавиться от депрессии

Материал подготовила редакция студенческого издания SLOG.

“Помогите, мне страшно, кажется, я умираю…”

Эту фразу я произнесла доктору скорой помощи три года назад. До того осеннего дня я и слышать не слышала словосочетания “паническая атака”. А сейчас даже слова “депрессия” я больше не боюсь, но употребляю очень аккуратно. Свой опыт решилась рассказать в надежде, что он будет полезен и в какой-то момент поможет людям, которые прочтут этот текст.

Начало

Я знала в какие моменты надо брать младшего брата на руки и уходить играть куда-то подальше.

Я росла очень мнительным, переживательным ребенком. Такой себе парадокс перфекциониста (как в книге Тал Бен-Шахара). Мой папа был строгим, и будто не подпускал к себе, чего очень хотелось. Он был настоящей каменной стеной для нас с мамой и братом. Мы были в безопасности от всего, кроме его агрессии. Он мог срываться из-за пустяка. Стрессом для меня было даже то, как он заходил в комнату и каким тоном говорил. Я знала в какие моменты надо брать младшего брата на руки и уходить играть куда-то подальше. И быстро вытирать слезы, чтобы подружки не увидели, когда уйти пришлось во двор.

После школы я поступила в КПИ, переехала в Киев и поселилась в общежитии. Друзья, учеба, самостоятельная жизнь… Но в отношениях с папой я все еще была маленьким ребенком, который хотел встретиться с его душой, а не сильным волевым характером.

Помню, как на свадьбе друзей семьи мы с папой шутили о том, когда же я сама выйду замуж. Было легко и спокойно в тот момент. А через 4 дня произошла ужасная автокатастрофа. Папа умер мгновенно, шансов его спасти не было. Мне тогда было 19 лет.

Жизнь “после” для нашей семьи стала испытанием. Для меня она изменилась даже тем, что противоречие – обида за ссоры и любовь к отцу – начало разрывать душу. Временами я не знала, что чувствовать. Была постоянная острая боль буквально от всего: слов поддержки, воспоминаний, фотографий, которые руки так и тянулись пересмотреть.

Первый год я рыдала день ото дня, бессонница стала моим обычным состоянием. Я могла в одну ночь проспать часов 12, а потом снова пережить несколько бессонных ночей. Это очень истощало организм, пару месяцев я чувствовала нервный тик в области челюсти, пила валерьянку в надежде, что поможет. Не помогло.

На второй год после автокатастрофы легче не стало, время не вылечило. Часто я оставалась одна в пустой комнате общежития, передо мной был ноутбук, в мыслях какие-то задания, шум холодильника на фоне, путаницы мыслей. Я хотела поддержать маму, чувствовала по разговорам, как она переживает. А еще был брат, которому в период взросления нужно мужское общение. Я понимала, что не могу ни помочь, ни изменить что-либо. Нервничала, вспоминала какие-то моменты из детства и злилась. Потом рыдала, перед глазами постоянно всплывала картина похорон и мама, которая готовилась стать нам еще и папой. Я понимала, что уже никогда не верну семью, утром не буду ставить на стол четыре тарелки. Хотя я до сих пор продолжаю это делать на автомате.

Мужика тебе надо

Вот если сейчас этот камень перелетит через мост, я напишу тому парню, а если нет – то не надо.

Пустота от разочарования заполнялась переживаниями. Мне все было страшно и дрожали руки, этот стресс надо было чем-то перекрыть. И я начала перекрывать его едой. За просмотром фильма я могла запихнуть в себя пачку круассанов или пару плиток шоколада. А ведь я даже не люблю сладкое. Так началась неизвестная мне ранее болезнь – булимия. Пока я ела, самообман работал на славу, а потом тошнота побеждала все.

“Мужика тебе надо”, - говорила подруга. А я думала: “Как же я его найду, если буду вот такая страшная и нервная.” Страх перед всем на свете усиливался, а детская мнительность никуда не делась. Так я привыкла раз за разом есть и вызывать рвоту: дома, в кафе, в гостях. Мне не хотелось есть, но стоило взять какой-то кусочек банана и все. Я научилась понимать, когда я ем от нервов, а когда от физической потребности. И понимала, когда еда не усвоится, я пойду в туалет, сделаю свое дело и буду плакать после. Это длилось месяцами и начиналось тревожное расстройство...

Стало очень сложно себя контролировать и удовлетворять обычные потребности вроде сна, еды, общения с людьми. Я переживала за все: не застряну ли в пробке, перебирала пальцами в метро (я ненавидела метро, именно там моему другу пришлось преодолеть себя и сказать мне о смерти папы), у меня появлялись навязчивые мысли. Вот если сейчас этот камень перелетит через мост, я напишу тому парню, а если нет – то не надо. Хотелось переложить ответственность за свою жизнь на что-то другое, да хотя бы на случай.

Мама устала выяснять, что со мной не так, и предложила обратиться к психотерапевту. Я согласилась. Он задавал много вопросов “на подумать”, это помогало понять, что не только с папой была проблема общения, но и с мамой, да и в принципе мне нужно было стать более самостоятельной. Я будто была зависима от мамы и ее мнения.

Полгода бесед привели меня в чувства, но скорее в плане обвинения себя в том, что мало общалась с отцом. Прекратились мои всплывающие воспоминания, наладился сон. Я выговорила наконец все о смерти папы и могла реагировать на воспоминания без слез. Но я чувствовала, как боялась высказывать все мысли даже психотерапевту, был какой-то внутренний барьер, он это замечал. А я до конца не верила ему, все еще боялась признавать жуткие последствия папиной агрессии в моей жизни. Его ведь уже нет, я не хотела тревожить эту историю. Думала, что если могу спокойно реагировать на смерть, то все уже наладилось. Так я прекратила сеансы.

Панические атаки

Но каждый раз мне нужно было выйти в туалет и освободиться от этого, будто бы все напряжение могло выйти из меня с едой.

К осени (папа погиб в октябре) воспоминания и напряжение всегда растет. Помню, как пришла домой и почувствовала сильное сердцебиение, голову сдавило, ноги онемели. Я смотрела вперед и все кружилось. Набрала скорую и сказала “я умираю, помогите, мне очень страшно.” Мне казалось, что если я лягу, то это будет конец, я умру. Мозг не работает в такие моменты, ему надо куда-то бежать, вслед за бешеным стуком сердца. Врачи скорой сказали: “у вас паническая атака”. Такое повторялось все чаще: в метро, дома, на парах. Мне было страшно, приходилось бежать в туалет и дышать, плакать, считать до 11, дышать, открывать приложение "АнтиПаника” и там напоминать себе, что я не умру, что это закончится через 15 минут.

Когда я говорила, то чувствовала, что задыхаюсь, в области груди постоянно болело. Своего рода ком в горле, который всегда с тобой.

Булимия также никуда не делась, осталась “недолеченной”, когда я перестала ходить на сеансы. Я все еще стеснялась рассказать о своем состоянии подругам. Чтобы они ничего не замечали, я всегда кушала кусочек тортика, пиццы и тд. Но каждый раз мне нужно было выйти в туалет и освободиться от этого, будто бы все напряжение могло выйти из меня с едой. Я также стала замечать, как шучу в компаниях все больше, лишь бы меня ничего не спрашивали и, не дай Бог, не подумали, что я больная какая-то.

Последней каплей стала страшная паническая атака. Мой близкий друг-музыкант уезжал на год работать в Китай. Я очень привязываюсь к людям и сложно их отпускаю. А тут надо было смириться, что теперь наше общение превратится в скупые смс и ожидание ответа сквозь 6 часовых поясов. Перед его отъездом мы собрались всей компанией, я почувствовала, что дрожу, ноги стали ватными, меня тошнило от чая. Я умывалась и пыталась дышать. Стоило немного отойти, как волна слез накатывала и все начиналось сначала. Мне пришлось обвить себя руками и хоть как-то отдышаться. Это продолжалось в течение часа. До конца отойти я смогла только ближе к ночи. Друзья тогда подумали, что я слишком впечатлительная, а может тайно влюблена.

Но я не была влюблена, я просто не могу отпускать дорогих мне людей после смерти папы. Стало ясно, что снова нужен психотерапевт, ведь я веду себя неадекватно на людях. До того я начиталась кучу книг и пересмотрела сотни видео на ютубе о вегетососудистой дистонии, панических атаках, тревожных расстройствах. Но мне нужен был человек, который понимает больше, который поможет лучше осознать мое состояние и избавиться от него.

С новым психотерапевтом я научилась вести эмоциональный дневник, отслеживать свои мысли, выговариваться людям, я рисовала свое состояние, что оказалось очень непростой задачей, и я каждый раз плакала. Терапевт сумела научить меня признаваться самой себе в том, чего действительно хочу, и научила говорить “нет”. У меня была проблема “быть хорошей для всех”, я где-то внутри это понимала, но не могла преодолеть. Терапевт объясняла, что такое стремление только истощает и не приводит ни к какому результату.

Молчи, успокойся, пройдет

Болезнь силы воли, как это называла мой психотерапевт.

Я начала работать, заканчивала 6-ой курс, писала статьи для литклуба. Работы было много, а состояние поддерживала психотерапев. Я понемногу начала больше прислушиваться к себе, избавляться от маминого контроля и отстаивать свое мнение. Не бояться говорить то, что я думаю, и не бояться с уважением относиться к своим чувствам. Проще говоря, я избавилась от чувства долга перед всеми, которое жило во мне с самого детства. Ведь я росла с мыслью о том, чтобы всех спасти от папиной агрессии. К пониманию этого мне удалось прийти только с помощью сеансов психотерапии.

Снова полегчало и моя ошибка в том, что я постепенно перестала ходить на сеансы. Этой осенью, в придачу к булимии, тревожному состоянию и утихнувшим паническим атакам, я пережила настоящий пик своей клинической депрессии. Болезнь силы воли, как это называла мой психотерапевт.

Я давно была влюблена в парня, но начинать что-то боялась. Год я вынашивала в себе это чувство, а потом во время моего плюс-минус спокойного летнего периода сложилось так, что мы начали встречаться.

Я была окрылена какое-то время, но потом он начал все чаще пропадать и появляться будто ни в чем не бывало. Для тревожного человека – это погибель. Потом он вообще начал избегать встреч. Я объяснила, что мне важно прояснить ситуацию. Он сказал, что период такой. Спустя время я приняла решение расстаться. Он не сказал ни слова. Начал делать вид, что мы и не встречались. Ключи от моей квартиры передал через друзей.

После расставания стало еще труднее. Меня почти не стало. Параллельно я уволилась с нелюбимой работы. Я живу одна, поэтому бОльшую часть дня приходилось проводить в одиночестве, в четырех стенах и мыслях. Я не помнила, какой день, не могла есть. Единственное, что организм воспринимал – детское питание и йогурты. Однажды я поехала ночевать к подруге. Как попала домой – не помню. Тогда я искала работу, была уверена что новое занятие отвлечет, ходила на собеседования, читала книги, что-то писала. Я не могу сказать, что совсем бездействовала. Думала, что как-то себя спасу, ведь все сидит у меня в голове. Не спасла.

Период без работы превратился в кошмар: тревожные состояния, меня трясло без повода, я задыхалась, когда говорила, ком в горле душил, а челюсть сжималась все сильнее, когда я пыталась успокоиться. Я стыдилась этого настолько, что будто сама себе закрывала рот.

“Молчи, успокойся, пройдет”, - всплывали в голове фразы родителей во время ссоры. Булимия обострилась до того, что иногда даже обычную воду я не воспринимала. Мысли о самоубийстве появлялись чаще, ночные кошмары были все мрачнее. Я меланхолично радовалась только тому, что просто еще остаюсь жива, даже когда не понимала зачем.

Потом начались нервные срывы. Звучит как из мелодрамы, но я просыпалась в слезах, мучилась от головной боли и просто вслух просила: “дайте мне что-то, чтобы это закончилось”. Опять не спала по ночам, чувствовала какой-то нервный ток по ногам, от которого дрожала вся, крутилась на кровати, от фильмов болела голова, включала музыку для релаксации и могла уснуть на 20 минут, подорваться и снова мучиться. Потом нервно засыпала днем. Я понимала, что это все, месяц в таком режиме меня истощил до предела, я похудела на 7 килограмм. Перед собеседованиями пила успокоительное, замазывала круги под глазами тональным кремом и, дрожа, шла. “Мне нужно лечение, иначе я сорвусь в какую-то крайнюю меру”, - написала я сама себе.

Разрушение внутри, сломанная ручка внутрь души

Нужно было догруститься до дна, побывать в кошмаре, чтобы сильнее от него оттолкнуться и, как написала мне подруга, “бабочкой выпорхнуть”.

Мой нынешний психотерапевт почти с порога увидела, как она сказала “разрушение внутри, сломанную ручку внутрь моей души”. Она видела, что я еле-еле разговариваю, задыхаюсь и моя челюсть так зажата, что я сама как комок нервов. Я рассказывала ей все, она понимала, что многое я уже осознаю (это было следствие посещения предыдущих психотерапевтов). Но также я все еще крепко цеплялась за свои страдания, в новых переживаниях искала старые и так по кругу. В этом даже самой себе признаться тяжело, что, к примеру, какие-то не проговоренные и не пережитые травмы детства-юности я переносила на отношения с парнями и сама ходила по кругу.

Сейчас я принимаю антидепрессанты, чтобы поддерживать себя пока прохожу сеансы у психотерапевта. Она мне очень помогает именно тем, что дает додуматься и понять основание такого состояния, иногда я даже кричу на сеансах, разное бывает, но помогает. Есть еще много техник, которые я сама не знала и не сумела бы помочь себе таким образом. Например, расписывать по пунктам, что было в отношениях с родителями болезненным и какими бы я хотела видеть эти отношения; писать свои чувства без прикрас в виде письма человеку, которому есть что сказать. Еще можно разговаривать со своей душой, обнимая игрушку, к примеру, вроде как проявлять о ней заботу. Я сначала думала, что это глупо, пока не попробовала. Я плачу каждый раз, когда делаю это, но напряжение будто выходит вместе со слезами и словами.

По сути, я учусь жить нормальной жизнью. Перечитала много историй по хештегу #faceofdepression и поняла, что все обо мне. Первое, что сделала – написала подругам, что хочу встретиться. Я хотела просто поговорить с ними. Собраться и выйти из дома было все еще сложно. Я видела свое бледное лицо в зеркале и чувствовала ком в горле. Потом начала себя заставлять выходить из дома на любые встречи, куда меня звали и сама собирала друзей. Некоторым я рассказала о своей болезни, от чего стало намного легче, будто этот груз теперь несу не я одна.

Чем больше я общалась с близкими, тем становилось легче. Никто не принимал меня за больную, меня поддерживали и радовались, что наконец я выхожу из своей “норы”. В моем случае нужно было догруститься до дна, побывать в кошмаре, чтобы сильнее от него оттолкнуться и, как написала мне подруга, “бабочкой выпорхнуть”.

Я нашла новую работу, появился повод каждый день проводить вне дома, быть среди людей. Еще я почти никогда не соглашалась на свидания, но в рамках лечения решила таки сходить. Было тяжело, я боялась, что скажу что-то не то, начну жаловаться. Но мне повезло встретить человека, который готов обо мне заботиться, не боится спросить, сказать, сделать. Проблема в том, что мне все еще тяжело морально расслабиться.

Ком в горле отпускает понемногу, но даже когда сейчас это пишу, он дрожит. Я справилась со страшным периодом, теперь работаю над последствиями. Точно понимаю, что не брошу сеансы психотерапевта при первом-втором облегчении. Надо все же провести себя за руку до конца, чтобы не свернуть где-то снова.

Это не крик о помощи по типу “я несчастная, меня никто не понял”. Нет. Я надеюсь, общество признает депрессию болезнью, и люди, которые от нее страдают, перестанут стыдиться этого. Это как грипп – нечего стыдиться, надо лечиться. Настоящая проблема, конечно, в стоимости услуг врача-психотерапевта. Лечиться от депрессии могут позволить себе далеко не все. Один сеанс у хорошего терапевта стоит как треть минимальной зарплаты, а чтобы достигнуть результата нужно пройти их как минимум 20. А к плохим обращаться страшно.

Если все совсем плохо, есть социальные службы. Все лучше, чем ждать, пока само пройдет. Пока мы не построим мир без болезней и депрессий, я хочу, чтобы попавший в это состояние всегда получал своевременное лечение и не ждал помощи в последней инстанции, когда лежишь обессиленный на диване, хочешь домой, но ты уже дома.

Материал публикуется анонимно. "Режиссерская версия" истории по ссылке.

Связаться с автором и написать слова поддержки, рассказать собственную историю или просто пообщаться можно через форму обратной связи.

Спасибо за помощь в подготовке материала Владу и Тале.

Подписывайтесь на Слог в Телеграмме и на Фейсбуке, и будьте счастливы =*