Два аспекта назидания
Назидание, понимаемое таким образом, включает в себя две вещи. Во-первых, церковь должна постоянно освежать свое осознание того, что Бог сделал и продолжает делать для нее и кем она стала по благодати Божьей, что значат для нее Бог, вера в Него и Его Слово, чтобы она «могла радоваться своей вере и христианской жизни и научиться дорожить общением с Богом как главным из всех своих благословений». Когда проповедь пробуждает и углубляет такое сознание и такую радость, Церковь, далекая от самоправедности, самодовольства и моральной вялости, будет побуждаема заново проанализировать свое положение; верующие в ней будут утверждены, ослабевшие сердцем ободрены, скорбящие утешены, слабые укреплены, а вся община по-настоящему назидана. Ее духовная жизнь будет углубляться и расширяться: духовное понимание просветится, религиозное чувство удовлетворится, возрожденная воля укрепится и воспрянет. Даже тех, кто стоит в стороне от Церкви, такая проповедь может привлечь и покорить.
Это неизбежно вытекает из природы проповеди, а также из природы христианской жизни. Мы уже выяснили, что проповедь - это провозглашение Евангелия, рассказ о чудесных делах Божьих, совершенных ради нас, людей, и спасения нашего ради, свидетельство о распятом и воскресшем Господе. Проповедь не может быть всем этим, если она не призывает людей радоваться о Господе и благодарить Его за спасение. Христианская жизнь - это жизнь веры, мы становимся христианами и остаемся ими через веру; когда вера уходит, христианская жизнь заканчивается и наступает духовная смерть. Как может проповедь назидать, то есть способствовать этой духовной жизни, если проповедник не стремится к постоянному обновлению, росту и углублению веры? А веру можно сохранить и укрепить, только указывая душе на Бога как на Бога спасения, чтобы она протягивала к Нему жаждущие руки, размышляла о Его благодатных делах и радовалась в Господе. И как без этого не может быть обновления веры, так не может быть и побуждения к нравственной жизни, и все призывы к святой жизни тщетны, если через ежедневное обновление веры в душе не откроются свежие источники сил для благочестивой жизни.
С этим тесно связан второй аспект назидания. Проповедь должна вести общину к осознанию того, какой она теперь должна стать, исходя из того, что она уже представляет собой по благодати Божьей. Проповедь должна представить общине божественную идею Церкви Божьей, пробудить в сердцах ее членов искреннее желание достичь этой цели и побудить их к непрестанной борьбе с грехом и верному подражанию Христу. Ошибка Шлейермахера и многих его последователей заключалась в том, что они упустили из виду этот второй элемент. А ведь какое видное место он занимает в новозаветных посланиях - заменивших проповеди отсутствующих апостолов - и в проповеди Иисуса Своим ученикам. Этого настоятельно требует реальное состояние церкви на земле. Несмотря на всю объективную святость церкви, субъективно она еще не свята и непорочна, но покрыта пятнами и морщинами и вынуждена вместе с Павлом признать, что Христос принял ее и поставил на путь христианской жизни, однако еще не достигла цели, но лишь находится на пути к ней, и собьется с пути, если не будет стремиться к цели ради почести своего вышнего звания. В истинном христианине познание греха соседствует с познанием благодати. Если второе присутствует, а первое нет, то христианин обманывает себя. Да, он действительно рожден свыше, но все еще носит в себе ветхого Адама, и в этой степени он плотян и продан греху. В этом двойном амплуа, с этой двойной природой он приходит в церковь, и проповедь должна учитывать этот факт и обращаться к человеку такому, какой он есть. К нему следует относиться как к христианину, но как к несовершенному христианину, который нуждается не только в утешении, но и в наставлении, увещевании, обличении и исправлении. Более того, несмотря на постоянную связь с церковью, духовная жизнь отдельных ее членов может полностью угаснуть, и тогда ее необходимо заново вдохнуть с помощью проповеди.
Эта вторая особенность назидания также вытекает из природы проповеди, которая, будучи свидетельством о распятом Христе, непременно свидетельствует о Божьем гневе, обращенном против греха, и о том, какой должна быть жизнь христианина. В любом случае проповедь - это провозглашение Закона. В первом случае она излагает, прежде всего, карающую, а во втором - повелевающую волю Божью. Если это заложено в самой природе проповеди, то как это можно осуществить, если проповедь не способствует тому, чтобы воля Божья назидала христианина - углубляла его духовную жизнь, - побуждая его преодолевать все препятствия, мешающие христианской жизни, и возрастать в подобие Христа? Этот второй элемент назидания вытекает также и из сущности проповеди как провозглашения Евангелия. Ибо в таком качестве она вселяет в сердце жизненные силы, которые непреодолимо побуждают к действию, обновляют всю жизнь и дают силы для борьбы с грехом и подражания Христу. Не находя поля для действия, эти жизненные силы атрофируются. Проповедь, практически раскрывая их практическое значение для продолжения христианской жизни, поистине назидает своих слушателей. Наконец, этот второй аспект вытекает из связи проповеди с текстом, на котором она основана: последний зачастую говорит о том, какой должна стать и что должна делать община (а равно и каждый человек в ней), исходя из того, что она представляет собой по благодати Божьей.
— Johann Michael Reu. Homiletics: A manual of the theory and practice of preaching