О сущности самоуничижения Христа
Субъектом, subjectum quod, этого ταπείνωσις, этого самоуничижения, был Иисус Христос, единственная и целостная богочеловеческая Личность. Однако subjectum quo, природой, согласно которой Богочеловек уничижил себя, была человеческая природа, природа, в соответствии с которой Он был не просто и фактически Богом, но ἐν μορφῇ θεοῦ, в образе Бога, природа, в соответствии с которой Он уподобился человекам и по виду стал как человек, природа, в соответствии с которой Он впоследствии был превознесен и получил имя выше всякого имени. Лишь в соответствии с этой природой Богочеловеку было возможно унизиться и возвыситься. Ибо божественная природа как таковая и сама в себе неспособна на уничижение или возвышение или на какое-либо другое изменение положения или состояния. В соответствии со Своей божественной природой Он вечен, неизменен, говорит: Я — Господь, Я не изменяюсь, — ибо в Нем нет изменения и ни тени перемены, нет уничижения, а есть лишь честь и слава во веки веков, честь и держава вечная. И все-таки уничижил Себя не человек Христос, независимый от Логоса; ибо такового человека Христа никогда не существовало; но неразделимая личность Иисус Христос, в Котором человеческая природа всегда есть природа Сына Божьего, пребывающая в образе Бога, ἐν μορφῇ θεοῦ ὑπάρχων, в личностном единстве соединенная с божественной природой и, в силу общения, наделенная божественными свойствами.
Поскольку таков субъект уничижения Христа, нельзя думать, будто это ταπείνωσις заключалось в воспринятии человеческой природы божественной природой. Это означало бы логическую и теологическую невозможность, противоречие в самом себе или in apposito. Ибо в таком случае мы получили бы уничижение божественной природы и сообразно божественной природе, что невозможно с богословской точки зрения, и нам пришлось бы допустить, что Бог меняется, а отсюда непременно вытекало бы еще одно допущение о втором изменении той же неизменной природы и сообразно ей, поскольку за состоянием уничижения следует возвышение. Опять же, если бы уничижение Христа заключалось в воспринятии человеческой природы в личностное единство с Логосом, то Его возвышение должно было означать оставление человеческой природы божественной природой и разрыв личностного единства, а это заблуждение Керинфа и прочих древних гностиков. В таком случае Сын Человеческий сейчас не восседал бы одесную Всемогущего Отца, откуда Он придет судить живых и мертвых; или же Логос, если Он все еще соединен с воспринятой человеческой природы, все еще пребывал бы в состоянии уничижения, и состояние возвышения было бы вычеркнуто из христианского богословия. Опять же, если subjectum quo уничижения Христа — это человеческая природа Христа (как и должно быть), то уничижение не могло заключаться в восприятии божественной природой человеческой природы; ибо в таком случае его нельзя было бы и вовсе считать уничижением, но только возвышением, обретением большего достоинства, уничижением, которое ни в каком смысле не является уничижением, но представляет собой его прямую противоположность, и таким образом состояние уничижения было бы просто-напросто вычеркнуто из христологии. И, наконец, если и поскольку subjectum quod уничижения был Богочеловек, богочеловеческая личность, состоящая из божественной природы и человеческой природы в личностном единстве, воспринятие этой человеческой природы в это личностное единство само по себе и как таковое не могло быть уничижением этого субъекта; иначе бы действие предшествовало действующему лицу, и субъект не мог бы быть субъектом.