Свитки Мертвого моря, Книга Есфирь и аргумент от умолчания
Если мы хотим узнать, как формировался канон Нового Завета, в нашем распоряжении есть несколько источников. Прежде всего, это святоотеческие свидетельства - труды отцов церкви, которые могут показать нам, когда те или иные книги приобрели известность, когда их читали и цитировали.
Кроме того, в нашем распоряжении есть археологические свидетельства. Мы продолжаем находить рукописи Нового Завета, в частности, в Оксиринхе, что свидетельствует о том, что ранние христиане в той или иной степени знали и использовали эти книги.
Но что делать, если какая-то книга отсутствует во всех перечисленных источниках? Например, Ириней Лионский не упоминает (или не цитирует) Послание к Филимону. Должны ли мы сделать вывод, что он ее не знал или не ценил? Или возьмем писателя начала II столетия Поликарпа, епископа Смирнского. Если изучить его труды, становится ясно, что ему были известны Послание к Римлянам, 1-е Коринфянам, Послания к галатам, ефесянам, филиппийцам, а также 1 и 2-е Тимофею. Должны ли мы сделать вывод, что в каноне Поликарпа было всего 7 посланий Павла?
Здесь мы имеем дело с одной сомнительной тенденцией в изучении истории канона, которую я наблюдаю на протяжении многих лет. Если какой-то автор не использует или не цитирует ту или иную книгу, значит, он ее не знал или не ценил. Или, если рукопись какой-то книги не найдена в том или ином месте, некоторые делают вывод, что данная община не знала и не ценила эту книгу.
Беда подобных рассуждений, однако, заключается в том, что они представляют собой разновидность аргумента от умолчания. А аргумент от умолчания считается ошибочным по целому ряду причин, самая очевидная из которых - у нас просто нет достаточной информации, чтобы сделать тот или иной вывод. В конце концов, у нас есть лишь ограниченная выборка трудов отцов церкви, и мы располагаем лишь ограниченным количеством сохранившихся рукописей Нового Завета. Поэтому на основании того, чего нет, никакие определенные выводы сделать нельзя.
В качестве параллельного примера можно привести рассуждения Павла в 1 Кор. 11:23-26 о том, что Иисус установил Вечерю Господню, - эту тему апостол больше нигде не затрагивает. А теперь давайте представим, что у нас (по какой-то причине) нет 1-го Послания к коринфянам. Скажем, у нас есть только двенадцать посланий Павла. Мы могли бы сделать вывод, что Павел понятия не имел о том, что Иисус установил Вечерю Господню; более того, мы могли бы даже прийти к выводу, что Павел не верил в установление Вечери Господней. И мы были бы совершенно неправы.
Проблема с аргументом от умолчания наглядно проявляется в спорах о том, читали ли ветхозаветную книгу Есфирь в общине, которой принадлежали свитки Мертвого моря. Каждый год накануне Пасхи в прессе появляются липовые новости о новом археологическом открытии, в которых говорится, что книга Есфирь якобы найдена среди свитков Мертвого моря. Подобные объявления - чистой воды шутка, однако они наглядно показывают, что отсутствие книги Есфирь в свитках Мертвого моря имеет большое значение.
Почему обнаружение книги Есфирь среди свитков Мертвого моря могло бы иметь большое значение? Свитки Мертвого моря - собрание рукописей, найденных в пещерах у северо-западного берега Мертвого моря в 1947 году. Они датируются периодом от II века до нашей эры до 70 года нашей эры. С момента обнаружения свитков ученым не терпелось узнать, какие книги Ветхого Завета представлены в обнаруженных документах. Оказалось, что у нас есть манускрипты всех книг Ветхого Завета, за исключением одной. И это книга Есфирь.
Отсутствие книги Есфирь породило множество предположений о том, почему кумранская община (предположительно, связанная со свитками Мертвого моря) не включила эту книгу в свой канон Ветхого Завета. Как объяснить отличие их канона от канона других еврейских общин? Почему они обошли вниманием Есфирь?
Даже если сообщения о находке книги Есфирь не соответствуют действительности, они все равно высвечивают суть вопроса. Что случилось бы, если бы свиток Есфири действительно был обнаружен? Это означало бы, что все наши предыдущие предположения о каноне кумранской общины были ошибочными. Попросту говоря, нельзя делать однозначные заявления о том, чего нет.
Какой же урок относительно исследования канона можно извлечь из этой ситуации? В двух словах, следует выражаться так, чтобы наши утверждения отражали ограниченность наших знаний (и наше невежество). Например, когда речь заходит о Поликарпе, нам не следует говорить, что в его канон входили только 7 посланий Павла. Напротив, необходимо сказать, что в его канон входили как минимум 7 посланий Павла. Возможно, их было больше — мы просто не знаем.
Точно так же, когда речь идет об Иринее и Послании к Филимону, не следует говорить, что Ириней отвергал эту книгу. Это нам просто неизвестно. Будет правильнее сказать, имеющихся свидетельств недостаточно, чтобы понять, как Ириней относился к Посланию к Филимону. Он мог его принимать. Он мог его отвергать.
Если учесть все эти факторы, мы поймем, что в раннем христианстве, возможно, не было такого канонического разнообразия, как считалось ранее. Вместо того чтобы делать вывод, что канон Иринея непременно должен отличаться от канона, скажем, Климента Александрийского, следует говорить, что они могли быть разными. Однако, с другой стороны, они могли быть и совершенно одинаковыми.
Одним словом, "расхождения" между канонами разных отцов церкви могут вовсе не быть расхождениями. Возможно, все дело в недостаточности имеющихся в нашем распоряжении фактов.
Источник: https://michaeljkruger.com/the-dead-sea-scrolls-the-book-of-esther-and-the-argument-from-silence/