11. Мадам в джунглях

Мадам! Мадам Соня!

Кто, чёрт побери?!

Дети бегут за мной, взметая оранжевую пыль в лучах опускающегося экваториального солнца. Мы продвигаемся вглубь деревни, останавливаясь в каждом доме и знакомясь с жителями деревни Ломполе. Все женщины неизменно заняты: детьми, домом и приготовлением чиконги, что есть целый ритуал, занимающий три дня. Присутствующие мужчины молча сидят под пальмами, отсутствующие — рыбачат, охотятся или занимаются стройкой. Я отмечаю про себя, что в отличие от длинных худых эфиопов жаркого и пустынного Афара, местные конголезцы приземисты и с хорошо (иногда очень хорошо) развитой мускулатурой.

Не обращая внимания на детишек, прилипших к моим ладоням, я разглядываю оголённого по пояс красавца-рыбака Мато… что-то в нём есть, и его расслабленно весёлое лицо, обращённое одновременно и ко всему миру, и ко мне лично, вызывает у меня желание разделить его живую радость. Особенно когда я осознаю, что он чертовски, прямо-таки в хлам накурен.

Мадам Соня!

Мато остаётся позади, и я вспоминаю, что меня тянут к земле тысячи сопливых детских ладошек. Я не сдаюсь и корчу рожи в ответ, что производит ожидаемый эффект, который слышен в соседних деревнях. Одна восторженная девочка спрашивает, не умею ли я случайно ещё и танцевать. Понимаете, конголезцы рождаются танцующими. И можно было бы подумать, что раз моя героическая мать вытолкнула меня ногами вперёд, я тоже овладела этим навыком прям на выходе из утробы.

Но это не так.

Тем не менее, я охотно демонстрирую свои способности, и на этот раз детские вопли пробуждают давно оглохших стариков.

Моей левой ладонью завладевает мальчик с чем-то, по фенотипу похожим на микроцефалию. Его голос глубокий и низкий, поведение подкупающе спокойное в отличие от оравы вокруг, а в глазах его я с любопытством разглядываю как будто взрослого человека. Никто не осмеливается отталкивать его, поэтому вся борьба идёт по правому флангу. Моя "свободная" ладонь идёт по рукам, и сменяющимся детям нет конца, пока до них не доходит, что Сара, Джейк и Луиз тоже будут в диком восторге от такого обращения. Особенно Джейк, ведь ему можно поотрывать волоски.

Когда мы оканчиваем знакомство со всеми жителями Ломполе, начинается моя любимая часть дня: мы опять едим. На ужин — чиконга, пондю и тушёная тыква. Я уплетаю всё это в эйфории и грязи, а над моей головой изгибистые ветки гигантского сафу вонзаются в тёмно-синее небо, полное то ли звёзд, то ли светлячков, рассекающих влажный нагретый воздух.

Жители деревни наслаждаются ужином с патрулем, что ранее вернулся на нашем самолёте после нескольких недель в далёких джунглях, и я вслушиваюсь в смех этих людей, что за следующий год станут как будто моей второй семьёй.

Bondeko.

Набив живот, я залезаю в палатку, бросаю на пол матрасик Барбары и пакую себя в её «нестиранный» спальный мешок. Звуки ночной африканской жизни заполняют мою истосковавшуюся по ним голову.

Я дома. Я засыпаю под колыбельную своих мечтаний.