Остров Свободы. Родина
Мой отец служил разведчиком на Кубе. Мне было три, когда мы туда отправились. За три года на острове я узнала то, что стало фундаментом моей жизни. Понятие «Родина» и понятие «Свобода» прописались во мне именно благодаря этому периоду.
«Cuba territorio libre en America!» — я помню эти слова, они часто звучали по радио.
Librе — свободный. Этот маленький остров, который не пожелал сдаться «сверхдержаве», столько лет обложенный тотальной блокадой, жесточайшими санкциями и полной изоляцией, — выстоял!
Нас поселили в небольшой деревне. Когда мы въезжали в «casa» (дом), нас ждали «двухметровые» тараканы. Так называла их мама. Они реально были большие. Так же, как скорпионы и пикуды (пауки), которых местная детвора научила нас ловить по норам за нитку с кусочком мяса.
Я помню очень многое. Воспоминания эти яркие, залитые солнцем. Природа с изобилием диких манговых, гуаявовых, банановых и авокадных деревьев вокруг. Мой шрам-ямка на лбу до сих пор напоминает мне про моё падение с одного из них. Озёра с гигантскими плавучими кустами-гладиолусами, на которых катал нас отец. Море и солёные лепёшки на пляже с горячей томатной пастой внутри. Музыкальный грузовичок мороженщика, он приезжал раз в месяц, и мы с криками бежали за ним, чтобы купить заветный стаканчик шоколадного.
Но главное — это люди. Они всегда улыбались. Светились счастьем и весельем. Всегда танцующие и поющие. Расслабленные. В деревне или на пляже — мы всегда чувствовали себя в безопасности. И мы были в безопасности. Только дружелюбие и радостные улыбки людей встречали нас повсюду.
Несколько раз папу отпускали в отпуск. Мы всегда летели через Москву. И уже в самолёте, глядя на столицу сверху, волна радости захлёстывала меня.
Мама всегда произносила эти слова с такой глубиной и внимательно смотрела. Как будто боялась, что на Кубе её дети забудут свою настоящую Родину. Но несмотря на то что после жаркой и солнечной Кубы Россия всегда встречала морозом и снегом (отпускали на Новый Год) — в этом было такое особенное чудо…
Я часто говорила в детстве, что у меня две Родины. Я и в самом деле любила Кубу всей душой. Возможно, поэтому спустя годы меня больно кольнули недобрые слова, сказанные о Кубе.
Это было ещё в Питере. В компанию, где я тогда работала, пришла девушка кубинка. Однажды мы разговорились с ней, и я спросила, не скучает ли она по Кубе. К моему удивлению, она сказала, что нисколько не скучает. И вообще, кубинцы ненавидят Фиделя. И они предпочли бы жить в цивилизованном мире, как американцы. Она рассказала о том, что многие кубинцы бежали и бегут от тех сложностей, с которыми сталкиваются на своей Родине.
Я тогда очень расстроилась и удивилась. Странно, мне совсем не показалось, что кубинцы несчастны. Да, живут они в общей массе более чем скромно, но это не мешает им быть жизнелюбивыми, добродушными, открытыми и полными достоинства людьми.
Я не стала тогда выступать в защиту Фиделя и своих детских воспоминаний.
А не так давно уже моя Родина и мои соотечественники напомнили мне эту историю. И вот тут уже моя детская «закладка» наконец сработала и понятие Родины отозвалось во мне громко…
Когда началась СВО, пошёл массовый исход несогласных, недовольных и просто испугавшихся людей из России. Я тогда со многими разговаривала, и их аргументы очень перекликались со словами кубинки-беглянки.
Люди говорили о том, что уезжают потому, что боятся потерять прежний уровень комфорта, возможностей, привычных удовольствий — на которые они честно горбатили спину так много лет. Не готовы оставаться в стране и подвергаться агрессивному порицанию мирового сообщества, ну и уж, конечно, не готовы подвергать себя опасности! И вообще, почему мы должны вступаться за страну, которая решила вдруг переть против всего мира, нас же никто не спрашивал?
Слушая эти аргументы, меня преследовало неприятное тягостное чувство.
Чувство какой-то хитрой подмены, искажения истинного нашего смысла, взлома изначального культурного кода.
Получается, что Родина ничего не стоит… Пустое место — когда она становится неудобной? Если она в беде и нас тянет в беду — то мы врозь? Раз Родина не может сейчас дать нам то, что мы привыкли от неё получать, — найдём себе другое пристанище?
Я поняла, что так же, как та кубинка не была уже больше кубинкой, так и эти мои «русские» уже давно не имеют отношения к России. Они любили и ценили в ней не Россию, а то, что привнёс в неё запад. Те «блага», «удовольствия», «свободы», которые заменили наше исконное, настоящее.
Привнесённые извне ценности уводят нас в сторону от нашей Родины. А ведь в Родине — наша мощь, наша несокрушимость.
Вносятся искажения и вытираются из памяти основополагающие для развития гармоничного человека и общества понятия: дружба, товарищество, братство, труд на общее благо, созидание. Позабыты и стали неактуальными: честь, совесть и достоинство.
Я не знаю, смогут ли кубинцы отстоять себя…
Но я хочу верить и буду верить, что мы себя отстоим, что мы вспомним…
Любить Родину — это не про блины, и не берёзки целовать. Родина — это то САМОЕ ЧИСТОЕ, что есть у нас внутри. И за это стоит стоять до последнего. Во что бы то ни стало, и что бы кто ни говорил.
Конечно, государство и Родина — не одно и то же. И государство наше часто про народ забывало. Было такое. Но в годину тяжёлых испытаний Родина —Государство — Народ — мы едины. Страна Россия.
Тут и там вспыхивают сердца и загораются глаза. Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Мы знаем. Мы чувствуем. Мы приближаем её. Каждый на своём месте, на своём рубеже, своим вкладом — мы объединены единым смыслом, мы живём одной верой: она обязательно придёт! Она всегда приходила к нам…