Новая ЭРА (Part I)

Опять гудит в голове и не спится. Фонарь за окном отсвечивает на стол, по которому раскиданы ровные листы бумаги, призывающие что-то написать. Но очень гудит голова, даже письмо перестало отвлекать. Все хуже и хуже, неужели скоро ночь не будет доступна? Что будет, если перестану спать? Без сна можно протянуть, здесь подскажет google, трое-пятеро суток. Но смерть быстро не произойдет, конечно. Иногда боль будет отпускать и короткими быстрыми фазами сна можно будет растянуть время, но на сколько непонятно. Читал где-то, как можно научиться спать по три-четыре часа в сутки, дозируя сон по двадцать-тридцать минут несколько раз в день, так что рано, может, беспокоиться. Хотя, чего это я запаниковал, еще до транквилизаторов и успокоительных не дошел, они разной силы, какие-то точно сработают, и можно будет вытянуть пару-тройку лет, пока не сядет печень или что там садится. Фонарь качается, и линия на бумаге расчерчивает ее то влево, то вправо. Вспоминаю Бродского и его «Рождественский романс». «Как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево», или у него наоборот качается. Странная ассоциация.
В любом случае, писать не хочу. Валяться и слушать этот гул в башке тоже. Постель от пота намокла посередине, лежать в ней мерзко, если откинуть одеяло — холодно. А под одеялом неприятно, оно зеленое из синтетического ворса и не заправлено в пододеяльник, от чего липнет и комкается. В общем, так себе лежбище и сверху и снизу, но вставать лень и нужно придумать куда деться, не стоять же посреди комнаты. Писать не хочу, не поможет, сегодня точно. На улице свежий воздух, но там ад. О боги, тело уже само реагирует на саму мысль об улице, покрылось холодными мурашками. Чудное тело, ей богу. Мурашки эти как живые под кожей, можно приставить руку к ноге, и они перебегают с места на место, меняются местами, делают это как-то через воздух, хотя логично было бы подняться до плеча, через грудь на живот и к ноге, а они через воздух носятся. Почему мурашек на ладонях не бывает? Встать, собрать их в горсть и стряхнуть на пол, разбегутся по углам и будут смотреть на меня, ждать, пока снова лягу в эту мокрую лужу. Странные животные, не поймешь их, за нас они или против. Докучают.
Встать и налить стакан воды из графина с широким горлышком. Вода бесконечно много льется в стакан, от нее гудит больше всего. От воды слишком много движения и связей, она везде шевелится. Из неживого самое неприятное — это вода, но без нее никак. Жажда наступает, когда организм уже обезвоживается, то есть с запозданием. Получается, и ее отсутствие тоже чувствуется, от этого все, что связано с водой, только растягивается во времени, а эта струя — ее лишь стоит перетерпеть, лучше зажмуриться.
На улице хуже, и там зажмурившись не походишь. Не стоит бояться улицы, Ден, помнишь, как учила мама? Ночью проще, меньше, тише. Других совсем мало, и те зачастую лыка не вяжут, а значит не думают, не делают, не двигаются. Тяжело, но не так, как днем на Невском. Почти как вода, только зажмуриться не получится. Хотя, я не пробовал. Возьму с собой бумагу и ручку, может там что-то запишу, отвлечет.

Откуда на питерских улицах собака, давно их не видел. Бежит прямо на меня иноходью, вроде собаки так не бегают. Иноходь путает зрение — переставляет левыми, а правые уже на месте, получается какая-то смесь с галопом, но длинное черное тело его не изображает. Жуткое зрелище, словно из хоррора. Сейчас кто-то свистнет, откуда не понятно пока. От помойки вроде, а значит хозяин — бомж, испугался, что собака нападет. Может? Свист не утихает, громкий, острый, бьет по ушам. Собака оглянется и испугается, отбежит. Бомжа не видно до сих пор и в перспективе тоже не появится тоже. Где же ты? Посреди двора огромный мусорный бак-кузов для самосвала с открытыми овальными люками, похож на ржавый космический корабль. Из него разит трупами инопланетян, хорошо, что запах наперед не почувствуешь. То ли внутри, то ли сбоку что-то будет шевелиться. Может еще одна собака, а может хозяин. Скоро будет удар чего-то металлического о мягкое, глухой шлепок со звуком, словно кто-то палкой бьет подвешенную тушу (говорят, так боевики озвучивают). Неужели бомжа пришибет? Смерть или покалечит? Еще подожду немного, будет видней. Нет, не убьет — ударит по ноге, но рана будет открытой и до утра точно не дотянет — сдохнет или тут, или на чужой помойке. Видел бы дальше, знал бы, связываться или нет, хотя бы обоснованно по морде получал или маты выслушивал. Интересно, если дальше, будет в голове сильней гудеть? Не буду рисковать, надо подбежать пока не поздно и придержать люк. Ясно, дурак забрался в звездолет и роется внутри с торчащими наружу ногами, не уронить таким образом люк — быть чистым везунчиком. Неужто у бомжей нет техники безопасности, очевидно же, что прибьет. Подбежать нужно тихо, чтобы ногами раньше времени не дернул, главное, чтобы собака не начала рычать.
Есть, придержал, живи, чернодушый.
— А? Ты кто? — испугался, высунулся из корабля. Шапка на нем, на балаклаву похожа, закатанная наверх и рваная конечно. Закричит и будет материться, стоит ли ему отвечать? Жаль не просчитать вариантов разговора, как же не хватает такой возможности. В голове гудит неимоверно, попался ты мне, черт бездомный.
— Мусор выкидывал, спокойно, — хотя, чего я перед ним отчитываюсь, все равно будет орать. Вижу, как слюной брызжет, потому что зубов нет — одного сверху и двух снизу — люками космических кораблей, наверное, отбило. Как же сделать, чтобы ты не закричал, дурила?
— Пошел, сука! Ты меня скинуть хотел? Мусор на меня... — понеслась. Как же не хватает способности голос просчитывать. Ну и пусть орет, зато голову отпускает от предсказуемости, от полной определенности. И собака залаяла, а это неприятно, придется смотреть, чтобы не укусила. Собаки очень быстрые и все происходит резко, голову ломит от скорости будущего, но избежать никак, и этот еще своим ором мешает. Боги, голова как один высоковольтный провод, аж глаза слезятся. Давай, дворняга, еще секунда, здесь ты будешь более предсказуема. Главное прицелиться кулаком в лоб, дальше заскулит. Попаду, уже слышу вой. То-то же.
С собаками всегда сложно. Первый раз так же было, но та цапнула и было неописуемо дико испытывать боль тысячи раз как в первый. Боль вперед, вот это уж проклятье так проклятье. Но не в этот раз.