Hist_01

Казалось, прошла целая вечность, а кнопка все никак не поддавалась.

– Кто бы мог подумать! И эта тоже не работает. Они все не работаю!

Генерал-майор схватил стоящую на столе статую, изображавшую солдата времен Отечественной войны и ухнул по красной кнопке. Пластик разлетелся кусками по комнате. Солдаты вжались головами в плечи. Генерал замер, уставился пустыми как у рыбы глазами в пол и под вой сирены, повторяющийся в такт сердца, погрузился в самое бездонное раздумье. Спустя пять минут солдаты по выныривали из плеч и стали переглядываться и перешептываться. "может уже все...может успокоился?", "Вряд ли, вроде серьезно...", "Может, скрутим его и того?". Старались говорить когда звук сирены погромче, чтобы Павел Семенович не услышал. Генерал и не слышал, лишь качался, кажется, в такт меняющемуся с серого на красный цвет комнаты. Затем он медленно на пяточках развернулся к остальным, поднял остывшие, почти мертвецки блестящие глаза на солдат и тихо сказал:

– Мы все тут не настоящие,– а потом, вдруг, снова ожил и с уже обозленным голосом и остервенелым видом продолжил,– все...вы понимаете? Вы понимаете или нет. Ты, ты и ты - вы все тут бутафория,– Генерал тыкал поочередно пальцем в солдат,– Папье-маше, куклы резиновые, которые закатывают глаза когда их вверх-ногами перевернешь.

Павел Семенович быстро, так что трое не успели снова вжаться обратно, подбежал к рядовому Рамзану, схватил его за погоны и со всей силы рванул, затем схватил за ворот, силой прижал ухо солдата к себе и плюясь кричал:

– Ты, понимаешь что мать твою произошло?

Его лицо покрылось буграми и вздулось венозными полосками, покраснело и нагрелось словно лава.

– Нас всех, тебя дорогой, скоро,– генерал поднес часы к глазам Рамзана,– через восемь минут. Тебя, не будет, ты хоть понимаешь? Лишь отпечаток золы от тебя останется на этой вот стене, труха. Ты понимаешь, солдат?

Рамзан всхлипнул но ничего не ответил. Генерал перескочил на другого, под его батником хрустнул кусок красного пластика.

– А ты? Кто за это ответит? Перед кем, мать твою, отвечать? Пепел! Восемь минут, солдат! Ракеты уже над Атлантикой, а у нас вокруг декорации. Все мы,– генерал ослабил хватку, опять засмотрелся куда-то в угол, затем в глазах его блеснула искра, поджегшая озарение,– все мы жили последние десять лет в декорациях. С 2008, а может и раньше. Ааааа! Оооо!– генерал взглянул на Рамзана,– да, да, да...мы все знали, но молчали. Стадионы не настоящие. Дороги не настоящие. Дома не настоящие. Люди....и кнопки не настоящие.

Генерал пятился назад, мотал головой пока не потерял равновесие и с треском не упал на задницу. Но не поднялся, так и остался сидеть. Задрал голову пока не затрещала кожа под подбородком, сдвинул губы в трубочку завыл так сильно, что вой его слился с сиреной и в конце концов перекричал ее. Лопнули все пластиковые и стеклянные панели управления, лопнул световой фанарь, замолчала и тревожная сирена. Генерал ревел и выл, пока вверх изо рта полетели кровавые брызги а из глаз потекли коричневые как сусло слезы. Ракеты летели над Парижем в сторону Москвы. Пожалуй можно было бы сделать еще что-то. Но остановиться он уже не мог.