Крупицы веры
October 11, 2020

Общие выводы из истории Церковной гимнографии

Из сказанного об историческом развитии нашего церковного песнетворчества следует сделать некоторые выводы. 

Церковь, как Бого-человеческое Тело, живет и развивается в своих временных формах, не изменяясь по своей божественной природе.

Развитие богослужебного устава и умножение праздников в память святых или явленных икон нашло себе среди церковных витий достойных прославителей. Формы этого богослужебного прославления не появились все вдруг и не остались неизменными в течение веков. 

Церковь усвоила некоторые формы и многие образы церковного творчества. И здесь, в истории формации нашего богослужения, как в области музыки, так и поэзии, замечается свой процесс развития. От форм более примитивных дошли до большего цветения, после которого начался период упрощения и упадка. Творчески плодотворным наше церковное искусство никогда не было. От примитивов дошли до классических форм, после чего началось увядание, подражание и, что еще печальнее, декадентство.

Если схематизировать формы церковного песнопения, то можно упрощенно свести все к следующим главным обликам.

Тропари, как наиболее краткие песнопения, прославляющие главную суть события. Хотя по напеву от них отличались, но по поэтической форме и содержанию остаются им очень близки: седальны, светильны, ипакои и даже стихиры. Эти последние, правда, имеют свои напевы, но часто даже и в книгах называются «тропарями на Господи воззвах».

Если тропарного типа песнопения были самыми краткими и только суммарно оттеняли главное содержание празднуемого события, то кондаки классического типа явились уже развитой формой прославления этого события.

Поэт на протяжении 24 строф большего или меньшего объема прославлял праздник, развивая те или иные стороны события, углубляясь в богословское его содержание, богословствовал сам, вдохновляясь и не будучи связан никакими иными извне данными ему темами. Это предполагало крупный поэтический дар, вдохновение и богословскую пытливость. 

Канон, в отличии от кондака, хотя и не стеснен краткостью формы, стеснен все же данной ему темой. Он прославляет данное событие, но должен в своих девяти песнях обязательно найти какую-то связь данного события с теми или иными событиями ветхозаветными, вспоминаемыми в библейских песнях, составляющих ткань песней канона.

Надо во что бы то ни стало найти связь Успения с переходом евреев через Чермное море для 1 песни, с молитвой Анны, матери Самуила, для 3, с пророком Ионою для 6 и т.д.

В начале, первый творец канонов св. Андрей Критский старался искать и находил эти соотношения и сходство образов во всех песнях. Его «Великий канон» по числу своих тропарей, кажется, почти отвечает количеству стихов всех библейских песен.

Акафист по объему приближается к кондаку классического типа. В нем 24 строфы, причем 12 более кратких, с припевом «аллилуиа» и 12 более длинных с особыми припевами, соответствующими припеву первого «кондака».

В отличие от кондака, акафист не развивает в стихах данное событие или память святого, а в краткой вводной фразе данного «икоса» прибавляет «похвалы», начинающиеся обычно с «радуйся». Это нанизывание «похвал» редко когда доходит до числа 12; по-видимому, у автора уже не хватает воображения.

Акафисты последнего времени изобилуют географическими подробностями или именами князей, патриархов и др. людей и почти всегда копируются уже существующие в ранних акафистах похвалы и образы. Некоторые из акафистов XVIII в. страдают даже и униатскими оттенками.

В этом постепенном развитии нашего песнетворчества можно сказать нечто и о сравнительном достоинстве наших богослужебных книг.

Не приходится, конечно, доказывать, что поэзия чистой воды с образами высокой художественности, глубоко религиозного содержания, пророческого вдохновения и пр. содержится в библейском песенном материале: псалмах и библейских песнях, посему приходится всегда сожалеть, что кафизмы Псалтири уступают место иным видам позднейшего церковного песнетворчества, а библейские песни почти целиком исключены из церковного употребления.

Среди наших церковно-богослужебных книг первое место занимают бесспорно Октоих и обе Триоди. Богословское содержание первой из этих книг, вышедшее из под пера Дамаскина, Иосифа, Феофана, Павла Аморрейского, Льва Мудрого и некоторых других первоклассных поэтов, свидетельствует об его высоком достоинстве. По этой книге можно учиться догматическому и нравственному богословию.

Постная Триодь, «училище благочестия», как называл ее проф. Дмитриевский, учит нас аскетике и нравственному богословию.

Цветная Триодь говорит о торжестве Воскресения, Вознесения, дарах Св. Духа и о явлениях Спасителя.

К этим двум книгам можно приравнять известные места Миней, но только известные. Сюда относятся службы великих господских и богородичных праздников, с их предпразднественными подготовительными последованиями. Особливо и здесь приходится отличать творения великих поэтов: Андрея, Косьмы, Дамаскина и других, более второстепенных.

Еще ниже стоят службы рядовым святым из тех же Миней. Понятно, что вдохновения и воображения поэта не может хватить, чтобы на все случаи и всем святым найти соответствующие образы, примеры и сходства в темах канонов и библейских песен. Отсюда и тавтология, и синонимы, и игра слов…

Особенно в этом отношении бедны содержанием и художественными достоинствами службы русским святым. Отечественные поэты не были, кроме всего прочего, воспитаны на классических церковных образцах метрики и тоники. Если византиец, плохо или хорошо, старался держаться этих правил, то русскому уху они просто не были известны и доступны.

Ослабление творческого порыва у церковных поэтов (а не творческих способностей Церкви, конечно) видно прежде всего в т.н. общих тропарях святым. Так, очень многим мученикам не написано индивидуальных тропарей, а церковный устав довольствуется общим «Мученик(цы) Твой(и), Иисусе...»; и мученицам часто положен общий тропарь «Агница Твоя, Господи...»; апостолам – общий апостольский «Апостоле святый... моли милостивого Бога...»; тоже и святителям «Правило веры и образ кротости...» и т.д.

Появилась даже в русском церковно-богослужебном обиходе особая обезличивающая книга «Общая Минея», в которой даны общие типы служб отдельным ликам святых: пророкам, апостолам, преподобным и т.д.

Точно также и в отношении стихир. Многим преподобным дана общая стихира «Монахов множество...» или на многие случаи жизни Церкви положена общая стихира «О преславнаго чудесе...» Это свидетельствует об оскудении вдохновения у песнописателей: писать надо по определенному образцу, на определенные темы, в определенных формах. Рамки библейских песен, которых, кстати сказать, возможно придерживаться только весьма приблизительно и издалека, служат общим трафаретом для прославления памяти какого-либо новопрославленного святого или новоявленной иконы Богоматери и т.д.

Да и в отношении общего духа содержания нашего богослужения заметны сильные изменения. То, к чему стремились в первые века, что создавали ученики апостолов и первые мученики, что вообще носило на себе отпечаток пафоса первохристианства, – было проникнуто горячим стремлением непосредственного воссоединения с Богом, приближением к Нему, проведением в жизнь тех благодатных даров Духа, которыми жила первохристианская Церковь.

Харизматичность господствовала в то время в жизни христианской общины и в ее литургическом творчестве. Поэты поэтизировали тогда вдохновенно и «сколько было у них силы», – по свидетельству первохристианских писателей. Потом это заменилось стремлением к отвлеченному богословствованию в стихах и музыке, красках и формах.

Это время дало нам наши догматики, «анатолиевы стихиры», творчество Павла Аморейского, Романа, Андрея, Косьмы, Дамаскина. Наконец, в последующий период пошло подражание в смысле форм и содержания; оскудение богословского пафоса, а подчас и богословские провалы; в смысле нравственно-аскетическом все начинает окрашиваться оттенком боязливого предощущения адских мук, вечного наказания и т.д.

Характерным должен быть признан стих: «Господь грядет грешники мучити...»

Закончим словами архиеп. Антония Храповицкого, богословский авторитет, литургическая грамотность и безошибочное ощущение церковности которого не подлежит, кажется, никакому сомнению. Он пишет: «Известно, что в первые века христианства молящаяся церковь стремилась все стороны жизни личной и общественной проникнуть духом благодати; таково содержание молитв, вошедших в Служебник и Требник.

Затем, после V века, преимущественным содержанием молитв сделалось толкование слов св. Библии и догматизм; это вторая, низшая ступень богослужебного творчества, хотя все еще исполненная высоких созерцаний и духовного восторга.

Наконец, в дальнейший византийский период церковной истории в религиозном сознании начинает преобладать более мрачный, исполненный рабского страха характер, и содержанием молитв становится исповедание ужаса загробных мучений и моления к Богу и особенно к Богородице об избавлении от них».


О проекте:

"Крупицы веры" - ежедневная интернет страничка на 10 минут чтения о вере, истории и богослужении православной Церкви.

Использованы материалы с сайтов: Азбука веры

Страничка подготовлена приходом храма Святой Троицы Лениногорска.

Ресурсы прихода:

Группа ВКонтакте - в группе о житии православных города и благочиния, новости воскресной школы при храме, освещение вопросов веры и христианской жизни в православной Церкви.

Instagram - приход храма Святой Троицы в фото и видео материалах.

Канал на YouTube - публикуем еженедельные выпуски приходской передачи "Православное слово", а также выступления учеников на пасхальных и рождественских концертах.