Бухгалтерия доверия
Деньги. Как много в этом слове для сердца человеческого. К ним испытывают разные чувства: любовь, ненависть, пренебрежение, заботу, но почти никогда — равнодушие.
Деньги — краеугольный камень экономики. Философ А. Зиновьев выделял три аспекта социальной жизни: экономический (финансы, товарный обмен), административный (управление и взаимодействие социальных институтов) и идеологический (общепринятая в обществе шкала плохо/хорошо, добро/зло). По его мнению, с котором сложно спорить, нарушение равновесия между аспектами по приоритету и важности свидетельствует о болезни социального организма.
Начиная самое позднее с XX века, экономический аспект глобально стал играть главенствующую роль. На деньги разменивается почти всё: образование и медицина (как услуга), культура (кассовые сборы), государственное управление (использование критерия экономической выгоды как определяющее при принятии административных решений) и даже семейные отношения (брачные контракты). «Всё на продажу понеслось, и что продать, увы, нашлось» — писал советский поэт в начале 80-х. Ха. Что бы он сказал в наше-то время!
Но, безотносительно оценки сложившейся ситуации, её экономико-центричность является объективным фактом. И не удивительно, что деньги стали играть большую роль не только в сфере обмена товарами и услугами. Кто-то эту роль оценивает отрицательно, кто-то наоборот. Но я бы предложил выйти из плоской количественной шкалы в пространство психологии и посмотреть, как монетарный уклон всей будничной жизни может помочь во взаимопонимании, одним из ключевых элементов которого является доверие.
Для начала неплохо бы разобраться: что такое деньги? Вопрос не сложный, но ответ на него найти не так просто как может показаться, поскольку деньги изрядно мифологизированы. Их восприятие как источника власти, безграничных — в смысле ограничения лишь суммой — возможностей, удовольствия, радости и так далее — это производные мифов о деньгах. Но не их сути.
Действительно, у минимально здравомыслящего человека, приравнивание феномена денег к этим категориям вызывает когнитивный диссонанс. Нет, подождите, чувствует тот, есть власть, есть возможности, удовольствие и т.п., а есть деньги. Первое последнему не равно (ибо ходить за примерами, когда это наличествует без денег, далеко не приходится). А последнее первому? Для ответа на этот вопрос достаточно посмотреть на купюру из бумажника или цифру на экране интернет-банка и попытаться разглядеть в этом что-то из перечисленного. Результат будет так себе, с натяжкой.
В поисках ответа на этот вопрос полезно обратить внимание на их происхождение как явления. Но сделать это со всем вниманием к деталям. Формула из школьного учебника «товар — деньги — товар» чересчур обща и примитивна, чтобы помочь в поисках.
Люди всегда обменивались чем-то друг с другом. У Васи есть куриные яйца, но нет молока. Тогда Вася ищет кого-то, у кого есть молоко, но нет яиц. Вася находит Петю, Машу и бабу Нюру, у которых есть молоко. Но Маше и бабе Нюре яйца не нужны. А вот Пете — наоборот. И тогда Вася договаривается с Петей об обмене: он ему — яйца, а тот взамен — молоко. Такая штука называется натуральным обменом.
В учебниках по экономике справедливо отмечают, что подобного рода обмен обладает рядом неудобств. И тогда люди придумали использовать промежуточный товар — деньги, обладающие замечательным свойством универсальности.
Что может выступать в качестве универсальной мены? Что-то ценное, с одной стороны. С другой стороны — достаточно редкое, чтобы не случилась вдруг девальвация этой ценности. Например, редкий красивый металл — золото. Или серебро. На худой конец, медь или бронза (для универсального товара малой ценности). Собственно, так и вышло. Люди стали использовать деньги как универсальный товар в виде металлических монет. А там, где с металлическими монетами дело было туго, использовали другой редкодоступный аналог: ракушки, булыжники размером с холодильник (была такая штука у одного островного племени, булыжники лежали где всегда, но просто меняли своего владельца), но всяко это было то, что под ногами не валяется.
На этом этапе деньги были просто таким же товаром, как любой другой, разве что универсальным. Но впоследствии случилась денежная революция, которая в корне поменяла суть денег.
Когда товарного эквивалента универсальной меры стало не хватать (кредит, кредит!), решили дело упростить, и использовать дешёвые в производстве символы универсальной ценности. Сначала бумагу, а потом и вовсе невидимые и неощутимые записи в каких-то реестрах (цифры на счёте в банке). И последние, как мы видим, неумолимо замещают первые.
Вопрос: с какой стати мы все верим, что бумага в виде банкноты или записи в чековой книжке (а тем паче сообщение на экране телефона, означающим изменение строчки в базе данных) является полноценным эквивалентом вполне ощутимой и реальной ценности? А с той, что в это верят все, поэтому и каждый и нас тоже.
Деньги в их нынешнем виде — это ни что иное, как овеществлённый знак заключённого общественного договора. А сама денежная единица — это единица ценности, как сущность интерсубъективной реальности по Ю.Н. Харари: все более-менее цивилизованные люди де факто договорились между собой, что будут этим знакам доверять в той же мере, что и «натуральным» ценностям. Слово «натуральные» я беру в кавычки, посколько в эту категорию относится так же и масса разного, что нельзя пощупать руками и попробовать на зуб, но что также предоставляет немалую ценность. Например, уверенность в будущем вследствие заключённого договора страхования.
Договорились не сразу. Сначала гарантом доверия выступал монарх (а кто доверие обманул, тот кончал плохо). Потом институт. Сейчас и институтам мы верим не очень (интересно было бы посмотреть на уровень доверия населения к их центральному банку), но это не мешает нам доверять друг другу, обменивая валюту на всевозможные блага для себя и своих близких. Да если бы только «блага». Подавляющее большинство трудоспособного населения тратит минимум половину своей сознательной жизни в обмен на деньги. И справедливость возможности такого размена вызывает сомнения лишь у ничтожного меньшинства. Это — норма.
Нормальность тождества денег и доверия не все осознают, но все чувствуют. Как бы мы не относились к мифической роли денег (расхожее, кстати, отношение к деньгам, как к чему-то ненастоящему, преходящему и не самому важному в жизни), при всём нашем скепсисе чувство не возвращённого долга сродни чувству предательства. Что есть предательство? — обман доверившегося. И порой сами не можем понять, почему такая пустяковая (для некоторых) вещь вызывает такие эмоции. И сумма, вроде, не большая. И ущерба, вроде бы, никакого. Но всё равно твёрдо уверены: если человек долг не вернул, доверия он заслуживает гораздо меньше, чем мог бы, если бы твёрдо платил по счетам.
Что, впрочем, не удивительно. Обман доверившегося с глубокой древности считается тяжелейшим моральным проступком. По свидетельству Л. Гумилёва в империи Чингисхана, например, согласно «Ясе Чингисхана», представляющей собой законодательный кодекс суровых кочевников покоривших половину Евразии, обман доверившегося карался смертой казнью. Причём смерти заслуживал не только обманувший доверие, но и те кто не донёс об этом, и те, кто не выполнил норму закона при возможности это сделать. То есть если Вася дал слово Пете, Петя Васю кинул и остался жив-здоров, то под угрозой смертной казни оказывались и Вася, и Петя, и все-все, кто в оказался в курсе Петиного проступка. Надо ли говорить, что шансов у Пети остаться в живых при таких порядках было немного?
Экскурс в историю денег я намеренно сократил (в частности, использование бумажных денег при условии золотого обеспечения и проч.) и упростил. Б. Лиетар, который вероятно первый докопался до сути денег, подробно описывает его в своей книге. Но, опираясь на его открытие, можно сделать замечательный ход.
Проникновение экономического аспекта во все сферы общественной жизни сегодня столь глубоко, что не может не влиять на другие аспекты нашего существования. Поэтому неосознанное (именно что не сознательное) восприятие денежных отношений как отношений личного доверия, имеет своим следствием и обратное. Личные отношения начинают оцениваться по меркам денежных. Звучит устрашающе в системе координат мифов о деньгах, но не в системе координат доверия.
И вот это понимание гомоморфизма денежных и доверительных отношений может здорово помочь в осознании проблем, которые возникают в общении. В психологии разбираться сложнее, чем в бухгалтерии, поэтому воспользуемся счётными палочками.
Всем твёрдо очевидно, что получив деньги в долг, их надо вернуть. Не столь очевидно, но вероятно и ожидаемо, что в ряде случаев необходимо возвращать больше, чем взял: система кредита — изобретение отнюдь не нового времени, ей уже несколько тысяч лет.
Но не всем столь же очевидно, что в случае получения одолжения в виде совета, подсказки или какой-то деятельной помощи работает то же правило. Оно работает независимо от того, что мы о нём думаем и что при этом говорим друг другу. А по сему если кто-то, обладающий большим ресурсом, например, ваш начальник, предлагает вам помощь, то он вас одалживает. Что бы он при этом не говорил про одну лодку, команду, личный альтруизм и так далее. И поскольку он находится на верхнем этаже социальной иерархии, то вправе ожидать возврата с процентами. Самое замечательное, что он может это делать совершенно неосознанно. Искренние намерения могут быть бескорыстными, но они будут лишь означать меньшую величину долга, но никак его отсутствие.
Если кто-то оказывает услуги, о которых его не просят, то ему не следует потом обескураживаться от внезапно наступившего отчуждения со стороны облагодеянных. Никто не любит, когда ему навязывают долг. А собственных кредиторов любят ещё меньше.
И так далее. Многое в отношениях становится яснее и предсказуемые. Масштаб и влияние текущей денежной системы просто в силу её природы и глубины проникновения в общественный быт позволяет проводить такие аналогии.
Хорошо это или плохо, чем чревато и что сулит — другой вопрос. Но факт.
Факт, как по мне, не очень уютный. Потому как разрыв между неосознанным отношением к деньгам и их мифологическому портрету не добавляет картине мира гармонии. Неосознанно мы чувствуем реальность горизонтальности денежных отношений. Когда как под влиянием мифов они осознаны как вертикально-иерархические. И проявление суровых правил доминирования в стае на почве гуманных человеческих отношений, рисует картину той ещё привлекательности.
Но мир состоит из фактов, говорит Л. Витгенштейн. М. Булгаков развил его мысль, определив факт как самую упрямую вещь в этом мире. Посему с фактами следует не только мириться, но и пользоваться ими. Например для того, чтобы возвратить картине мира присущую ей изначально гармонию. Например, свести баланс доверия, воздержавшись от взятия долгов. А заодно и начать раздавать накопившиеся.