Время (Часть 2)
Всё, что мы говорили о личном времени, касалось биологии человека, где чувства определяются сигналами от рецепторов, а мысли — обменом нейронов электрическими импульсами. Но исчерпывается ли человек своей биологией?
Вопрос дискуссионный. Кто-то скажет: “конечно, нет”, а кто-то, “конечно, да”. Забегая вперёд, к будущему разговору, от себя ответим: оба правы. Правильный ответ: многие люди не исчерпываются своей биологией. Удельный вес таковой разновидности человечества в общей его массе обсуждать не будем.
Не будем затрагивать тему бессмертной души, реинкарнации и паранормальных способностей. Это не относится к теме нашего разговора. Но не затронуть тему сознания, о котором мы говорили в “Полноте ума” (интуиции по Р. Генону, интеллекта по Н. Кузанскому) не получится. Почему?
Потому что когда человек переключается в глубоком сосредоточении на уровень сознания, отключая его от чувств и мыслей, у него целиком и полностью исчезает чувство времени. Метод глубокого сосредоточения (разновидность техники медитации) не требует специальных условий или веществ, единственное, что необходимо для его освоения — это регулярная практика. Практически любой человек при должном усердии способен овладеть этой техникой, строго говоря, не являющейся уникальной. У большинства обывателей слово “медитация” прочно связано со словом “йога”. Однако техники энтаза, к которым относится упомянутая разновидность йогической медитации (в противоположность техникам экстаза, для которых как раз необходимы особые обстоятельства и/или вещества) распространены по всему человечеству: они описаны и практикуются не только в индийском индуизме, но и в китайском даоизме, интернациональных буддизме, христианства, исламе и т.п. Влияние медитации глубокого сосредоточения на организм человека активно изучается наукой: проводятся эксперименты, пишутся статьи и так далее. Словом, дело можно было бы назвать обыденным, если бы оно не требовало специальной целенаправленной подготовки. С другой стороны, практика пилотирования гражданских лайнеров тоже требует специальной подготовки, что не мешает быть ей вполне обыденной. А практикующих медитацию глубокого сосредоточения точно не меньше числа профессиональных пилотов.
Следовательно, коль практика глубокого сосредоточения достаточно широко распространена среди людей, и она характеризуется в том числе отсутствием чувства личного времени (а личное время неотрывно от чувств), то необходимо признать факт: личного времени тоже может не быть!
Словом, параллель между временем физическим и личным почти полная. С другой стороны: чему тут удивляться? Если физика признаёт только экспериментальные факты, а подтверждение эксперимента является в некотором роде производной ощущений экспериментатора, то могло ли быть иначе?
Но феномен времени, как мы его воспринимаем и используем, не исчерпывается физическим и личным. Существует ещё одна его разновидность, где параллель с личным временем не проводятся.
Социальное время
До этого мы говорили о человеке и его “слепке” реальности в виде картины мира (которую можно ещё назвать “субъективной реальностью). Однако, человек — существо социальное и существует он во взаимодействии с другими людьми. Во взаимодействии рождается ещё один вид реальности — интерсубъективная реальность.
Что такое интерсубъективная реальность? Это результат общественного договора, который признаётся всеми его участниками как реальность. Вокруг нас масса объектов, которые реальны только в контексте общей договоренности, когда как на уровне личных ощущений, так и на уровне физической данности они отсутствуют.
Деньги — это несуществующая ценность. Окажись вы на необитаемом острове с чемоданом денег, максимум для чего вы их сможете приспособить — это для удовлетворения гигиенических нужд и растопки костра. Что, согласитесь, никак не соответствует их ценности в обществе. На уровне физической реальности — это всего лишь резаная цветная бумага. Если деньги безналичные, то в отсутствии общественного договора — это вообще ничто, фантом. Однако в социальной жизни — это очень важная и ценная вещь. Почему? Потому все в социуме согласились считать её таковой, не более того.
И таких примеров на каждом углу.
Интерсубъективная реальность тоже претерпевает изменения. И для осмысления её изменений необходимо понятие времени, интерсубъективного времени. Для простоты назовём его “социальным”.
Социальное время — это общественный договор об общем для всех восприятии изменений. Как интерсубъективная реальность тесно переплетена как с реальностью субъективной, так и физической, так и социальное время представляет собой химеру времён личного и физического. С одной стороны — оно не может противоречить наблюдаемым фактам: солнце всходит и заходит, меняются времена года, меняются фазы луны: это объективные, наблюдаемые всеми факты. С другой стороны, оно должно если не в точности соответствовать, то хотя бы не входить в существенные противоречия с личным временем большинства общества.
Кажется логичным предположить, что при большом разнообразии обществ, сколько обществ — столько и общественных договоров, и, как следствие, разновидностей социального времени. Однако, это не так.
Один из замечательнейших и виднейших историков религии Мирча Элиаде потратил жизнь, чтобы описать, систематизировать и провести анализ религий и религиозных идей всего человечества на такую глубину истории, насколько это вообще возможно. Можно было бы ожидать, что результатом такого анализа будет всевозможная пестрота религий и верований не только форме ритуалов, наименовании божеств и героев, но и по сюжетам, общим представлениями о мире, его создании, существовании и его конце. Но нет.
Оказывается, что если не все, то абсолютное большинство верований разных времён, народов и континентов, базируется принципиально на одних и тех же мифологических сюжетах. А сами сюжеты “нанизываются” на одно и то же представление о мире: как он устроен. В деталях же — та самая пестрота и разнообразие, но скелетов, на который эти пестрота и разнообразие нанизываются — по пальцам перечесть. И за сложностью ритуалов, языковых и культурных особенностей, собственно до “скелета”, на который это всё нанизано, докопаться не так-то просто. Но Элиаде это сделал, хоть ушло у него на решение этой задачи не одно десятилетие. Кому интересно, можем посоветовать его книги. В их числе есть совсем небольшая, переведённая на русский язык под названием “Аспекты мифа”. Своего рода автореферат Элиаде по основному корпусу его работ. Тем, кого тема истории религий интересует, рекомендуем начать с неё.
Стоит отметить, что выводы Мирчи Элиаде, о которых мы будем дальше говорить, не являются уникальными. Эти выводы напрашиваются при самостоятельном сравнительном религиоведении, они звучат в работах других историков религий. Но мы взяли за основу именно Элиаде потому, что во-первых охват его исследований кратно превышает охват любого его собрата по цеху, и во-вторых, он смог провести и опубликовать наиболее строгий и систематичный их анализ.
Что в подавляющем большинстве мировоззренческих доктрин человечества, за редким исключением (а именно за исключением того, что мы называем “великими доктринами”: буддийского, иудео-христианского и исламского корпусов) социальное время оказывалось двуликим. Элиаде эти две ипостаси социального времени называет “сакральным временем” и “профанным временем” соответственно.
Что такое “сакральное время”? Это — время времён. Это то время, когда формировался мир и закладывались все его законы, все правила, по которым он живёт, на все времена. Это изначальное, исходное время, которое (внимание!) бесконечно повторяется.
"Бесконечно повторяется где?” — хочется спросить. Во времени профанном. “Профанное время” — это время, воспринимаемое обывателями, простыми смертными. И в их представлении вся мировая драма — это циклическое повторение сюжетов, совершённых в сакральном времени. Цикличность имеет довольно сложную структуру в том смысле, что циклы не только следуют друг за другом, но какие-то циклы являются вложенными в другие. Другими словами, цикличность профанного времени представляет собой фрактал сюжетов сакрального времени (понимая, что слово “фрактал” не всем понятно, но не имея возможности лучше и точнее объяснить связь этих двух времён и экономя бумагу, приводим ссылку на краткую статью Википедии, в которой просто и внятно изложено что такое фракталы и как они могут выглядеть: https://ru.wikipedia.org/wiki/Фрактал).
Но у “профанного времени”, как “фрактала сакрального времени” есть одна немаловажная особенность. Каждый следующий цикл по сравнению с предыдущим (в любом смысле) несёт на себе следы деградации. И если с этой деградацией ничего не делать, мир в конце концов выродится в труху (что, к слову, дивно коррелирует с упомянутым уже нами вторым законом термодинамики). Людей это не могло не тревожить, и они предпринимали меры по исправлению ситуации. Помогал им в этом миф.
Миф — это не просто сюжет из “сакрального времени”. Люди считали, что проигрывая тот или иной миф в ритуалах, они тем самым исправляют следы упадка текущего цикла, обновляя его, через ритуал осуществляя прямую связь сакрального и профанного времён.
Позже, в некоторых сложных культурах, иногда в добавление к цикличности, а иногда вместо неё появилось понятие историчности. То есть время приобрело общую линейную структуру (из прошлого — в будущее). Но, во-первых, не во всех культурах историчность имела место быть (например, культура Индии, которую язык не повернётся назвать примитивной, дикой и т.п. была напрочь историчности лишена), а во-вторых, не во всех она виделась одинаково. Если, скажем, в иудео-христианских культурах социальное время приняло вид “стрелы” из прошлого в будущее, вместе с событиями на которой протекает жизнь человека и социума, то в исламских культурах социальное время нечто вроде неподвижного окуляра, через который происходит наблюдения течения “реки времени из безначального в бесконечное” (по удачному выражению Мухаммеда аль-Фазари, если не ошибаемся). В исламе социум не течёт вместе со временем, он как бы пребывает в “вечном настоящем”, через которое протекает река событий. Про время, как встречный поток событий и индуистских культурах, мы уже говорили выше.
Как видим, социальное время — шутка не в пример более сложная и разнообразная, нежели личное или физическое, хоть и не без “параллелей”. Но “параллелей” в кавычках, поскольку напрямую приравнивать социальный тип времени с другими можно лишь с большими натяжками. Что не удивительно, ибо если первое (личное) — это результат ощущений, а второе (физическое) — опытов, то социальное — это результат обобщения первого, второго и итога общественного договора. А как мы все знаем, договориться — дело не простое. И результат договорённости тем дальше от предполагаемого, чем больше участников.
Напоследок в рассуждениях о социальном времени зададим себе вопрос: а может ли социальное время отсутствовать? Может ли оно остановиться? Как личное ли, как физическое ли, хоть как-нибудь? На этот вопрос мы ответим, подводя итоги нашему разговору.
Итоги
Что мы можем теперь сказать о времени.
Первое, и самое главное: время придумали люди. Время отсутствует как объективная сущность, это “всего лишь” костыль для объяснения реальности. Правда, костыль фундаментальный. Без него ни одно объяснение реальности не работает. Однако, отметим, что невозможность объяснения вовсе не означает невозможность понимания.
Второе, время отсутствует как единая сущность. Времён много, и сходство большинства видов времени заключается лишь в названии (что роднит его с другим, уже третьим упоминаемым нами фундаментальным понятием — энергии).
Третье. Времени может не быть. “Сакральное время” традиции, состояние глубокого сосредоточения, “вечность” в доктринах откровения, наконец, математически доказанное существование физических областей Вселенной без времени как такового с разных сторон по-разному показывают, что время — это не обязательная для реальности сущность. Реальность без времени не перестаёт быть реальностью (физической, персональной или социальной).
Ответа на этот вопрос у нас два. Один на поверхности: принять разнообразие времени и перестать относиться к нему как к чему-то само собой разумеющемуся. Признавая, что говоря и думая о времени, мы, скорее всего, говорим и думаем о чём-то отличающемся от того, о чём говорит и думает наш собеседник. Даже если он одной с нами культуры. А если другой — то наверняка. И когда мы сами для себя используем понятие время, важно отдавать себе отчёт, какое именно время мы имеем в виду. И почему мы используем именно эту его разновидность, а не какую-нибудь иную.
А второй ответ человечество даёт со всей однозначностью на протяжении всего его существования. Время — это враг. А с врагом может быть только две стратегии взаимодействия. Либо враг должен быть уничтожен, либо он должен быть изолирован (надёжным заточением, либо бегством).
Время — извечный враг человечества. И люди придумали много способов борьбы с ним. Один, из них, кстати, — это художественные произведения. Что происходит при чтении художественного романа, просмотре фильма или сериала как не убийство нашего личного времени? Или, хотя бы, не временное от него бегство в вымышленный автором мир, в вымышленное время, в котором мы властны над временем героев, и время произведения для нас что пластилин в руках ребёнка? Что такое религиозный ритуал, как не возвращение или, наоборот, уход в вечность? И, наконец, что является одним из результатов широкого арсенала практик энтаза? А тяга недалёких представителей человечества к бессмертию? Что это, как не вызов времени?
Время — враг чудовищный. Эдакая Лернейская гидра: рубишь одну голову — вырастают новые.
Но есть и хорошие новости. Если бы этот враг был объективен, и независящий от нас, это был бы один разговор. Но, как мы выяснили, это враг, как бы это смешно и легкомысленно не звучало — враг вымышленный. Его придумали мы. А где не придумали, то приняли чужую выдумку за объективную реальность. Но если время, фигурально выражаясь, — “дело наших рук”, то кто от кого зависит? Творец от творения или творение от творца? Мы от времени, или время от нас? Что мешает человеку взять время в свои руки сделать с ним то, что ему заблагорассудится?
Пожалуй, что ничего кроме предрассудков. Предрассудков глубоко укоренённых и сросшихся с нами, глубоко укоренённых в нашей биологии, в нашем сознании. Но всего лишь предрассудков.
Может ли человек обойтись без времени? Этот вопрос тождественен другому: готов ли человек обойтись без времени? Человек, не как вид или собирательный образ, а как конкретная уникальная личность.
Ну так это зависит конкретно от него. От его личного выбора и приложенных усилий. И “только”. Конечно, невозможно отказаться от времени во взаимодействии, как мы уже сказали, без этого “костыля” ни одно объяснение не работает. Но для себя-то лично что мешает? Надо себе что-то объяснять? Надо ли?
Но что точно надо — надо очень хорошо понять: убивать временя удовольствиями то же, что осекать головы у гидры. Не прокатит.