Взгляд Бога

При сколь-либо внимательном изучении мировых вероучений нельзя не удивляться наблюдаемым между ними параллелям в ряде фундаментальных вопросов устройства мироздания.

Тут сразу надо сделать оговорку: вероучение — это не религия. Религия — это триада догматики, обрядовой традиции (религиозных ритуалов) и норм поведения (морали). А вероучение — это система знаний о мире, природе и человеке, являющаяся основой для религии. Для пущей ясности лучше говорить не о религии, а о религиозной системе, так как религия, выросшая из вероучения, со временем чем дальше, тем больше разветвляется как дерево на множество направлений, питающих, как ветки листья, многочисленные конфессии.

За примерами далеко ходить не надо. Пройдёмся только по «великим доктринам» христианства, ислама и буддизма. По мнению профильных исследователей христианство насчитывает пять основных направлений (православие, католицизм, протестантизм, миафизитство и несторианство) и от 20 до 45 тысяч конфессий. В исламе принято насчитывать также до пяти направлений (суннизм, шиизм, суфизм, харжджизм и коранизм) и 73 крупных течения. В буддизме направления три (хинаяна, махаяна и ваджраяна) и более 20 тысяч тантр. Приведённый перечень носит приблизительный характер, — сколько историков религий, столько и мнений что считать направлением, что ответвлением, что конфессией, — но представление о религиозном разнообразии в рамках единого вероучения даёт, в целом, верное.

Между прочим, самые непримиримые религиозные конфликты возникают, как правило, между конфессиями, а не между религиями как таковыми. Собственно религиозных конфликтов без политической подоплёки надо ещё постараться вспомнить, а вот протестанты с католиками резали друг друга тридцать лет кряду, да так успешно, что Германия вернула себе потерянное в войне благосостояние только спустя двести лет после примирения.

Рене Генон вероучения называл Традициями с большой буквы. Но слово вероучение мне видится более подходящим, поскольку в основе любой устойчивой Традиции лежит, как ни крути, вера. А вот во что это вера — в трансцендентного единого Бога, Четыре благородные истины, вездесущий Атман, Великое Небо или Законы термодинамики — это уже вопрос комплекса условий, в которых она возникла и кристаллизовалась. Условий культурных, исторических, социальных и так далее.

В ряде случаев причины параллелей лежат на поверхности. Скажем, не стоит удивляться «параллельности» в ряде вопросов между христианством и исламом, если Ветхий Завет лежит в основе вероучения для обоих (наряду с Евангелием для христиан и Кораном для мусульман). Или параллелей буддизма и индуизма, когда первый родился на почве второго (хотя в основе своей разница между ними более глубокая, чем между исламом и христианством).

Но откуда взяться сходству между христианством и индуизмом? Характерен комментарий Дмитрия Бурбы к его переводу Бхагавад-Гиты (перевод на русский язык, кстати, один из лучших, если не лучший). Там вообще прокомментирован практических каждый стих: относительно тонкостей перевода с санскрита, пересечений с ведами, другими упанишадами и законами Ману. Благодаря комментариям, из перевода можно составить представление не только о Бхагавад-Гите, но и о великой и стройной картине индийского вероучения в целом. И вот, комментируя один из стихов, приводя примеры из других древних индийских писаний, он пишет: «Тут прямо-таки напрашивается цитата из Евангелия от Луки, но если приводить все схожие цитаты из других священных писаний, то объём книги увеличится невообразимо».

И действительно, параллели очевидно обусловлены не только общими историческими корнями, наличием тесного культурного обмена или другого взаимодействия.

Разумеется, до некоторых совпадений надо ещё додуматься. Основой большинства вероучений являются священные писания и комментарии на них, написанные в конкретных, специфических условиях для конкретной и специфической аудитории на понятном ей языке. И, будучи далёким от понимания жизни тех, кому они были адресованы во время создания писаний, их глубокое понимание, — то есть того, что скрыто за метафорой, — представляет известные, иногда непреодолимые трудности. Поэтому изучение вероучений в отрыве от истории и культуры — не самый лучший путь. А понимая историю, мировоззрение и картину мира носителей вероучения, можно с тем или иным успехом посмотреть на мир их глазами, и тогда открываются поразительные сходства мировоззрений. Современному интеллектуалу, привыкшему к буквальности научного эпистолярного жанра тяжело воспринимать метафоричный язык двухтысячелетней давности. Но если «поправить оптику», то дух захватывает. Например, от стройной созвучности первой главы Ветхого завета и теории большого взрыва с дарвиновской эволюцией. Вначале свет (большой взрыв), потом вода и твердь (формирование нашей планеты), потом растения, затем животные в море, затем на суше и, наконец, появление человека. М-м? Собственно, критика апологетов позитивистко-научной картины мира картины религиозной зиждется не столько на недостатках последний, сколько на буквальном и даже детском восприятии текстов священных писаний без попыток более-менее серьёзного их изучения.

Однако, есть и более тонкие параллели, на более глубоком уровне, чем макроскопический взгляд на космогонию и происхождение человека. Очень характерные примеры даёт сравнение буддийского учения с фундаментальной физикой. Существенная разница между наукой о Природе (фундаментальные физики слово Природа предпочитают писать с большой буквы) и буддийским учением о Пустоте (базис Махаяны, Большой колесницы буддизма, означающий истинную природу реальности) заключается не столько в дискурсе, сколько в подходе к объективации. Западные учёные стоят на позиции вынесения человека за пределы Природы. Человек с его сознанием выступает строго сторонним наблюдателем. И это не просто вариант, это краеугольный камень научного познания. Буддийские же учёные не отделяют человека от природы и постулируют необходимость познания Истины с субъективной позиции. Собственно, кроме языка, это единственное серьёзное между ними расхождение. А по-настоящему их роднит общность цели (Истина как фундаментальное понимание Природы такой, какая она есть на самом деле) и метод её достижения, а именно: строгая рациональность и критичность к суждениям, основанным на строгих логических правилах. Отсюда и дивные параллели в выводах.

Например.

Уже более ста лет фундаментальная физика стоит на двух теориях: теории относительности Эйнштейна, описывающий макромир (до размеров Вселенной включительно), и квантовой механики, описывающей микромир (настолько микро, что его невозможно буквально увидеть в никакой микроскоп: размер квантовых объектов меньше длины световой волны видимого диапазона). Основной камень преткновения на пути к созданию «теории всего» заключается в непримиримости этих двух теорий. Не хотелось бы углубляться в их описание. Во-первых, это займёт много места, во-вторых, это может далеко увести от предмета и темы разговора. Но что-то сказать надо. А именно.

Квантовая теория описывает мир не как мир фактов, а как мир возможностей на линии времени. Любой элемент квантового мира находится не в состоянии, а в суперпозиции множества состояний (пресловутый кот Шрёдингера). И любой квантовый элемент, совокупность элементов, да и весь квантовой мир в целом (и не только квантовый, ведь любой макрообъект имеет в свой основе квантовые объекты) описывается математической волновой функцией Шрёдингера, которая симметрична по времени. Это означает, что функция Шрёдингера квантовой системы (или даже мира в целом) описывает её в любой момент прошлого и будущего. То есть квантовый мир целиком и полностью детерминирован во времени: всё предопределено в оба направления от настоящего. Другое дело, что каждый момент — это (в случае описания мира, а не единичного квантового объекта) суперпозиция бесконечного (но не неограниченного) количества его (мира) состояний. Сумма вероятностей всех возможных состояний равна единице. То есть может быть не что угодно, а что-то из конкретного, хоть и бесконечного, набора возможных состояний. А что значит «может быть»? Дело в том, что мы не можем воспринимать суперпозиции, мы можем воспринимать только одно из состояний. Как только мы начинаем производить измерение (наблюдение) квантовой системы происходит так называемая редукция волновой функции и бац! — мы видим только что-то одно. Но вероятность этого чего-то одного точно описывается волновой функцией Шрёдингера.

Теория относительности Эйнштейна ничего не говорит о суперпозициях, она говорит о фактических конкретных и наблюдаемых состояниях объектов Природы. Но там другая особенность: нет неизменного линейного времени. И пространства такого тоже нет. Время и пространство прочно связаны между собой и сильно зависят от массы и скорости. Которые, в свою очередь весьма относительны. Фактически это означает, что эволюция во времени неотличима от изменения координат в искривлённом четырёхмерном пространстве-времени Минковского (каким видится реальность в теории Эйнштейна). На бытовом уровне мы этого не замечаем только потому, что относительность времени и пространства в наших масштабах ничтожно мала для наших органов чувств (и даже если эту малость мы можем заметить, мы предпочитаем её игнорировать). Но в масштабах Вселенной встречаются массы и скорости невообразимо больше наблюдаемых нами на Земле, и вот там приходится всю эту относительность учитывать.

Другими словами, фундаментальная физика описывает Природу двоякими процессами. Физики их называют U-процессами и R-процессами. U — это процессы эволюции волновых функций квантового мира, а R — это процессы изменения (движения) в макромире. И самая большая и важная задача современной фундаментальной физики — поженить их между собой. И это задача не праздная. Поскольку если, вооружившись теорией Эйнштейна, копаться в истории Вселенной вглубь до большого взрыва, или наоборот, довести замкнутую макросистему до финального гравитационного коллапса, известного под эротичным названием «чёрная дыра», то процессы там приходится описывать на языке квантовой механики. Задача подружить эти две великие теории между собой до сих пор не решена.

Теперь давайте вернёмся к буддийской Махаяне. Вероучение утверждает, что истинной Природой является Пустота. Пустота, — если попытаться её кратко охарактеризовать, — это, во-первых, — абсолютная относительность и связность всего со всем (привет Эйнштейну), а во-вторых — одновременная совокупность бесконечного (но не безграничного) количества равновеликих возможностей (привет квантовой реальности). Задача человека, как полагают буддисты, познать Пустоту как она есть. А что ему мешает? Мешают ему, по большому счёту, всего две вещи. Первое — это наше человеческое «цепляние» за результаты восприятия органами чувств. А второе — основанные на них ошибочные воззрения. Вся буддийская йога направлена на последовательное и методичное избавление от этих помех. Сначала прогоняются мысли, потом чувства и, наконец, достигается состояние способности познания Пустоты, то есть мира, как он есть. И что является первоочередным инструментом? Разум, укрощающий ум и чувства.

Нельзя не согласиться, что физики занимаются тем же самым. Вооружившись разумом, они докапываются до контринтуитивных моделей и теорий, противоречащих чувственному восприятию и здравому смыслу и пытаются проникнуть в идеальный (от слова идея, то есть греческий эйдос) мир действительной реальности Природы. Вот только буддисты как базовый инструмент используют медитацию, а физики — математику. К слову, для освоения и того, и другого требуется многолетняя методическая подготовка. Но зато и те и другие стоят перед Проблемой. Физики — перед проблемой сращивания U и R процессов, а буддийские йоги — перед проблемой освобождения разума от обусловленности мыслящего ума и органов чувств.

И знаете, они совпадают даже в методах.

В буддийской йоге есть метод обратного вспоминания «смрити». Что это такое? Это упражнение, заключающееся в фиксации какого-либо восприятия и объективации момента, непосредственно предшествующего этому восприятию. Довольно сложное умственное упражнение, не у всех с первого раза получающееся. Утверждается, что освоение этого метода в совершенстве и доведение его до автоматизма (правда, с рядом обязательных, но по-отдельности совершенно реально достижимых условий) приводит к удивительным способностям: ясное видение всех наличествующих возможностей и видение прошлого и будущего. На языке современной физики это можно назвать овладением волновой функцией окружающего мира. То есть «смрити» является одним из слагаемых единения наблюдаемого относительного макромира с континтуитивным квантовым миром суперпозиций.

Физики идут другим путём в направлении единения теорий макро- и микромира. Весь путь, как и подавляющее большинство практикующих буддистов, они не прошли. Но сделали значимые и верные шаги в выбранном направлении. Один из таких шагов — это создание квантовой теории поля. Которая покамест далека от совершенства, но результаты её применения во многом обнадёживают. Одна стандартная модель чего стоит. Правда, и проблемы там гигантского масштаба. Про квантовую теорию поля мы здесь говорить точно не будем, но скажем, что является первым шагом в её построении. Это операция «вторичного квантования». «На пальцах» — это процедура ввода дополнительной волновой функции А (например, к волновой функции В, описывающий жизнь какой-нибудь квантовой частицы), которая описывает (внимание) операцию «рождения» этой частицы, описываемой волновой функцией В. Не напоминает буддийскую процедуру «смрити», нет?

Это не единственные параллели между двумя вероучениями постижения истины: буддийской Махаяны и фундаментальной физикой. Кого интересует больше — есть настоящие физики, которые стали буддистами и настоящие буддисты, которые стали физиками, которые пишут об этих параллелях занятные книги.

Но напоследок хотелось бы привести другую параллель между фундаментальной физикой и монотеистическими вероучениями (иудаизмом, христианством и исламом). Параллель эту я углядел в монографии нобелевского лауреата по физике Роджера Пенроуза.

Роджер Пенроуз, в частности, рассуждает в ней о проблеме описания ранней Вселенной. А именно в промежуток времени от начала взрыва до 10 в минус двенадцатой степени секунды. Всё что позже — прекрасно описывается квантовой механикой с квантовой теорией поля и теорией относительности. А вот с тем, что до — есть проблемы. А именно: непонятно почему ранняя Вселенная переходит из состояния А (в этот краткий промежуток времени) в состояние В (из которого очевидным и понятным образом мы получили ту Вселенную, которую наблюдаем). Если кто-то интересовался этим вопросом, то он, конечно, слышал об «инфляционной теории», которая как бы снимает эту проблему. Но, как показывает Пенроуз в 28-й главе, снимает не вполне удовлетворительно.

Роджер Пенроуз, как большой современный физик, очень озабочен упомянутой нами выше проблемой сращивания U- и R-процессов. И он приходит к любопытной развилке. По-видимому, говорит он, есть два варианта. Первый — это разобраться с тем, что значит в физике «наблюдение». Ведь именно оно приводит к редукции волновой функции, и мы толком-то не понимаем почему. А не понимаем мы этого, потому что не понимаем, что из себя «наблюдение» как таковое представляет. Но понимание «наблюдения», которое является процессом психическим и субъективным, думает учёный, — выходит за рамки научного подхода и математического аппарата. Поэтому наиболее вероятен другой путь: понять роль влияния гравитации в квантовом мире. То есть разработать теорию квантовой гравитации, которая должна занять место фундаментальной теории, объединяющей теорию относительности и квантовую механику. Научный поиск приводит его к теории твисторов, которая, с одной стороны, представляет Вселенную как модель с пространственной размеренностью и её проекцией на чувственно-воспринимаемое пространство удивительно напоминающей картину, нарисованную великим шейхом суфизма Ибн Араби в «Геммах мудрости», а с другой — использует подходы, предполагающие дискретность пространства-времени, на которую опирались в своём учении мутазилиты (мутазилитизм и суфизм — это древние направления ислама). Но это не единственная впечатляющая параллель с монотеистическими вероучениями.

Увлечённый поиском теории квантовой гравитации, или, вернее сказать, строго придерживаясь выбранного направления, Пенроуз, рассуждая о том самом моменте состояния ранней Вселенной в 10 в минус 12 степени секунды, пишет: «Должно существовать что-то типа R-процесса, переводящего эту обширную суперпозицию геометрий (описывающих раннюю Вселенную до этого момента, прим. моё) в одиночную геометрию или хотя бы в некоторую меньшую суперпозицию геометрий, более близкую к одиночной геометрии».

А мы вместе с Роджером Пенроузом одинаково знаем, что U-процесс, описывающий суперпозицию состояний, переходит в R-процесс в результате наблюдения кем-то, кто производит измерение.

И хочется спросить: кто же «посмотрел» на раннюю Вселенную? После чего появились фотоны и вот это всё, что составляет существо нашей реальности?