Вывих морали
В первой половине ХХ века в Австрии жил профессор анатомии по имени Эдуард Пернкопф. Больше его имени мы произносить не будем, по причинам, которые станут ясными по ходу дальнейшего изложения. Будем называть его “доктором Х”.
Доктор Х знаменит как автор самого лучшего из известных анатомического атласа.
Поскольку я невольно немного в теме анатомических атласов, то сделаем отступление в их сторону. Анатомических атласов выпущено и продаётся огромное количество. И практически все они годятся разве что для составления поверхностного представления о человеческой анатомии. Для серьёзной работы с пациентом требуются детализация и подробности сильно выше предложенных. Хороших атласов раз, два и обчёлся. Более того, какой бы хороший атлас не был, его мало. Потому что зачастую важно не только увидеть какой-нибудь нерв, но и увидеть его в нужном ракурсе, и проследить его тончайшие взаимодействия с другими частями тела. А порой, чтобы что-то увидеть, скажем, крепление связки камбаловидной мышцы в коленном суставе, требуется особый угол зрения, которого в большинстве атласов просто нет (а вот в атласе Sobotta, например, есть, благодаря чему моя левая нога сгибается в колене без хирургического вмешательства).
Словом, хороший анатомический атлас — вещь редкая и дорогая. А уж сколько сил и времени требуется для его составления — это особый разговор. Счёт идёт на годы самоотверженного труда.
И вот, доктор Х с 1933-го по 1955-й год (с перерывом на три года) работал по 18 часов в сутки с помощниками и сделал самый лучший в мире атлас. И все бы им сейчас пользовались, и в каждой библиотеке он лежал бы и на каждом столе каждого хирурга был, если бы не одно “но”.
Доктор Х был не только фанатичным анатомом, но и фанатичным нацистом и поклонником Адольфа Гитлера. И, с очень большой вероятностью, почти наверняка (есть даже не эту тему специальные исследования) львиная доля его иллюстраций в атласе сделана с препарирования тел жертв нацистских концлагерей.
Поэтому его атлас заклеймили как “дьявольский”, из печати убрали, издавать перестали, и по сию пору ведутся дискуссии: нарушает ли нормы научной этики использование этого атласа или не нарушает?
Ситуация дикая. Натуральный вывих морали.
Я прямо вижу, как сейчас у некоторых читателей шерсть на затылке встала дыбом, зрение помутилось и в горле уже стоит обличающий автора крик об оправдании им нацизма, расизма, занятии антигуманных позиций и так далее.
Нет, друзья, в данном случае я стою на христианских позициях. И позицию нацизма, расизма и т.п. строго не разделяю. В отличии от дискутирующих о научной этике и запрещающих издание атласа. И поэтому полагаю ситуацию дикой. И, конечно, это требует пояснения.
Итак, доктор Х — злодей, примем это как данность. Не будем вдаваться в его личную историю и особенности его личности. Хотя, отметим, что прежде чем кого-то осуждать, полезно для начала этого кого-то понять. Особенно это полезно в отношении злодеев. Польза в том, чтобы самому невзначай не стать злодеем. Сложность человеческой жизни, в частности, состоит в том, что между добром и злом не существует явной и однозначной границы. Граница у каждого своя и проходит через его сердце. И, раз уж речь идёт о нацизме, то нельзя не вспомнить книгу Кристофера Браунинга “Обычные люди: 101-й полицейский батальон и «окончательное решение еврейского вопроса»”. В ней доходчиво показано как обыкновенные добропорядочные моральные люди, христиане, образованные, за всё хорошее против всего плохого превратились в сущих нелюдей. Словом, чтобы не стать на сторону зла, мало зло маркировать, чураться его и хотеть хорошего. Для этого нужно нечто большее и в том числе (разумеется, не единственное, но обязательное) понимание зла. А чтобы его понять, необходимо для начала понять тех людей, которые оказались на его стороне. Как оказались, почему. И учиться на их ошибках.
Но если бы у нас речь шла о докторе, то мы бы, конечно, стали разбираться, как такое с ним приключилось. Но речь не о нём, а об атласе и ситуации вокруг него.
Итак, возвращаемся. Есть чудесный в медицинском отношении, дивно подробный, наглядный и крайне полезный для сохранения человеческих жизней атлас. И есть его автор, признанный злодей, который составил свой атлас по большей части на жертвах германского нацистского режима.
Ну, например, закрыть глаза и сделать вид, что не было никакого злодея и никакого атласа, что и делает научное сообщество. Вариант странный хотя бы тем, что напоминает поведение ребёнка, закрывающего глаза чтобы спрятаться. Кроме инфантильности у этого способа есть и другие недостатки. Первый — это сладость запретного плода. Стоит, кстати, посмотреть, сколько стоят сохранившиеся издания у букинистов: атлас имеет спрос, и, тем самым, популяризирует злодея автора. То есть позиция не только инфантильная, но ещё и популяризирующая злодея. Второй после инфантильности недостаток — это неизбежные врачебные ошибки, неудачные операции, не спасённые жизни на операционных столах, которых могло бы и не быть, если бы хирурги имели под рукой этот атлас. И это действительно так, можно ознакомиться с публикациями врачебных дискуссий вокруг атласа, в которых опытные (опытные!) доктора признаются в его использовании, и признают, что это помогло им спасти не одну жизнь.
Словом, закрыть глаза — так себе идея. Нелепо, опасно, негуманно. Какие ещё есть варианты?
Вариантов несколько. Ну, принимая во внимание европейский генезис рассматриваемой ситуации, мне нравится вариант, диктуемый духом христианства. Как наиболее естественный ландшафту.
Миллионы людей погибло от рук нацистов мученической смертью, и, благодаря некоторым (не миллионам, но очень многим) появился на свет медицинский труд, способный помочь спасти миллионы человеческих жизней. Как-то не по-христиански подвергать имена жертв забвению. Наоборот, кажется, было бы правильным увековечить их имена. Наверняка их можно найти в немецких архивах и атлас назвать их именем. А если архивы утеряны, то назвать можно “атласом мучеников”, например. Как не крути, а по гамбургскому счёту, несчастные отдали свои жизни “за други своя”. Или кто-то полагает, что имена жертв надо поминать только в связи с именами их мучителей? Взгляд, как не крути, варварский.
А вот что делать с автором, вопрос не такой простой. По-христиански, его надо оставить в назидание. И предисловие к атласу написать, как талантливый и трудолюбивый анатом, наверняка дававший клятву Гиппократа, перешагнул границу человеческого. Чтобы тоже помнили. Но тут есть опасность получить “эффект Герострата”. Напомним, что Герострат — это житель древнегреческого города Эфес в IV веке до нашей эры, который так хотел посмертной славы, что спалил храм Артемиды. И, что характерно, славу он свою получил. У этого придурка оказалось много последователей, которым, по счастью, со славой так не свезло, но регулярно находятся сумасшедшие, выбирающие его путь признания. Достоевский в “Преступлении и наказании” посмотрел на тот же феномен с другой стороны: “Тварь я дрожащая, или право имею?”, помните? Обыкновенно, тварь дрожащая, встающая перед выбором с альтернативой преступления остаётся тварью, и слава Богу. А если у неё есть почитаемый образец? Да ещё не из “мира великих”, а из мира самых обыкновенных, верных своей профессии? Тварь может дрогнуть. Словом, фамилия злодея на благом деле — дело скользкое. В век разброда, моральной шатания и примата удовольствия над радостью может сослужить плохую службу. Что можно с этим сделать?
Раз уж упомянули варваров, то как не упомянуть и римлян.
Граждане Рима имели верное противоядие против такой заразы. Называлось оно “забвение”. Если кто-то совершал запредельное, с точки зрения граждан Рима, злодеяние, его не просто убивали, не просто мученической смертью, но к тому же подвергали тотальному забвению. Во-первых, вымарывалось любое о нём упоминание где бы то ни было (документы, таблички, изымались письма, упоминания в книгах и так далее). Во-вторых, запрещалось о нём вспоминать и упоминать прилюдно. В-третьих, за такое упоминание предписывалось лютое наказание, достаточно лютое, чтобы желающих не находилось. В результате через одно-два поколения памяти о злодее не оставалось. Совсем. А если за ним оставались кроме злодейских добрые достойные дела, то они оставались как наследие Рима и всех его граждан, но без его имени.
Мне случаем кажется, что для человека христианской культуры, воспитанного в лоне культуры европейской — рассуждение выше не только разумное, но и естественное. Я бы даже сказал, на поверхности. Особенно если рассуждать с позиции морали. И текущее положение дел с атласом доктора Х назвать иначе как моральным вывихом язык не поворачивается.
Или же речь идёт о какой-то другой морали? Рода той, которой руководствовался в своё время доктор? “По-моему, так!” — сказал бы добрый Винни-Пух.