Полнота ума
Вот интересный вопрос. Слова: ум, рассудок, интеллект, сознание, разум — это всё одно и то же? Или есть между ними разница? Или часть из них синонимична друг другу, а другая нет?
Ответ тоже интересный. Всё так. И то, и другое, и третье. Как договоримся.
Однако неспроста столько разных слов для одного и того же. Понятие ума, рассудка и т.д. достаточно сложно, всерьёз в нём разбираясь приходится его дробить на другие понятия, его составляющие, и для них использовать отдельные слова.
Беда только в том, что не только в разных школах, но и у разных мыслителей разных школ тезаурус может различаться. Потому добросовестный исследователь, каждый раз, когда ему приходится прибегнуть к рассуждению об интеллектуальной сфере человеческого бытия, сперва-наперво договаривается о терминах. А если он о них не договаривался, что ж, скорее всего это говорит о том, что он мало знаком с работами своих коллег по проблематике.
Ну да Бог пока с исследователями. Вопрос-то на самом деле вполне себе бытовой. Признаемся, что часто, оценивая ту или иную личность, приходится самому себе признаться, что человек этот, конечно, умный, но дурак. И хорошо, если мы сами себе можем отдать отчёт в том, где и в чём мы полагаем его умным, а где дураком. Это значит, что у нас уже есть какая-то эталонная градация “умности” не только вертикальная (от дурака к интеллектуалу, такая есть у всех), но и горизонтальная, на которой мы для себя размещаем “типы” ума.
Например, Сергей Юльевич Витте в своих мемуарах разделял математический ум на две категории: расчётливый и образный. Первый — аналогичный: он чем сильнее, тем на большее количество составляющих разлагает целое и далее ловко с ними оперирует, как гроссмейстер шахматными фигурами на доске. Другой — образный: он чем сильнее, тем более сложный объект может объять целиком, полностью и без противоречий. Сейчас бы эти умы назвали аналитическим и синтетическим.
Категоризация хорошая, нечего тут говорить. Но как быть, например, с деятелями культуры? Некоторые из которых производят впечатление безусловно умных людей, и производят его заслуженно. Но если посмотреть на их умы глазами Витте, то есть со стороны синтеза и анализа, то придётся признать, что никакие они не умные, а дураки-дураками. И с другой стороны, если поставить рядом какого-нибудь порядочного инженера с развитым аналитичным умом рядом с интеллектуалом из области культуры, то в сравнении дураком покажется далеко не глупый инженер. Так кто из них умнее: гений режиссёр, или конструктор гиперзвуковой какой-нибудь ракеты? А вот как посмотреть. Но КАК посмотреть?
Хорошо бы иметь такую модель, которая бы не порождала подобного рода противоречий. Основное достоинства обладания таковой не столько в отсутствии противоречий, сколько в предоставлении возможности её обладателю адекватно воспринимать мнение собеседника. То есть оценивать его тем умом, каким пользуется с данный момент его vis-a-vis. И следовательно, быстрее приходить к действительному взаимопониманию.
Нам известно не много таких моделей. Одна из них — это модель буддийской философии мысли. У неё масса достоинств, но на другой чаше весов один большой недостаток, уравновешивающий все её достоинства — её сложность. Это значит, что с её помощью легко верно понять собеседника. Но понимание — это ещё не взаимопонимание. Для последнего необходим диалог, следовательно, ваш собеседник тоже должен быть способен эту модель принять, и лучше принять её сразу, интуитивно, чтобы не было необходимости перед каждый разговором читать лекцию с обязательными упражнениями на понимание и зачётом, чтобы установить язык общих понятий.
Здесь мы можем предложить модель попроще, имеющей в своём основании базовые человеческие интуиции: различения, связи и пространства. О самих интуициях мы говорим в другом месте, но постольку поскольку это в прямом смысле слова интуиции, то тем они и хороши, что их можно использоваться, специально их не оговаривая. В самом деле, не надо же нам предварительно оговаривать и описывать закон земного притяжения для того, чтобы аппелировать к интуитивному пониманию где верх, а где низ. Поэтому перейдём сразу к собственно модели.
Представим себе модель в виде трёхслойной пирамиды.
На нижнем уровне мы расположим наши чувства: осязание, зрение, слух и т.п. Признаемся, что большую часть реальности (а для многих всю реальность) мы воспринимает лишь благодаря им. Но что эти чувства для нас представляют в моменте, как есть? Они представляют для нас белый шум. Вот давайте оденемся и выйдем на какую-нибудь вечернюю прохладную улицу с кафе и музыкантами. Вокруг нас будут сотни звуков, сливающихся в какофонию, сотни огней и образов, тьма запахов; одетые по случаю холода и испытывающие лёгкий голод от запахов из кафе мы осязаем одежду, мостовую, тепло и холод, положение языка во рту, движение собственных глаз и Бог знает что ещё. Что это как не полный чувственный хаос и какофония?
Но нам это не кажется хаосом и какофонией. Мы наблюдаем живописную улицу в вечерних огнях под темнеющим тёмно-синим небом, аромат жареного мяса и свежих цветов, нежность мехового воротника и неровность брусчатки под ногами, слышым мелодию уличного музыканта и на её фоне звук сирены на проспекте кварталом дальше. Это всё что мы чувствуем? Нет. Мы это выбрали, мы заострили именно на этом своё внимание. И на том, что мы выбрали, мы делаем выводы: зайти вот в это кафе и заказать чашку кофе с круассаном, но для начала мы дослушаем музыканта и бросим в его шляпу мелкую монету. Нет, лучше купюру — выглядит он довольно несчастным и неустроенным, хочется ему помочь. В сирене слышится нам тревога, но чуя её удаление мы успокаиваемся. Вся атмосфера настраивает нас на романтичный лад, мы принимаем решение после кафе зайти купить цветов и принести их домой для жены и дочери. Как раз, прикидываем мы, они ещё не лягут спать. Или, если лягут, тогда мы поставим их в вазу, сделав им приятный сюрприз на утро.
И так далее, и так далее. Что происходит? Работает, то, что располагается на среднем уровне нашей пирамиды. Назовём это рассудком. Что делает рассудок?
В первую очередь он различает наши чувства, помогая нам не утонуть в их хаосе. Во вторую — упорядочивает их в стройную картину. И наконец, он позволяет строить сценарии нашего поведения и поведения окружающего на основании той картины мира и тех правил (законов), на основании которых он её построил. Другими словами, он отвечает за рациональность.
Может показаться, что на этом нашу пирамиду можно и закончить. Но это не так. Потому что кроме различения, мы осуществляем и другую операцию: обобщения. То есть мы сворачиваем рационализированный рассудком чувственный хаос в некий компактный, понятный и непротиворечивый образ. В этом образе в явном виде нет ни рациональности рассудка, ни пёстрой гаммы чувств. Оно в нём присутствует неявно, как в десятке неявно присутствуют семёрка и тройка в качестве её слагаемых. Неявно потому, что эта сумма может быть развёрнута иным путём, чем свёрнута (как десятку можно развернуть на единицу и девятку или четвёрку или шестёрку, но никогда на восьмёрку и семёрку). И эту операцию нам тоже приходится постоянно производить. Сколько раз нам приходит в голову мысль, которую мы затрудняемся выразить словами? Сколько раз мы что-то поняли до очевидности, как будто ощутили кожей, но не смогли это рационально объяснить?
Что это такое, то, что сворачивает чувства и рацио в нечто компактное и то, что формирует откуда-то это компактное помимо рассудка и только затем переводит (если придётся) на его язык? Назовём это сознанием (или интеллектом, если кому-то слово «сознание» отдаёт душком эзотерики, который мы тут ни коим образом не касаемся).
А что такое ум, или разум? Это и первое, и второе, и третье. Где область чувств, область рассудка и область сознания суть разные его стороны.
Как эта простая модель поможет взаимопониманию?
Чтобы было проще ответить на этот вопрос, давайте подумаем ещё вот над чем. Люди разные. Все так или иначе развиты физически и имеют возможность совершенствовать свою физическую форму. Но только у одного лучше получается развивать её в сторону поднятия тяжестей, у другого — выносливости, третий умеет недолго, но очень быстро бегать, четвёртый обладает поразительной гибкостью и так далее. То же мы наблюдаем в части иных талантов, и естественно, то же предположить относительно развития ума.
Кто-то обладает тонкой чувственной натурой и умеет её передать в красках, звуках или выражении эмоций. Таковы деятели культуры и искусства. Кто-то осваивает до блеска способность оперирования с рациональными моделями. Таковы учёные точных и естественных наук, инженеры. Кто-то обладает завидной интуицией и мудростью, зрит в корень и явно видит суть вещей. Из называют, пожалуй, мудрецами. И, фокусируясь на свойственную им область ума (или ту область ума, которая наиболее релевантна речи собеседника) мы начинаем лучше его понимать и лучше подбираем слова для ответа или, наоборот, для вопроса.
Тем самым мы, в том числе, избегаем нелепостей вроде рассуждений “что хотел сказать автор произведения”. Друзья мои, если это настоящий талантливый автор, то он, скорее всего, ни хрена не хотел вам сказать. Он, как человек с феноменально развитым чувственно-художественным умом хотел лишь передать все краски рождённого в его воображении мира и, используя те или иные средства искусства передать вам всю гамму чувств, которые этот мир порождает у него. И, если ему это действительно удалось (а хорошему художнику это удаётся непременно, хоть для восприятия иных средств выражения требуется известный навык), вы сами уже своим рассудком находите там разного рода смыслы. И чем богаче переданный чувственный мир художника, тем больше там разнообразия смыслов, которые могут ему в голову никогда не прийти ни по обстоятельствам, ни даже по его умственным способностям (на среднем уровне нашей пирамиды он может быть даже круглым идиотом).
Мы можем перестать упрекать сухого рационалиста в чёрствости и злонамеренности в оскорблении чьих-то чувств. Чтобы намеренно оскорбить чьи-то чувства, надо для начала ими обладать. В противном случае это можно сделать лишь случайно. И не надо ожидать от гроссмейстера по шахматам мудрости всего мира. Он очень хорошо умеет считать ходы, и это больше ничего не означает кроме этого.
И наконец, мы можем начать без ложного скепсиса прислушивайся к действительно мудрым людям, коими через одного являются наши престарелые родственники. Да, у них притупились чувства, заходит ум за разум, и они порой не могут внятно объяснить, что и почему должно быть так, как они считают. Но стоит признать, что считают они с очень большой вероятностью очень правильно. И чтобы это понять, надо быть либо шибко умным, либо тоже пожить ещё два-три десятка лет.
Хочется тут же задаться ещё одним вопросом: а есть ли такие, кто удивительно силён на всех уровнях нашей пирамиды? Ответим, что в редких случаях, наверное, да. Это те, про которых говорят: “талантливый человек талантлив во всём”. Но думаю, что каждому дана от рождения своя мера ума и рождением, и образом жизни задаётся предпочтительное его применение. В некотором отношении от нас самих зависит как этой мерой распорядится: сконцентрировать его в какой-то отдельной области интеллектуальной пирамиды, или распылить его равномерно по более обширной части. Но, пожалуй, что и только.