Ловушка № 2. Право и долг
Когда автор был юн, старший товарищ дал ему совет: “Запомни, потом поймёшь: повзрослеть — значит понять, что никто тебе никогда ничего не должен”. Мысль на первый взгляд простая, запомнить легко. Но если попытаться её буквально приложить к действительности, или хотя бы начать о ней думать, то всё становится непросто.
В этой фразе скрыто сразу несколько непростых вопросов. “Кто такой взрослый?”. Это определяется возрастом или нет? Или не только возрастом? “Что значит “никто”?”. А “ничто” сюда входит? Скажем, “государство”, которое должно платить пенсии — это “кто” или “что”? И входит ли оно в перечень того, что не должно взрослому человеку? И, наконец, “Что такое долг и откуда он берётся?”. Долг — это когда взял и должен отдать? А если не брал? Ведь родители должны заботиться о своих детях, а они у них ничего не взяли.
Словом, кажущаяся простота оказалась неожиданно глубоко спрятана. Давайте её откопаем.
Начнём со “взрослого”. Кто такой взрослый? Взрослый — это человек, который может обходиться без внешней опоры и на которого можно опереться тогда и только тогда, когда он это позволит. А если позволит, то будет надёжен. Это — взрослый.
Соответственно, инфантильный человек тот, который не может обходиться без внешней опоры, на которого можно что-либо возложить без спроса, и рассчитывать на которого всерьёз не приходится.
Инфантилизм как болезнь — его можно разложить на стадии.
Вот маленький ребёнок “страдает” инфантилизмом высшей стадии: он сам по себе не может почти ничего и опереться на него ни в чём нельзя. Социум его приучает к минимальной самостоятельности. Сначала родители (раз — и инфантилизм перешёл в стадию поменьше: можно уже оставить на него дом на день и доверить хомячка), потом школа, товарищи, окружение (раз — ещё меньше: не требует семейной опеки и способен справляться с набором социальных обязательств). Затем социум обкладывает его законами, выполнение которых хочешь не хочешь, но приходится выполнять самому, никто за него все законы не соблюдёт (правда, соблюдение некоторых возлагается на социальные институты). Опираясь на законы, он может уже и семью содержать, и детей растить.
То есть социум выполняет задачу избавления человека от “недуга” инфантилизма. Но всегда не до конца. Почему? Во-первых, это взрослеть можно с помощью, а повзрослеть, то есть стать взрослым можно только самому: нельзя сделать взрослого без его на то свободной воли. Иначе какой он будет взрослый? Гарантировать проявление свободной воли у другого не может никто, даже социум, иначе она не свободная. Во-вторых, это против интересов социума. Что такое социум сам по себе? — ничто, абстракция. Социум становится чем-то, если он состоит из людей, из их “я”. А значит, социуму нужны люди, которые будут зависеть от него так же, как и он от них. Но как сделать зависимым полностью самостоятельного, если он того не захочет? Никак. А если все будут такими самостоятельными? Вдруг не захотят быть зависимыми? Или захочет мало кто?
В итоге любой социум в большей своей части состоит из людей, страдающих инфантилизмом различной стадии. Взрослых мало. Мы бы сказали: исчезающе мало. И чем дальше — тем больше они исчезают. Почему?
Тех, кто не хочет, обсуждать не будем. Это их дело. Интереснее те, кто не может. Почему не могут, если хотят?
Одни, вероятно, ещё не созрели, так сказать, в пути выздоровления от инфантилизма. Этих мы тоже оставим за бортом нашей беседы, пусть зреют.
А вот на ком мы сосредоточимся, так на тех, которые хотят, практически здоровы, но попали в ловушки, из которых не могут выбраться. Одна из таких ловушек — это ловушка права и долга.
Вот о ней здесь и поговорим, тем самым ответим на оставшиеся вопросы к заглавной мысли беседы.
Социум наделяет своих членов правами. Это касается любого социума и любых его членов, даже самых бесправных. У рабов в Риме были права. У шудр в Индии есть права.
Шудры — низшая варна (в просторечии каста, хотя это неверное название, касты — это более мелкие социальные группы, чем варны) в индийской социальной системе. Варн четыре: самая высшая — брахманы, ниже — кшатрии, под ними — вайши и, наконец, в самом низу — шудры.
У крепостного крестьянина в Российской Империи были права. Права есть у всех. Сейчас — чуть ли не у всех на всё, что преподносится как величайшее достижение. Однако, права выдаются не из соображений благотворительности или филантропии, а из необходимости.
Что такое право? Само по себе это сложное понятие. Чтобы в нём досконально разобраться, некоторые несколько лет учатся на юридических факультетах. Но принципиально — это, во-первых, данность. Кто его даёт? — социум. А во-вторых, предоставленная возможность определённого действия. Социум гарантирует своим членам некий набор прав в зависимости от их социального статуса. Какие-то права для всех, их сейчас принято прописывать в конституции (например, право на жизнь). Какие-то лишь для некоторых (например, право нарушать правила дорожного движения), такие принято прописывать в отдельных так называемых нормативных актах.
Соответственно, если, с одной стороны, есть право на совершение какого-то действия, то, с другой стороны, должна быть обязанность предоставить такую возможность. Права неотрывны от обязанностей. То есть речь идёт, на самом деле, о специфическом виде социальных связей, у каждой из которых на одном конце конкретное право у одних членов социума, а на другом — обязанность его реализации у других. Причём у конкретных членов по разные стороны этой связи может быть разный набор прав и разный набор обязанностей. В сложном социуме правовая система — что-то вроде ризомы, как грибницы из мириадов нитей. Какое-то право может реализовываться через цепочку нескольких связей право-обязанность, иногда разветвляющихся: право одного реализуется обязанностями многих, и обязанностями разными. Словом, сам чёрт ногу сломит. Не удивительно, что, когда появляется необходимость “качать права”, приходится обращаться к помощи редких и дорогих специалистов: юристов.
Но обывателю это преподаётся не так. Не по злому умыслу, а по здравому смыслу. Обывателю надо доносить всё так, чтобы ему было сразу всё понятно (например: “Жизнь — как коробка шоколадных конфет…”). Социум выбирает упрощённый язык моделей. А любая модель обладает ограничениями применимости. Какую модель использует здесь социум? Простую: у тебя, обыватель, есть права. И социум (называющий себя здесь государством) обязан тебе обеспечить их реализацию. А твоя обязанность — соблюдать законы. И точка.
Что остаётся в голове обывателя? Две простые мысли. Первая: государство ему должно. Это приятно. Вторая: вести себя надо хорошо, то есть как государство говорит. Это не всегда приятно (никто не любит платить налоги, например), но понятно.
С практикой второй части проблем не возникает, законы прописаны. Читай и исполняй, не умеешь — научат, не захочешь — заставят. А вот с первой всё не так просто. Что значит, “государство должно”? Кто это должен? Образ государства — как облако: большое, чёткое и красивое. А при приближении превращается в туман, ничего не видно, опереться не на что, холодно и сыро. Чтобы иметь внятный ответ на вопрос “кто что должен” по каждому частному случаю, надо детально разобраться в правовой системе, относящейся к конкретному праву.
Например, чтобы понять кто тебе что должен в реализации твоего права на труд, необходимо изучить трудовой кодекс, часть административного, часть уголовного, и ещё массу правовых актов, включая локальные акты конкретного работодателя. И не просто изучить, а и понять, то есть уложить это всё в голове как систему и узреть смыслы. Задача для среднего обывателя практически невыполнимая. На деле встречных частных обязанностей на единственное право множество, многие из них возложены на разные социальные роли, и некоторые из них ещё и возлагают дополнительные обязанности на правообладателя. С ума можно сойти! И это только что касается единственного права, а прав у обывателя отсюда и до послезавтра.
Обыватель, конечно же, во всём этом не разбирается и не может разобраться. Поэтому он придерживается простой мысли: “все мне должны”. Не “все всё должны”, но каждый что-то. А если нам должны и долг не возвращают, это же обидно?
Как итог, обыватель сплошь и рядом попадает в характерные ситуации: кто-то ничего обывателю не должен, но обыватель думает иначе и обижается (что часто случается, например, в сфере услуг). Возникает фон ложного невыполнения обязательств в отношении обывателя. Человек существо хитрое, может этим воспользоваться и под шумок не выполнить то обязательство, которое возложено на него на самом деле. И такие, конечно же, находятся. И тоже сплошь и рядом.
Что на выходе? На выходе у нас обиженный обыватель. Его понять можно: обязанности с него никто не снимает, а права его не выполняются, и поди докажи свою правоту. А что такое обида? Обида — это симптом болезни инфантилизма. Вот он и попал в ловушку.
Юрист скажет: свои права надо знать и чужие обязанности тоже. Всё написано: бери, читай и изучай. Но этот совет, как и большинство юридических советов, лукав. Юрист знает, что выполнить его обывателю практически невозможно. Тем и живёт. Это его хлеб.
Мы скажем иначе, не покушаясь на хлеб юристов. Мы скажем, что надо разобраться с понятием долга и его отношением с обязанностью. Потому что мысль обывателя о том, что ему все что-то должны — это ложь. И это ложь обывателя самому себе.
Обязанность — это не долг, хотя понятия схожи. Разница между ними вроде незначительна, но принципиальна. Одно из принципиальных различий в том, что обязанность можно возложить на человека, а долг — нет. Долг человек может только взять, сделать себе сам. Нельзя сделать человека должным без его на то воли. Можно его, конечно, обмануть, вынудить, перехитрить, но в любом случае долг он будет брать лично. А вот обязанность можно просто спустить выше и заявить о цене невыполнимых обязательств (что, кстати, самый распространённый метод воспитания).
Социум накладывает обязанность соблюдать закон. Например, закон не красть. Социум не хитрит, играет с открытыми картами. Сразу разъясняет, что такое кража, и что за неё обывателю будет. И на волю обывателя ему, в общем-то, плевать. Хочешь кради, хочешь не кради. Крадёшь, пожалуйста: “штраф в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательные работы на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительные работы на срок до одного года, либо ограничение свободы на срок до двух лет, либо принудительные работы на срок до двух лет, либо арест на срок до четырех месяцев, либо лишение свободы на срок до двух лет” (в редакции Федерального закона РФ от 07.12.2011 № 420-ФЗ).
Кому именно обыватель что должен за свои права? Никому и ничто. Он обязан. Он — шестерёнка или винтик, элемент социальной системы. Система задаёт ему коридор допустимого в системе поведения: коридор прав, ограниченный обязанностями. Коридоры слагаются в лабиринт. Обывателю выдают паспорт и запускают его в этот лабиринт как лаборант запускает крысу, а дальше — гуляй как хочешь.
Нельзя не вспомнить старый времён СССР анекдот: мама провожает сына на свидание: “На тебе, Вовочка, 10 копеек. И прошу тебя: ни в чём себе не отказывай!”
Homo socialis, человек социальный никому ничего не должен. Но зато он уверен, что ему все должны. Но это половина беды. Вторая половина в том, что, когда он действительно становится должен, он не всегда отдаёт себе в этом отчёта. Потому что путается в понятиях, подменяя обязанность долгом и наоборот. Но как незнание законов не позволяет избежать наказания за их нарушение, так и незнание разницы между понятиями обязанности и долга не позволяет жить как будто это одно и то же. Причём это “нельзя” одинаково работает как в сторону обывателя, так и в сторону социума.
Вот пример. Военная служба. Военную службу можно нести по-разному. Можно по контракту её нести, а можно по призыву. Про последний так и говорят: “Отдать воинский долг”. Чем контракт отличается от призыва? В первом случае человек подписывает договор, в котором определяются его права и обязанности. И, разумеется, санкции за невыполнение обязанностей. В момент подписания контракта человеку предоставляется возможность перестать быть Homo homanum (человеком человечным) и стать Homo socialis. Нет на нём никакого воинского долга, на нём лишь контрактные обязательства. Призыв — другое дело. Первым делом человек должен дать присягу, то есть клятву. Он клянётся, что берёт на себя перед социумом ответственность за его защиту, принимает на себя воинский долг.
Любопытно сравнение текстов присяг Российской империи, СССР, РФ от 1992-го года и РФ от 1998 (нынешний текст). Рекомендуем полюбопытствовать.
Между прочим, может клятву не давать. Отказаться. Клянутся публично, воинская присяга — строгий ритуал, отказаться не просто и морально, и фактически. Но принципиальных препятствий тому нет. Да, будет скандал, но автомат отказнику точно в руки не дадут и воевать не отправят. В тюрьму, кстати, тоже не посадят и по-другому не накажут, если соблюсти все соответствующие правовые нормы отказа.
Если экономическую составляющую взять за скобки, то, казалось бы, какая разница: контракт или присяга? Контракт кажется даже надёжнее: подпись надо ставить, обязательства расписаны по пунктам. А присяга — сказал и сказал, всего лишь слова. Практика показала, что разница есть. В 2023 году Министерство обороны обязало контрактников принимать присягу (до этого не обязывало). Когда стране понадобились воины, вдруг оказалось, что правами и обязанностями эту задачу не решить. Война — дело взрослых ответственных людей, а не социальных инфантильных существ в лабиринте прав и обязанностей.
И вот мы вплотную подошли к пониманию долга. Если обязанность сопряжена с правом, то с чем сопряжён долг?
Мы об этом только что сказали. Долг сопряжён с ответственностью. Если человек берёт на себя ответственность, у него появляется долг перед тем, за что или за кого он взял ответ. Это сугубо его личное дело, его личный волевой акт. По большому счёту, достоверно о своей ответственности знает только тот, кто её берёт. Снаружи это можно понять или со слов (но люди, случается, врут) или по косвенным признакам (но чужая душа — потёмки). Бытовое понимание долга — тоже про ответственность. Взяв в долг деньги у соседа, мы берём на себя ответственность вернуть в срок оговоренную сумму. Не обязательство, долг могут и простить, и обязательство снять. А именно ответственность, которую никто ни с кого снять не может. В частности, поэтому взрослые люди возвращают взятые долги независимо от того, требуют их обратно или нет.
Ответственность — это не возможность наказания. Возможность наказания — это стимуляция. И не алчба вознаграждения — это уже мотивация. Ответственность — это связывание себя с предметом ответственности. Его горе — моё горе. Его счастье — моё счастье. Его смерть — моя смерть. Если умирает животное в зоопарке, для его служителей (за персональными исключениями) — это досадное, но рядовое событие, вроде перегоревшего телевизора в гостиной. А если умирает твоё животное, за которое ты взял ответственность, которое ты приручил, переживание такое, что умирает часть тебя. Про смерть любимых людей (а любовь — это высшее проявление ответственности за другого) и говорить нечего.
Невозвращение взятого на себя долга означает потерю своей человечности. Частично или целиком, в зависимости о того, сколько взял. Человечность — тонкая материя. Имеет способность к регенерации, но не бесконечную. Как тело: если вырвать кусок мяса, то рана зарубцуется и заживёт. Некоторые шрамы со временем даже успевают рассосаться. Но некоторые нет. А если отхватить руку, то новая не вырастет. Не вернувший долг всегда в той или иной степени калека. Словом, ответственность — дело серьёзное, не детское.
И вот теперь мы возвращаемся от Homo socialis к человеку взрослому. Взрослый человек отдаёт себе отчёт, что ответственность Другого — это всегда и исключительно его, Другого, личное дело. Взрослый человек без опоры в Другом может обойтись, да, по большому счёту, он ему в этом качестве и не нужен. Он не нуждается в том, чтобы кто-то нёс за него ответственность, он сам за себя отвечает. И поэтому Другой ему никогда ничего не должен. Но это не означает обратного, что взрослый человек не должен никому. Он должен Другому ровно в меру взятой перед ним своей ответственности. Поэтому взрослый человек очень щепетильно относится к своей ответственности. И какую брать, и перед кем.
Может ли он, если взрослый, ответственность не брать? Ситуативно — конечно. В целом — нет. Он может отказаться от одалживаний, но отказаться от взятия на себя ответственности, порождающей долг ответа, у него не получится. Почему?
Потому что каким бы человек не был взрослым, если он человек, то связан с другими людьми и миром самыми разными отношениями. Отношение — это всегда обмен. И есть парадоксальный закон. За то, что безвозмездно отдал, получаешь всегда больше, чем если бы просто мог взять. К тому же, если сначала что-то берёшь, отдавать приходится больше, чем взял. Взять на себя ответственность — значит сначала отдать. И если это рассматривать в экономическом ключе, как сделку, то принять на себя ответственность — это выгодная сделка. А одолжить или просто взять (что тоже одалживание, но скрытое) — наоборот.
Правило “сначала деньги, потом стулья” здесь не работает. Это правило Homo socialis. И не удивительно, что любое развитие социума ведёт к прогрессирующему разрыву в благосостоянии между его членами. Обездоленных становится всё больше, всё меньше благ остаётся в их руках, и всё больше концентрируется у верхушки социальной пирамиды. Потому что обездоленные в подавляющей массе своей живут по законам социальным, они стремятся сначала реализовать свои права (включая право силы). А верхушка — по законам личной ответственности и личного долга. Перед кем какую они берут ответственность и кому должны — это разговор отдельный. Но безответственный наверх пирамиды сам не попадает. А если случайно занесёт каким шальным ветром, то положение его как у пёрышка на верхушке дереве: до первого дуновения. Или пока его не бросит тот, кто его туда затащил. А затащил его тот, кто взял на себя за него ответственность. Иногда цинично, с корыстью (осознавая действие парадоксального закона). Но сначала-то он взял, а корысть получил потом, не так ли? Парадоксальный закон ответственности работает независимо от норм морали.
А что может отдать человек, у которого ничего нет? Своё внутреннее время, свои силы, свой опыт. Проще говоря — себя. Как это — себя? Чтобы не возникло ассоциаций с проданными почками, поясним на не столь кровавой метафоре.
Её предложил Рене Декарт — это метафора человека, плывущего в лодке. Возможность познания в картезианском представлении возможна при таком отношении человека к телу и природе, как у пловца к лодке. Речь наша не о познании, но для иллюстрации первичности дарения перед потреблением метафора как нельзя кстати. Так вот, взрослый человек, отдавая себя, отдаёт не себя-пловца, а место в своей лодке. А лодка и её содержимое — это всё то, за что он несёт ответственность. И соответственно получает с этого то, что ему необходимо и сверх того.
Взрослый человек, не попадающий в ловушку права и долга может себе позволить роскошь независимости от социума. Значит ли это, что взрослый по определению отрицает социум и не признаёт права и обязанности? Конечно нет. Он не отрицает, а отдаёт им должное. Но ему никто ничего не должен. Права — это права. А долг — это долг. При смешивании одного с другим человек теряется в лабиринтах социального механизма и из пловца в лодке Декарта превращается в человека-куклу Платона. В современных обстоятельствах — в картонную куклу.
Впрочем, картон — хороший материал. И гнётся, и форму держит. И печать на него ловко ставить. Экологичный, опять же. Инфантильным картонным куклам есть чем гордиться.
А взрослые, избегая ловушки права и долга, берут на себя ответственность по силам. И скромно её несут.