Закрытый на 40 лет Владивосток: штамп в паспорте, фарцовка и фальшивые портовики

Воспоминания о том, как жилось в режимном городе, и о том, кто и зачем это все придумал

Мало кто из приморцев, родившихся позже второй половины 80-х годов прошлого столетия, может представить, что свободолюбивый, многонациональный и открытый для всех Владивосток имел статус закрытого порта с 1952 по 1992 годы, и попасть в город было проблематично. Сегодня уже почти всем знакома бронзовая статуя моряка с затертым большим пальцем правой руки, "голосующего" в центре Владивостока. Моряка стильного, одетого в джинсы-клеш, с сумкой через плечо. Моряка из тех лет, когда город еще был закрыт.

От кого закрыли

Долгое время история закрытия Владивостока оставалась тайной. Одни полагали, что город и порт были закрыты для иностранцев в середине 50-х, когда во Владивосток из Советской Гавани переехала главная база 7-го флота СССР. Кто-то — что это произошло перед Великой Отечественной войной. А кто-то утверждал, что никакого документа о закрытии города никогда не существовало, что город "закрывался" постепенно — и пограничниками, и военными, и НКВД с ГУЛАГом… Однако все оказалось совсем не так. Оказалось, что город на самом деле был закрыт единовременно, и документ такой существует.

Об этом корр. РИА PrimaMedia рассказал старший научный сотрудник Приморского краевого музея им. В. К. Арсеньева, главный редактор проекта "Энциклопедия Приморья. Все самое, самое…" Александр Ткачев:

— Документ этот начали искать еще в 1991 году, когда готовили указ Бориса Ельцина об открытии Владивостока. Но так и не нашли. Только через 20 с лишним лет мы узнали правду. Но тоже не всю и не сразу, но тут уж вина журналистов, а не ученых. Документ-то, понятно, был секретный со сроком секретности то ли 50, то ли 60 лет. А когда срок истек, то понадобилось еще какое-то время на процедуру рассекречивания — документы ведь рассекречиваются ежегодно многими тысячами, и решение выносится едва ли не по каждому. Так что впервые информация о Постановлении Совмина СССР, «закрывшем» Владивосток прозвучала, если не ошибаюсь, в 2011 году на научной конференции в докладе заместителя директора Государственного архива Приморского края Екатерина Ильинична Танцуренко. Но шуму как-то не наделала…

Второе "открытие" этого документа, который на самом деле называется "Выписка из постановления Совета Министров СССР "Вопросы Пятого Военно-Морского флота" от 11 августа 1951 года", случилось осенью 2015-го года... Директор музея им. В. К. Арсеньева Виктор Шалай предложил мне взяться за проект, который он назвал "Закрытый город". Это исследовательский проект об истории Владивостока советского периода. Точнее, о жизни людей в городе, который формально считался закрытым, но на самом деле был одним из самых открытых городов СССР. Правда, только в одну сторону: наши моряки бывали везде, а иностранцы к нам попадали "штучно", в служебных целях. При этом Шалай хотел, чтобы в основе проекта были интервью свидетелей событий тех лет. Пока они еще живы и могут поведать о прошлом, которое современная молодежь знает плохо или не знает совсем.

В рамках работы над "Закрытым городом" пришлось мне озадачиться и закрытием Владивостока. Несколько раз был в архиве, советовался с разными людьми… безрезультатно.

Чтобы сузить временные рамки, рассудил так:

1. Владивосток не мог "закрыться" раньше, чем появился его дублер — порт Находка. Значит, не ранее 1947 года.

2. Из закрытого города должны были выехать представительства иностранных государств, а вместе с ними и представительство МИД СССР во Владивостоке. Значит не позднее 1952 года.

Случайно во время одного из интервью, уже не помню с кем, мой собеседник вспомнил о докладе Танцуренко. Я позвонил ей, приехал в архив и примерно через неделю получил копию этой самой выписки, которая подтвердила все расчеты. Вот, что в ней было написано:

…7. Ввести с 1 января 1952 г. особый режим в городе Владивостоке по примеру города Севастополя. Обязать крайком ВКПБ и краевой исполнительный комитет Приморского края товарища Арканова и Семенова совместно с командующим 5-м военно-морским флотом в месячный срок предоставить в Совет Министров СССР перечень гражданских организаций и учреждений, пребывание которых… и т.д.

…8. Обязать Приморский Крайисполком в недельный срок оформить отвод земель для расширения аэродромов, указанных в настоящем Постановлении.

Затем уже самостоятельно разыскал в ГАПК документы о том, каким виделся Приморский край сталинскому правительству. Из Владивостока в Находку, например, планировалось убрать не только консульские учреждения, но и весь торговый и рыбацкий флот, а в Уссурийск (тогда Ворошилов) все органы краевой власти, учреждения союзных министерств и ведомств. То есть Уссурийск должен был стать столицей Приморья.

Но всего этого не случилось. И не потому, что умер Сталин. Просто ни у края, ни у страны после войны еще не было сил, чтобы обеспечить это "великое переселение" жильем, офисами, производственными площадями… Ну, а потом приехал Хрущев, назвал Владивосток приморским Сан-Франциско и режим закрытости свелся к ограничению на въезд, патрулям на улицах и цензуре в СМИ.

К слову, Екатерина Ильинична была одной из первых гостей радиопрограммы "Закрытый город", которая являлась частью нашего музейного проекта и выходила в эфире "ГТРК-Владивосток" утром по средам и субботам.

Город-сокровище

Закрытый порт Владивосток в основном запрещал иностранным судам заходить в гавани (все иностранцы шли в Находку), а также закрывал свободный въезд в город всем иностранцам. Город того времени можно сравнить с уникальным предметом коллекционера в лице Советского Союза, который держал свое сокровище взаперти, не допуская к коллекции "лишних" людей. Однако и советские граждане не могли просто так, без разрешительных документов попасть, а уж, тем более, остаться на ночь во Владивостоке. Даже законному жителю города приходилось ходить по разным инстанциям, чтобы выбить разрешение на приезд во Владивосток близких родственников.

— Я приехал во Владивосток в 1971 году по распределению, только закончив МГУ, — делится воспоминаниями директор Азиатско-Тихоокеанского института миграционных процессов, ведущий научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН Юрий Авдеев. — Так как я приезжал на Дальний Восток как молодой специалист, все было здорово организовано, и мне в паспорт легко поставили штамп ЗП (закрытый порт — прим. ред.). Это давало мне право свободного перемещения по краю и всегда открытого доступа во Владивосток. Впервые же я столкнулся с проблемой при выдаче разрешительного документа на въезд во Владивосток, когда оформлял такие бумаги моей маме в 1989 году. Она должна была прибыть из Донбасса, мне пришлось потратить достаточно много времени, чтобы справиться с бумажной волокитой и, наконец, получить заветное разрешение в паспортном столе.

Не сталкиваясь с бумажной волокитой, в город могли попасть не только молодые специалисты, но и приглашенные из других регионов страны работники.

— Мы делали запрос в министерство труда о том, что нам необходимы тысяча или две тысячи человек для работы в морской порт, — рассказывал председатель совета ветеранов ВМТП Степан Мелкоступов (в конце 1980 — начале 1990-х годов работал замначальника порта по социальным вопросам и быту). — И министерство нам давало добро. Мы ездили в центральную Россию и давали объявления о работе в порту. Набирали людей, сажали в поезд уже с разрешениями на въезд во Владивосток, выданными министерством труда.

Однако, по словам Степана Павловича, из принятых 500 человек на работу через полгода оставался лишь с десяток. Так как у многих вновь прибывших людей была цель не работать в порту, а попасть на Дальний Восток.

Не сталкиваясь с бумажной волокитой, в город могли попасть не только молодые специалисты, но и приглашенные из других регионов страны работники.

— Мы делали запрос в министерство труда о том, что нам необходимы тысяча или две тысячи человек для работы в морской порт, — рассказывал председатель совета ветеранов ВМТП Степан Мелкоступов (в конце 1980 — начале 1990-х годов работал замначальника порта по социальным вопросам и быту). — И министерство нам давало добро. Мы ездили в центральную Россию и давали объявления о работе в порту. Набирали людей, сажали в поезд уже с разрешениями на въезд во Владивосток, выданными министерством труда.

Однако, по словам Степана Павловича, из принятых 500 человек на работу через полгода оставался лишь с десяток. Так как у многих вновь прибывших людей была цель не работать в порту, а попасть на Дальний Восток.

— Многие разбегались, как только немного адаптировались и получали местную прописку. Особенно кавказские народы никак не любили работать, а хотели торговать. Кто-то, конечно, уходил на плавсоставы, плавбазы, — отметил председатель совета ветеранов. — Работа была тяжелая и грязная: носили мешки, кирпичи, цемент. Грузов было очень много. Нужно ведь было Сахалин и Камчатку снабжать.

Однако те, кто в самом деле желал попасть в город, всегда находил "лазейки".

— Существовал маневр, — вспоминала ранее известная приморская журналистка Елена Щедрина. — Те, кто хотел попасть во Владивосток, доезжали до станции Угольной (у тех, у кого не было разрешения), садились в автобус (так как их не проверяли) и ехали до центра города. В городе их уже особо никто и не проверял. Меня всегда это поражало. Проверяли в гостиницах, потому что не заселят и не пропишут. Но люди всегда находили выход.

Открытые жители закрытого города

Несмотря на закрытый статус города его жители были открытыми для всего. Благодаря удивительным радиопередачам того времени они знали о загранице больше, чем жители остального Советского Союза.

— Была такая радиостанция "Тихий океан", — объясняла Елена Щедрина. — У нее были сильные, мощные передачи. Наши моряки, которые ходили за границей, получали приветы от семей. Моряки ежедневно с 17.00 до 19.00 собирались возле радиоприемника, а их родные тем временем толпами шли на радио, чтобы рассказать о последних новостях, а также передать музыкальные приветы. В конце передачи сообщалось, в каких портах находятся суда Дальневосточного морского пароходства или каким курсом следуют, планируемая дата прибытия.

Радиостанция вещала там, где ходили дальневосточные суда: на Тихий и Индийский океаны, восточный сектор Арктики. Радиостанция была единственным средством связи с "Большой землей". Позывными радиостанции была мелодия песни "По долинам и по взгорьям".

— Также приморцы целыми мешками несли письма на телевидение. Была такая программа "Примите поздравление", где раз в неделю в течение часа телеведущая зачитывала письма, — рассказала Елена Николаевна.

Журналистка, тем не менее, замечала, что, несмотря на светлые передачи и программы, в то время действовала жесткая цензура.

— Нужно было обязательно говорить о наших сельских тружениках, рабочих, заводчанах, мы должны были всех хвалить, поддерживать и не допускать никакой критики. Помню, однажды оговорка чуть не стоила мне увольнения. Я произнесла вместо судоремонтного судостроительный завод. Слава богу, оставили на работе. Еще помню, когда приезжали Форд с Брежневым в 1974 году, я еще тогда работала в музыкальной редакции, мы составляли заранее концерты для трансляции между только что проявленными и смонтированными включениями с Дома переговоров. У нас ведь тогда не было прямого эфира. И между этими включениями шли концерты. А я песню вставила "Соловейко", где были слова "потерял, растерял я свой голосочек. Ох, по чужим садам летая". Тогда ко мне придрались, мол, как это по чужим садам летая? В то время было все очень строго, цензура держала за "жабры". Только в начале 90-х стало попроще.

Увидеть мир и остаться верным

Жители Советского Союза как, впрочем, и Владивостока могли только по редкой турпутевке куда-либо отправиться за границу. Чаще происходил просто обмен делегациями. Эти делегации проверялись высшими инстанциями, органами. И пока положительного результата от них не получишь, выезд был запрещен. Однако наши приморские моряки смогли побывать во многих странах и городах.

— Я с военного флота ушел, чтобы мир увидеть. Проработал на теплоходе "Константин Паустовский" 18 лет. Мы работали на международных линиях, зарабатывали валюту для государства. У нас был план 1 млн валютных рублей в год — для одного судна это очень большие деньги, — ранее делился воспоминаниями председатель совета ветеранов ДВМП Владимир Легецкий (в 1980-е первый помощник капитана по воспитательной работе).

В увольнительные моряки ходили компаниями или по двое — по трое. В Америке, Сингапуре, Японии и других странах они посещали выставки, ходили в кино и, разумеется, совершали покупки.

— В Лос-Анжелесе я купил красивый золотистый сервиз. Он до сих пор в сохранности, — с гордостью отмечал Владимир Платонович. — Существовали нормы того, что можно провозить. Допустим, пять сервизов никто бы мне не позволил взять, но любой моряк мог приобрести себе и семье все необходимое. А позже, в конце 80-х, даже разрешили машины покупать и брать с собой на судно.

Однако был ряд вещей, предметов, которые было нельзя взять с собой на судно, а значит, и в Советский Союз. На судах были информаторы, и о тех, кто покупал что-либо для перепродажи быстро узнавали и закрывали им визу. А тех, кто осмелился продать доллар, сажали в тюрьму.

Воскресная толкучка

Насколько ни были бы строги правила, разумеется, находились те, кто шел на риск и провозил дефицитные в СССР товары для перепродажи. Таких моряков, как правило, называли фарцовщиками, а тех, кто перепродавал ввезенные вещи чаще называли спекулянтами. Во многом благодаря именно им жители Владивостока были одними из самых модных и, как сказали бы уже в 90-х, — "продвинутыми".

Центром рыночных отношений того Владивостока стала воскресная барахолка, она же толкучка, расположенная в районе верхней станции фуникулера.

Важно понимать, что та барахолка была не выставочным центром с лучшими иностранными товарами. Толкучка — блошиный стихийный рынок, где в открытую продают и перепродают только свои, советские вещи. Иностранные же товары, особенно запрещенные на территории СССР, нужно было еще поискать.

— В тот период, в условиях железного занавеса испытывали определенные проблемы с приобретением вещей, которые удобны, — вспоминал сенатор Приморского края в Совете Федерации Александр Ролик. — Я покупал джинсы на барахолке на Гоголя. Очень дорого тогда все было. В большей степени покупали жвачку, это было дешевле, в то время в СССР не производились жвачки. Вот мы покупали жвачку, меняли фантики от жвачек, собирали коллекции.

На барахолку по воскресеньям ходили многие. На нее шли не всегда что-то купить, было много просто зевак. Так как выбор был довольно небольшой, случалось, что полгорода ходили одинаково одетыми. Например, то сплошь сапоги-чулки, то женские пальто из гладкой кожи. Болоньевые итальянские плащи, японские капроновые косынки, американские джинсы — все это можно было купить на барахолке.

— Мы с мужем, когда поженились в 1975 году, сразу пошли на барахолку на улицу Гоголя. Первой нашей совместной покупкой стала милицейская белая дубленка. В магазинах такого, разумеется, не продавали, — отмечала Елена Щедрина.

На барахолке был и живой уголок. Продавали животных, которых привозили из-за границы: обезьянки, черепашки и другие. Там же, на барахолке, появились первые магнитофоны, радио, кассеты, тогда еще мало доступные советскому народу.

— Мой преподаватель Михаил Шинковский в 1986-87 году привез из-за границы лазерный проигрыватель для дисков. Это было такое удивление, мы даже ранее не знали, как это выглядит и работает. В итоге, на него кто-то навел и проигрыватель у него украли, — вспоминала Елена Щедрина.

В начале 1980-х барахолку с Гоголя перенесли на улицу Патриса Лумумбы (сегодня ул. Адмирала Юмашева).

За и против открытия

В 1990 году во Владивостоке проходил первый форум стран АТР. В то время еще министр иностранных дел Шеварнадзе заявил, что город, возможно, откроют в 1993-1996 году. Юрий Авдеев вспоминал, что фраза его поразила.

— Разница огромная ведь! Ждать три года или шесть лет! В то время я был заместителем председателя городского совета. Я вынес этот вопрос на сессию городского совета. Практически все высказали мнение, что город пора открывать. Я поехал в Москву и попал на встречу к заместителю Ельцина Светлане Горячевой, нашей землячке. Она нам помогла — через некоторое время в верховном совете была создана специальная комиссия по оценке возможностей и подготовке Владивостока к открытию.

Эта комиссия проработала почти год и последнее заключительное заседание проходило уже в июне 1991 года во Владивостоке. Во главе комиссии стоял тогдашний депутат верхового совета майор Лопатин. В комиссии было в общей сложности человек 15 — из военных ведомств и различных служб. Военные в большинстве своем отказались подписывать документ о готовности открытия Владивостока.

— Это было закономерно, — рассказывал ранее председатель Владивостокского городского совета ветеранов Сергей Кондратенко (в 1992 году командир полка морской пехоты, полковник). — Я служил во Владивостоке с 1971 года. И могу сказать, что у военных сработало чувство самосохранения, мы защищали не только свои интересы, но и интересы страны. Город оставался главной базой военно-морского флота. Но в 80-90-е во время расцвета технических средств (спутники и так далее) закрытость не играла особой роли. Все наши секреты были уже известны потенциальным противникам.

Александр Ролик в те годы служил в органах КГБ СССР.

— Мне казалось, что закрытость Владивостока способствует защите от притока криминальных элементов, — говорил он. — Тогда казалось, что это так. Когда порт стал открытым для иностранцев, граждан из других регионов России, ситуация кардинальным образом не изменилась. Тогда преступность была местная, а теперь стала межрегиональной и международной. На мой взгляд, работая в новых условиях, мы адекватно реагировали на изменения ситуации и научились эффективно бороться с этими видами преступности.

Но почти через месяц, 20 сентября, Борис Ельцин подписал указ об открытии Владивостока. Это открытие происходило в два этапа: с 1 октября 1991 года город открывался для посещения граждан СССР и в то же время для посещения иностранными гражданами, а вот заход иностранных судов разрешался с 1 января 1992 года.

— Суть заключается в том, что это произошло спустя месяц после путча, — подчеркивал экс-председатель Законодательного собрания Приморского края Виктор Горчаков. — Вообще, вопрос о том, чтобы открыть город Владивосток, должно было принимать правительство Советского Союза. Строго говоря, решение Ельцина не совсем законно. Но всю историю исправило то, что в 1992 году государство развалилось и осталась независимая Российская Федерация во главе с Борисом Николаевичем Ельциным.

Город, который был 40 лет закрытым, в 1992 году в одночасье, волевым решением и при поддержке населения, стал открытым.

Отсюда