Дон Родриго и Аллах (рефлексия на тему испанской сказки)

Дон Родриго Фернандо Блас де Кампотравеса никогда не ходил в обход. Такое жизненное правило завещали ему благородные предки. Кроме того, он всегда говорил только правду и был ревностным католиком, что вполне естественно для астурийского идальго с трёхсотлетней родословной.

Окончив курс юриспруденции в Саламанке, он вместе с компанией приятелей отправился искать счастья в Мадрид. У подножия Кастильских гор вся компания свернула влево; Родриго же, по своему обыкновению, поскакал напрямик через горный хребет. Отговаривать его не стали, но и попутчиков ему не нашлось. «Умный в гору не пойдёт!» — дружно сказали приятели, когда упрямец отъехал достаточно далеко.

А Родриго бодро штурмовал крутые горные склоны, заранее гордясь, что доберётся до Мадрида раньше всех. Поднимаясь по нехоженым тропам, он не встретил ни одной живой души, и лишь у самого перевала заметил одинокого мавра. Старик в бурнусе и чалме сидел в тени большой сосны, курил кальян и играл в шахматы. Но не сам с собой: фигуры противника двигались по доске без его участия, как будто некая невидимая рука переставляла их.

Родриго остановился, не веря своим глазам. Старый мавр заметил его и поздоровался по-испански.

— С кем ты играешь? — спросил Родриго.

— С Аллахом, — ответил старик и сделал ход чёрным королём.

Услышав имя главного мавританского демона, Родриго сплюнул и перекрестился. Старик не обратил на это ни малейшего внимания: ответный ход Аллаха поверг его в глубокую задумчивость.

Родриго взглянул на доску и увидел, что игра близится к завершению. У чёрных было больше фигур, но всё они сгрудились в левом углу, защищая своего короля. Белые стремительно атаковали: ферзь Аллаха зашёл с тыла, и чёрный король оказался под ударом. Старик был вынужден вывести его из-за строя пешек и фигур в открытое пространство, простреливаемое двумя белыми ладьями. Теперь, несмотря на многочисленность своей свиты, чёрный король был обречён. Через три хода Аллах поставил мавру мат.

— Плакали мои денежки! — вздохнул старик и встал из-за доски. Подойдя к Родриго, он протянул ему кожаный кошелёк.

— Возьми, незнакомец. Эти десять дукатов теперь твои.

Заметив недоумение на лице благородного дона, старик пояснил:

— Всякий раз, когда я проигрываю Аллаху, Он посылает мне какого-нибудь благочестивого человека, чтобы я мог отдать ему свой проигрыш.

Родриго не сомневался в своём благочестии, а потому без раздумий принял подарок Аллаха. В Мадриде он справил на эти деньги модный камзол, благодаря которому был принят в свете. Вскоре он приобрёл влиятельных покровителей и получил прибыльную должность. Дела его пошли хорошо, но все наперебой твердили, что в Мадриде он зря теряет время: такому образованному и способному юноше надо ехать прямиком в Вальядолид и делать карьеру при королевском дворе.

В конце концов Родриго внял добрым советам и отправился в путь. Путешествовал он по-прежнему верхом, но уже со слугой; однако слугу он отправил вперёд и велел дожидаться его в Вильякастине. А сам решил сперва посетить Авилу, чтобы исповедаться и получить благословение у настоятеля тамошнего собора.

Авильский собор в то время не был примечателен ничем кроме чрезвычайно толстых стен — но прямая дорога к нему лежала как раз через тот перевал, где Родриго встретил старого мавра. Старик и на этот раз сидел под той же сосной и снова играл чёрными. Партия ещё только началась; Родриго спешился и стал следить за игрой.

Вся игра сперва сосредоточилась в середине поля. На четырёх центральных клетках фигуры били друг дружку — и тут же сами попадали под бой и покидали доску. Казалось, что бесконечная череда разменов сведёт игру к ничьей; но, когда белые наконец захватили центр, их король остался без должной защиты и тут же оказался под прицелом вражеской ладьи. Аллах попытался закрыть его своей ладьёй, но было поздно: мигом подтянув ферзя и коня, мавр загнал белого короля в угол, под тройной шах, от которого он уже не мог спастись.

— Благодарю тебя, Всевышний! — воскликнул старик. — Сегодня ты позволил мне выиграть целую сотню дукатов!

Родриго сразу понял, к чему клонит мавр, и решительно покачал головой.

— Твой Аллах никогда не заплатит тебе таких денег! — отрезал он старику.

Старик ничуть не обиделся. Затянувшись из кальяна, он взглянул в глаза благородному дону и сказал:

— Посмотри вокруг, незнакомец. Посмотри на это небо: мудрецы говорят, его свод сделан из цельного алмаза, цена которого невыразима в цифрах. Посмотри на эти горы: одного строительного камня в них на многие тысячи; а сокровища, которые они хранят в своих недрах, так и вовсе неоценимы. Посмотри на этот родник: он кажется почти незаметным — а, между тем, он способен пожизненно кормить десяток водоносов вместе с их семействами. И всё это Аллах создал для нас — не ради своей выгоды, а просто так, по своей неизмеримой щедрости. Так неужели ты думаешь, что Он пожалеет для меня какую-то жалкую сотню дукатов?

Родриго огляделся — и увидел не только то, о чём говорил старик. На вершине скалы он заметил молодого мавра с аркебузой; и ещё одного в кустах у родника; и ещё одного чуть ниже по тропе. И он подумал, что зря так неосмотрительно покинул седло; а затем подумал, что жизнь испанского дворянина всё-таки стоит сотни золотых. Швырнув старику кошелёк, он вскочил на коня и поскакал вниз по тропе — туда, где в долине уже виднелись мощные башни Авильской крепости.

Добравшись до города, он первым делом нашёл офицера городской стражи и сообщил ему, что в горах бродит шайка вооружённых магометан. Офицер улыбнулся и стал пространно объяснять дону Родриго, что последние магометане были изгнаны с этих гор ещё при Альфонсо Храбром. Родриго настаивал, что мавры всё-таки есть, он видел их своими глазами и едва не пострадал от их рук. И тут офицер наклонился к нему и спросил вполголоса: «И сколько же вы, сеньор, заплатили за Аллаха?»

Соврать Родриго не мог, но и сказать правду тоже никак не мог. Пробормотав что-то невнятное, он выбежал от алькальда и устремился прочь из Авилы. В Вальядолид он уже не поехал — денег осталось меньше, чем немного. Но и в Мадрид он тоже не вернулся, по вполне понятной причине. Остаток своих дней он провёл в родовом поместье на севере Астурии, где женился и произвёл на свет четверых детей. Соседи уважали дона Родриго за рассудительность, сдержанность и столичные манеры. Правда, кое-кто заметил, что сеньор де Кампотравеса впадает в бешенство, если при нём упоминают о маврах или о шахматах — но это никому не показалось странным. Ведь, при всей своей чрезмерной горячности, он говорил вполне разумные вещи: мавры — дети Сатаны, шахматисты заслуживают сожжения наравне с еретиками, всю эту нечисть давно пора вымести за Гибралтар. Трудно было не согласиться со столь непреложными истинами.

В этой притче есть одна любопытная деталь. Это подчеркнутая бинарность происходящего. Христиане и мусульмане, испанцы и мавры, шахматы, где соперничают белые и черные фигуры. Внимательное наблюдение, а внимательность в шахматах крайне важна, дабы не совершать обидные зевки, подсказывает нам, что за черных неспроста играет темнокожий мавр. То, что кожа у него была темная, конечно, прямых указаний в тексте нет, но это вполне резонно допустить, учитывая отсылку на Мавританию, жители которой зачастую темнокожи.
За белых играет Аллах, и вроде бы фигуры ходят сами собой; одном случае белые проигрывают, а в другом выигрывают. Крайне любопытно здесь задаться вопросом – может ли Аллах в принципе проиграть? Отвечая на него отрицательно и принимая во внимание, что единственным акцептором выигрыша и проигрыша является белокожий (тут я опять делаю предположение о цвете кожи родовитого испанца) дон Родриго, можно предположить, что в определенном смысле мавр играет персонально с доном Родриго, а не с кем-то еще. Кстати, если обратить внимание на описанную шахматную партию, то можно найти еще одно доказательство этому: тройной шах белым – это невозможная комбинация, то есть текст истории явственно просит обратить на это место внимание; позднее мы видим, что именно три человека потенциально угрожают Родриго в ситуации со 100 дукатами.
Итак, мавр играет именно с доном Родриго Фернандо Блас де Кампотравеса. С одной только оговоркой, Родриго сам не передвигает фигуры. Почему? Потому что контакта с Аллахом у него нет (не даром же он подчеркнуто христианин, а Аллаха, будучи закрыт догмами, почитает демоном). Мавр же, находясь в контакте с Аллахом и воспринимая его веления, фигуры передвигать вполне способен.

Иными словами, с доном Родриго играет не мавр, а Аллах. Можно пойти еще дальше и закончить мысль - Аллах играет Сам с Собой. Это Его доска, Его фигуры, Его игроки и, безусловно, Его игра. Но в чем же здесь практический смысл? Смысл в том, чтобы показать какова цена отдельности и отделенности. Увидев игру глазами ее единственного Игрока, дон Родриго получил бы выигрыш снова.

Рассматривая историю в этой плоскости, можно сказать, что дон Родриго “зевнул” самое главное, своим отделенным (читай обделенным) восприятием увидев угрозу со стороны мавра. Но что же на самом деле тот сказал? Он лишь указал на Неизмеримую Щедрость Аллаха. Просил ли он 100 дукатов персонально у Родриго? Нет. Тот же начал выделять из окружающего пространства угрожающие элементы и решил предусмотрительно отдать содержимое кошелька. Опираясь на иллюзорно-негативный опыт, Родриго окончательно отделяет себя от Аллаха своей непримиримой агрессией по отношению к маврам и шахматам, фиксируя проблему избегания (это еще один важнейший элемент истории, который можно использовать, как нить Ариадны).

То есть смысл всей истории показать единство человека и Бога, Его Неизмеримую Щедрость во всех случаях, даже если они маркируются эго, как ситуации изъятия и жертвы.

Еще один важный момент на который стоит обратить внимание. Можно было бы сказать, что Аллах играет не с Доном Родриго, а Доном Родриго (белым Королем). В связи с этим стоит четко зафиксировать одну исходную предпосылку, которая не может быть игнорирована. Не существует никакого “внешнего” Бога и “обособленного человека”, который поклоняется такому Богу. Ибо в этот момент он начнет поклоняться придуманному идолу. Только такой идол может устраивать испытания, которые человек может проходить или заваливать, только такой идол может проявлять жестокость по отношению к человеку или общности и т.д. Заблуждающиеся верят, будто истина нападает на них, и они не узнают ее потому что предпочитают заблуждение. Считая правду чем-то нежеланным, они воспринимают свои иллюзии, которые блокируют знание. Единственное, что они могут сделать - это осознать свою неделимость с Богом, осознать, что давать - это тоже, что и получать (ср. эквивалентность получения первых 10 и последующих 100 дукатов), осознать, что единственная ошибка, которая ими совершается заключается в том, что они предпочитают собственное эго, а не Бога.