Какой была государственная идеология при Николае I ?

Конспект лекции от 23 ноября 2022 г.

Содержание лекции

Вступление

В начале 30-х гг. 19 века министр народного просвещения Сергей Семенович Уваров выдвинул триаду «православие, самодержавие, народность». В основу своей идеологической системы Уваров положил идею о противопоставлении России Западу. Эту концепцию назовут "теорией официальной народности" и именно на ней будет построена вся государственная пропаганда в 19 веке.

В сегодняшней лекции я не буду подробно останавливаться на тех значениях, которые определяли противопоставление "Россия - Запад" в самой доктрине «православие, самодержавие, народность», а также тех, которые были предложены обществом в процессе ее решения. Отмечу лишь, что сама проблема "Россия - Запад" в том или ином варианте существовала в России ни одно столетие.

Русский философ Николай Бердяев определяет эту проблему следующим образом:

«Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное».

Первые решительные попытки расставить необходимые акценты в противостоянии "Россия - Запад" приходятся на вторую четверть 19 в. Во многом активизация этого процесса была обусловлена тем направлением, которое определил для своего правления сам Николай I. Дискуссии этого периода далеко не исчерпали всех поставленных вопросов, актуализирующихся на протяжении всего 19 в. и, в частности, с новой силой в его последние десятилетия.

Данная проблема была перенесена и в 21 век, со временем изменились лишь акценты.

Основная часть

С конца 18 в., когда Антуан Детю де Траси впервые выдвинул понятие идеологии, было предложено огромное количество различных вариантов, определяющих его значение.

На лекциях по "Истории" и "Теории государства и права" я часто использую более обобщенный вариант этого понятия, определяя идеологию (создаваемую именно на официальном уровне), как систему идей, направленных на оправдание действий существующей власти, определяющих ее взаимоотношения с обществом и способствующих легитимации политического порядка.

Такая трактовка может быть в определенной степени тенденциозной и исключать многоаспектность проблемы. Понимаю это. Но именно в этой плоскости необходимо рассматривать процесс создания государственной доктрины в период царствования Николая I. Его политическая система нашла свое выражение главным образом в усиленной централизации власти, бюрократизации правительственного аппарата, увеличении роли секретных комитетов, в которых решались практически все вопросы дальнейшего социально-экономического и политического развития государства, в установлении более грамотного и, в то же время, жесткого государственного контроля над развитием народного просвещения.

Все эти меры способствовали укреплению в николаевской России достаточно односторонней модели взаимоотношений власти и общества, значительно ограничивающей возможность обратной связи со стороны общественного мнения и, соответственно, взаимодействия в решении внутриполитических вопросов между правительством и общественными силами.

Сам Николай I и его окружение вполне осознавали необходимость проведения в России определенных преобразований.

Оформление новой идеологической модели происходило под влиянием как внешних (революции во Франции и Бельгии), так и внутренних (восстание декабристов, польское восстание) факторов. Под влиянием политического кризиса, обусловленного во многом событиями 14 декабря 1825 г., для самодержавной власти впервые столь отчетливо обозначилась необходимость теоретического обоснования политического порядка и создания системы идей, способных определить дальнейшее политическое и социально-экономическое развитие страны при условии сохранения в неприкосновенности основных начал российской государственности. Однако, идеология требует не только теоретической разработки , но и практических действий, направленных на пропаганду основных идей, заложенных в самой доктрине, на проникновение их в общественное сознание. В противном случае, возникшая на официальном уровне идеология рискует остаться лишь отвлеченной идеей, не влияющей на состояние и развитие всех сфер жизни общества.

До 1917 года попытки критического анализа доктрины «православия, самодержавия, народности» связаны, в большей степени, с работами литературоведа А. Н. Пыпина, который, собственно, и ввел в научный оборот понятие теория «официальной народности». Однако, он не наполнив его каким-либо конкретно-историческим содержанием. Между тем, Пыпин во многом заложил основы того критического восприятия самой доктрины и политики по ее распространению, которое получило дальнейшее развитие после Октябрьской революции 1917 г.

Получается, что Уваров впервые высказал принципы, которые, практически став «краеугольным камнем всей национальной жизни» России с 1833 г., должны были лечь в основу и всего ее государственного и общественного развития. Считая, что российская, официальная версия национальной самобытности государства была направлена, главным образом на сохранение status quo, Пыпин сделал заключение, что сам термин народность был, в сущности, эвфемизм, обозначавший собственно крепостное право.

Автор истории Дерптского университета Е. В. Петухов, рассматривая причины возникновения идеологии «православия, самодержавия, народности», напрямую связывал их с событиями 1830 - 1831 гг. во Франции, Бельгии и Польше, присоединяя к этому списку также и студенческие демонстрации во Франкфурте-на-Майне 3 апреля 1833 г., которые, по мнению историка, имели политическую окраску. Так как способы нашего знакомства и соприкосновения с западной жизнью ограничивались, главным образом, немецкой и французской сферами, то естественно, что в России в начале 1830-х гг. возникает предубеждение к западноевропейским началам в целом и возникает необходимость в поиске средств у себя дома.

Более подробно и объективно, чем А. Н. Пыпин, сущность государственной идеологии Николая I попытался раскрыть историк А. А. Корнилов. Он посвятил этому вопросу отдельную статью. По сути, Корнилов был одним из первых, кто обратил внимание на идейную эволюцию Уварова - от либерала (при Александре I) до консерватора и реакционера (при Николае I). Впоследствии эта концепция получила развитие уже в СССР. Корнилов считал, что Уваров во второй четверти 19 в. являлся главным образом лишь талантливым исполнителем велений самого Николая I.

Корнилов также одним из первых подробно остановился на проблемах генезиса уваровской триады, считая фактически отцом системы «официальной народности» Н. М. Карамзина, чьи идеи оказали огромное влияние на императора и министра просвещения.

Нужно признать, что главная заслуга Уварова состоит в создании наиболее удачного концентрированного образа основных принципов, заложенных в доктрине, а также в разработке наиболее эффективной и результативной программы по ее распространению и внедрению в общественное сознание, тогда как общее ее направление обозначилось уже в начале царствования Николая I.

Опасения правительства перед вредным влиянием на русское общество западноевропейских политических теорий определили решающую роль в создаваемой политической концепции идеи противопоставления России Западу. В то же время решалась эта проблема во многом под влиянием идей европейского романтизма о нации-и народном духе. На первый план выдвигалась национальная самобытность русского государства и общества, определяющая их самостоятельное от выработанных западноевропейской цивилизацией политических и общественных ценностей развитие. В результате официальная идеология сочетала в себе две наиболее значимые и взаимосвязанные между собой идеи: национальную и государственную. При этом национальная идея впоследствии все больше приобретала подчиненную по отношению к государственной роль.

Постепенно особенные национальные черты русского народа, определяемые во многом через идею православия, сводились к набору наиболее употребляемых в официальной версии характеристик: смирение, терпение, любовь и преданность православной вере и монарху. В конечном итоге они стали составляющим элементом более общей концепции о руководящей роли верховной власти в историческом развитии государства. Согласно этой концепции правительство объявлялось главной созидающей силой, обладающей огромным творческим потенциалом и, в то же время, главным гарантом сохранения национальной самобытности в процессе приобщения русского общества к достижениям западноевропейского образования.

В этой теории явно проявились также и патерналистские тенденции, выраженные в создании образа царя как отца русского народа, заботящегося о благе своих чад, а представителей последнего как послушных детей, преданных главе семейства.

Во многих научных трудах и публицистических выступлениях утверждалась историческая закономерность подобной системы, определяющей, пусть и косвенно, неспособность русского народа к самостоятельному развитию и утверждению собственных принципов управления. Поэтому столь принципиальным, для публициста и переводчика П. В. Киреевского и историка М. П. Погодина в их полемике, стало именно положение об образовании Древнерусского государства.

Другими, наиболее важными с идеологической точки зрения, периодами истории России являлись события Смутного времени и петровские преобразования. Первые, сочетающие в себе национальную и государственную идеи, способствовали (главным образом через литературную интерпретацию) созданию национального мифа возрождения российской государственности.

Значительную роль в развитии государственной идеи, выраженной в концепции самодержавия, сыграла национальная политика правительства, направленная на унификацию империи и культурную ассимиляцию населяющих империю народов. Политика русификации приобрела в конечном итоге роль вторичного, не совсем удавшегося эксперимента (особенно в Царстве Польском и Остзейском крае). На передний план выдвигается идея о русском подданстве и преданности русскому самодержавию, что главным образом определяло принадлежность к российскому обществу. В процессе противостояния с местными элитами Уваров все больше начинал руководствоваться именно имперскими категориями, в которых государственная идея явно подавляла национальную.

В 1847 г. под впечатлением раскрытия Кирилло-Мефодиевского общества, сочетающего панславистские идеи с ярко выраженным украинофильством, для правительства актуализировалась проблема противостояния идеи общеимперского единства чисто национальному патриотизму, который за пределами центральных губерний приобретал явно двоякий смысл. Это, в свою очередь, создавало условия для окончательной эволюции национально-государственной доктрины в общеимперскую идеологию. Однако, Революции в Европе в 1848-49 гг. остановили процесс идеологического творчества, сделав наиболее приоритетными ограничительные и репрессивные меры.

Развитие идеологической доктрины николаевского царствования происходило параллельно с ее активной пропагандой в обществе.

Вместо выводов

Таким образом, в контексте изучения государственной идеологии Николая I, мы можем выделить три главных этапа.

Этап 1. Время с начала николаевского царствования до начала 1830-х гг. можно определить как период формирования идеологической доктрины, когда оформлялись ее наиболее важные принципы, ставшие основой для последующего развития политической концепции власти.

Этап 2. 1830 - 40-е гг. являются периодом наиболее активной политики, направленной на пропаганду и реализацию идеологии. Связан этот процесс, главным образом, с деятельностью на посту министра просвещения С. С. Уварова. В это время окончательно оформляется система государственного контроля (начало которой было положено еще в предыдущий период), ставшая основной базой идеологического влияния. Уваров, прекрасно понимая роль, какую играло просвещение в развитии государства и, осознавая усиливающееся значение общественного мнения, был склонен к определенным компромиссам и, в итоге, выдвинул достаточно гибкую программу, в которой стремление к усилению нравственного и политического воспитания общества в рамках государственной идеологии явно преобладало над ограничительными мерами. В то же время министр просвещения в процессе реализации этой программы стремился сотрудничать с людьми, действительно близкими ему по духу и достаточно самостоятельными в своем общественном и политическом выборе, такими как историк М. П. Погодин, литературный критик С. П. Шевырев и др. В свою очередь такие люди, как глава III отделения А. X. Бенкендорф в большей степени рассчитывали на более послушных и исполнительных популяризаторов правительственного мнения вроде писателя и журналиста Ф. В. Булгарина.

Этап 3. В 1848 - 49 гг., когда после революций в Западной Европе программа Уварова становится для правительства недостаточной, начинается третий период развития идеологии, направленный на усиление ограничительных и репрессивных мер, как наиболее действенного метода в борьбе с вредными политическими теориями. В этот период система подавления развития общественной мысли и ограничения способов самовыражения принимает крайние формы, что в конечном итоге оттолкнуло от нее самых сильных сторонников официальной идеологической доктрины. Наиболее ярким примером этого являются публицистические выступления Погодина в годы Крымской войны.

Признавая всю условность и схематичность подобного разделения, я все же считаю, что оно наиболее удачно характеризует те процессы, которые происходили в тот период в области создания и пропаганды политической концепции власти. При этом нельзя говорить об окончательном крахе самой идеологии. Она продолжала сохранять свой статус, поменялись лишь некоторые акценты в процессе ее пропаганды и реализации. По сути она оставалась наиболее действенной идеологической программой на протяжении всего 19 в. Так своеобразная ее модификация возникает, например, при Александре III.

Источники

Бердяев Н. Русская идея // Вопросы философии. 1990. №1.

Большая российская энциклопедия - https://bigenc.ru/

Корнилов А. А. Теория официальной народности и внутренняя политика Николая I // Книга для чтения по истории нового времени. М., 1914. Т. 4. Ч. 2. С. 45-78.

Петухов Е. В. Императорский Юрьевский, бывший Дерптский университет за сто лет его существования (1802 - 1902). Юрьев. 1902. Т. 1. С. 347.

Пыпин А. Н. Характеристики литературных мнений от 20-х до 50-х годов. СПб., 1909. С. 113.

Пыпин А. Н. История русской этнографии. СПб., 1890. Т. 1. С. 388.

Схиммелпеннинк ван дер Ойе Дэвид. Идеологии империи в России имперского периода// Ab Imperio. 2001. №1-2. С. 213.

Подписывайтесь на другие социальные cети Евгения Азарова:

Telegram: https://t.me/thisisazaro