Чрезвычайная Следственная Комиссия ч.3
Стенограммы допросов Беляева (как и всех прочих, побывавших в недрах ЧСК), с большой помпой публиковались в 20-е годы библиофилом Щёголевым, под пафосным названием «Падение царского режима».
Непосредственно беляевские протоколы – тут (стр. 166/452).
Круг тем очерченных в краткой выжимке, предваряющей стенограмму, и походя упомянутых Кореневым совпадают (и там и там акцент делался на «Царица немка!!!» и «Хоу-хоу-Распутин»).
Тем не менее едва ли стоит воспринимать все изложенное в семи томах щегловианы за чистую монету – автор подложных вырубовских дневников редактировал все единолично.
К тому же в первом томе, в подстрочнике он давал перечень эмигрантских воспоминаний посвященных Следственной Комиссии – то есть показания СВЕРЯЛ.
С высокой вероятностью речь идёт о подделке – хоть и первоклассной.
(Как после комментариев к Евгению Онегину Набоков, набивши руку написал роман-комментарий «Бледный огонь», так и Щеголев, семь томов подряд вставляя куда надо Уа-уа-уаспутина, решил срубить денег на издании «поддельных» дневников.)
– Вы знали известного всей стране, от грудных младенцев, до вековых старцев и всем же ненавистного, сибирского изучателя биоторсионных полей и устроителя квадросексуальных оргий, Григория Ефимовича Р?
– Встречался однажды с каким-то косноязычным мужичонкой, без квадро, и без би, да что там – просто без сексуального, о полях этих ваших и вовсе молчу. Лишь через год, В ГАЗЕТАХ ПРОЧИТАЛ, с кем встречался на самом деле. Честно говоря, изумлен до сих пор.
И тотчас горе-следователь узнает, что ПРАВДА, или страшно сказать ИСТИНА не волнуют в президиуме почти никого – знатный масон Муравьев, как голодная акула требует крови, и ему вторит исполкомовский хор, дирижируемый Соколовым и иже с ним.
Делать нечего. Приходится ехать допрашивать лично.
Держа в голове эпизод с поистине гуманистическими порядками, что водворились повсюду после "великой и бескровной" перейдем к другому заключенному на Б - Белецкому.
Только здесь, и только сейчас – диета «Петропавловская»!
Стимулирует воображение.
Ускоряет мозговые процессы.
Открывает новые грани Вас, как рассказчика.
У вас не получалось сочинять истории о развратных вечерах святого ***ря-гипнотизера?
Ваша душа изуродована регламентом и законами?
В своих суждениях вы привыкли полагаться на здравый смысл?
Петроградская диета поможет вам!
Состав ее очень прост, и доступен любому желающему:
Завтрак – шпицрутены.
Обед – опилки с толченым стеклом
Ужин – шпицрутены, с гарниром из побоев и десертом словесных оскорблений.
Уже через две недели нашей диеты, вы сможете писать такие порнографические романы, что Генри Миллер задушит себя голыми руками от зависти.
Не спешите!
Предложение неограничено!
(Особенно если вы – царский министр).
Глядя на изданные мастером дневниковой прозы Щеголевым, 7 томов "Падения царского режима", невольно закрадывается мысль, а не ради Григория нашего Ефимовича все затевалось.
То есть с самого начала у заговорщиков были какие-то иллюзии о "ко-ко-коррупции", от которой все "прогнило" и.т.д, но когда дело очевидным образом забуксовало, плюнули и стали колоть всех "на Распутина".
А может и с самого начала так задумывалось, а разговоры про казнокрадство и некомпетентность — так, дымовая завеса и отвлечение внимания, вода для заполнения протоколов.
Щегловиана начинается с допросов бывшего министра МВД Хвостова — изобилующих пассажами вроде "Лишь позднее, из третьестепенных (!) источников я узнал, что ко всему был причастен ОН"...
Забавно, но от петропавловской диеты он был избавлен — его не задержали ни тогда, в марте, ни в мае, когда Коренев вступил в должность.
Вот оно — право "первого заговорившего о Распутине". Позднейшие белецкие попытки купить себе жизнь и свободу таким образом эффекта уже не возымели...
В конечном счёте правда, большевики зачистили всех.
Действительно, почему у Ленина даже в 1917-м сохранялся фантомный ужас, при мысли, что него обвинят в работе на охранку? Не потому ли, что уже в 1905-м, а может быть и раньше, он был...
А почему не боялся обвинений в шпионаже на Германию — понятно. Немецкие шпионы судящие немецкого шпиона, за то, что то — немецкий шпион — это смешно. Особливо, когда есть надёжа и опора Александр Фёдорович.
Другое дело — охранка. Это, против всех понятий, за такое знаете ли и на перо могут — никакой Керенский не спасёт.
Неспешное повествование нежданно, негаданно приводит нас в октябрь, аккурат к приближающейся развязке.
Боеспособные части из города выслали, и весь октябрь раскидывали по разложившемуся фронту, от добровольной помощи отказались наотрез, а главное...
...а главное, что те, кого вроде бы "мобилизовали", в отличие от красновских казаков винтовки имели.
Но без патронов.
На боеприпасах сидел Полковников, который несколько суток спустя "возглавит" восстание тех самых юнкеров, а в конечном счёте сдаст всё.
За что получит год спустя, от тех же большевиков награду.
Из свинца.
Как говорится, по труду и честь.
На этом заканчиваются кореневские воспоминания, и оказавшийся таким неожиданно коротким цикл.
О том, чем новоиспечённый полковник занимался с октября 17-го по 1920-е годы, Коренев умалчивает — это, впрочем и не особенно интересно.