Температура запекания
Первый слой бредбериевской ретрофутуристической страшилки понятен и очевиден - это страхи людей информационной эпохи, перед наступающей Гиперинформацией.
"Фотография убьёт живопись, звукозапись похоронит живую музыку, телевидение уничтожит всех".
Удивительно, что никому не пришла в голову идея написать антиутопию, о конце света, что начнётся с изобретением Интернета.
В котором Последние Люди ушедшие в подполье, живут по заветам предков и СМОТРЯТ ТЕЛЕВИЗОР.
О детальной проработке мира речи не идёт - все написано широкими мазками, и происходящее за пределами Америки (а точнее одного города на холме) не показывается вовсе (Подразумевается, что то же самое. Очень американский взгляд, конечно. "Государства делятся на два типа - США и недоСША").
Тем интереснее болтовня, которой заполняются промежутки между экшеном бесконечных поджогов, механических псов и телевизионных СТЕН (Вот она - ретрофантастика, из тех времен когда мегабайт весил тонну).
— Видите? — прошептал Грэнджер. — Сейчас появитесь вы. Вон там, в конце улицы. Намеченная жертва. Смотрите, как ведет съемку камера! Сначала эффектно подается улица. Тревожное ожидание. Улица в перспективе. Вот сейчас какой-нибудь бедняга выйдет на прогулку. Какой-нибудь чудак, оригинал. Не думайте, что полиция не знает привычек таких чудаков, которые любят гулять на рассвете, просто так, без всяких причин, или потому, что страдают бессонницей. Полиция следит за ними месяцы, годы. Никогда не знаешь, когда и как это может пригодиться. А сегодня, оказывается, это очень кстати. Сегодня это просто спасает положение. О господи! Смотрите!
Такое не выдумаешь.
Тут ассоциации-с.
Как у кислотного лемофоба Филиппа Дика, у которого порой случались удачные трипы ("Убик", "Лабиринт смерти" etc.), но большей частью трипы ординарные - про родимое англосаксонское crypto police state ("Меняющие реальность").
Если же снять первый и очевидный слой, разрекламированной не хуже Девятнадцать Восемьдесят Четыре антиутопии…
Есть же официальная версия, согласно которой Пожарные объясняют своё противоетественное ремесло, в духе Страны Перепутанных Вывесок?
«Основаны в 1790 году для сожжения проанглийской литературы в колониях. Первый пожарный — Бенджамин Франклин. Правило 1. По сигналу тревоги выезжай немедленно. 2. Быстро разжигай огонь. 3. Сжигай все дотла. 4. Выполнив задание, тотчас возвращайся на пожарную станцию. 5. Будь готов к новым сигналам тревоги»
Очевидная насмешка, над удревнением истории, или, еще шире – над американцами, с их британофобией – check.
«…Люди стали покупаться. не купилась с самого начала только Америка, боявшаяся Англию как огня. Для американца англичанин это хитрющая прожжённая сволочь, в одном флаконе и Промокашка, и Горбатый, и Ручечник, и Фокс. Только успевай поворачиваться. Следишь за карманами, он тебя пером в бок, увернулся от ножа - столкнёт в обрыв, отойдёшь от обрыва - мама, где кошелёк. Если после разговора с англичаниным ничего не произошло, американец чешет затылок: чёрт, не пойму, где он меня обул.»
В 450 градусах Цельсия (именно при такой температуре горит бумага, 450 Фарегнейта – это температура духовки), есть и момент, когда колеблющегося героя посещает местный Дэмон цвета Лэмон – Битти, дабы объяснить, как мир дошёл до жизни такой.
— Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом еще больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за две минуты; потом еще: десять — двадцать строк для энциклопедического словаря. Я, конечно, преувеличиваю. Словари существовали для справок. Но немало было людей, чье знакомство с «Гамлетом» — вы, Монтэг, конечно, хорошо знаете это название, а для вас, миссис Монтэг, это, наверно, так только, смутно знакомый звук, — так вот, немало было людей, чье знакомство с «Гамлетом» ограничивалось одной страничкой краткого пересказа в сборнике, который хвастливо заявлял: «Наконец-то вы можете прочитать всех классиков! Не отставайте от своих соседей!» Понимаете? Из детской прямо в колледж, а потом обратно в детскую. Вот вам интеллектуальный стандарт, господствовавший последние пять или более столетий.
Одним словом, мир погубили ГДЗ и кратные пересказы. В принципе, градус бредовости можно было бы выкрутить ещё круче.
«В тот момент, когда в мире появилась первая хрестоматия, все было кончено».
Вслед за очевидным посылом, за который ВСЕ ухватились: «Ко-ко-ко прогресс губит культуру…», озвучивается подлинная причина столь безрадостного бытия.
— Цветным не нравится детская сказка «Маленький черный Самбо». Сжечь ее. Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и ее тоже. Кто-то написал книгу о том, что курение предрасполагает к раку легких. Табачные фабриканты в панике. Сжечь эту книгу. Нужна безмятежность, Монтэг, спокойствие. Прочь все, что рождает тревогу. В печку! Похороны нагоняют уныние — это языческий обряд. Упразднить похороны. Через пять минут после кончины человек уже на пути в «Большую трубу». Крематории обслуживаются геликоптерами. Через десять минут после смерти от человека остается щепотка черной пыли. Не будем оплакивать умерших. Забудем их. Жгите, жгите все подряд! Огонь горит ярко, огонь очищает.
То есть, кто уничтожил все, кто довёл Град На Холме, до такого интеллектуального ничтожества?
А дальше американский дурак проходит через девять кругов собственного благодушного идиотизма, пытаясь вызвать экзистенциальный кризис у тех, у кого он программно не предусмотрен.
Весь долгий день они читали, а холодный ноябрьский дождь падал с неба на притихший дом. Они читали в передней. Гостиная казалась пустой и серой. На ее умолкших стенах не играла радуга конфетти, не сверкали огнями фейерверки, не было женщин в платьях из золотой мишуры, и мужчины в черных бархатных костюмах не извлекали стофунтовых кроликов из серебряных цилиндров. Гостиная была мертва. И Милдред с застывшим, лишенным выражения лицом то и дело поглядывала на молчавшие стены, а Монтэг то беспокойно шагал по комнате, то опять опускался на корточки и по нескольку раз перечитывал вслух какую-нибудь страницу.
«Трудно сказать, в какой именно момент рождается дружба. Когда по капле наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя, капля, от которой он вдруг переполняется, и влага переливается через край; так и здесь, в ряде добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце»
Человеку буквально говорят – зачем все?
Зачем ты все это делаешь?
Ведь выход из экзистенции для людей находящихся на таком культурном уровне очевиден – «Себе он вынес приговор, и совершил %Роскомнадзор%».
Но безумца и технаря, впервые в жизни осознавшего, что такое КУЛЬТУРА уже не остановить.
«— Господи боже мой! — воскликнул Монтэг. — Каждый час они воют у нас над головой! Каждая секунда нашей жизни этим заполнена! Почему никто не говорит об этом? После тысяча девятьсот шестидесятого года мы затеяли и выиграли две атомные войны. Мы тут так веселимся, что совсем забыли и думать об остальном мире. А не потому ли мы так богаты, что весь остальной мир беден и нам дела нет до этого? Я слышал, что во всем мире люди голодают. Но мы сыты! Я слышал, что весь мир тяжко трудится. Но мы веселимся. И не потому ли нас так ненавидят? Я слышал — когда-то давно, — что нас все ненавидят. А почему? За что? Ты знаешь?.. Я не знаю. Но может быть, эти книги откроют нам глаза! Может быть, хоть они предостерегут нас от повторения все тех же ужасных ошибок! Я что-то не слыхал, чтобы эти идиотики в твоей гостиной когда-нибудь говорили об этом. Боже мой, Милли, ну как ты не понимаешь? Если читать каждый день понемногу — ну, час в день, два часа в день, — так, может быть…
Зазвонил телефон. Милдред схватила трубку.
— Энн! — Она радостно засмеялась. — Да, Белый клоун! Сегодня в вечерней программе!
Монтэг вышел в кухню и швырнул книгу на стол.»
Читаешь такое – и кажется – вроде как и не прагматист-американец перед тобой, а страшно сказать… впрочем, о грустном не будем.
Когда в Америке начнут жечь книги (дело времени), первым на костер отправится 451.
И авторство какое надо (и «dead», и «white» и конечно «man» – прямо бинго супремасизма), и двусмысленных намёков хватает («Цветным не нравится «Маленький Чёрный Самбо» – вы этим что хотите сказать? Что эта расистская мерзо…), а главное – Символизм.
Даже если сами не додумаются, добрые дяди-кураторы подсобят.
И с трансляцией на весь мир – победившие меньшинства жгут книгу, где описывается мир победивших меньшинств.
Риторический вопрос «Зачем Это издавалось в СССР?», конечно можно задать, но зачем.
Наиболее вероятно – в порядке дозволенной фронды.
Ибо Намеков там конечно содержалось будь здоров.
Просто взять и мысленно сопоставить this:
— Ох как вы испугались! — продолжал Битти. — Я и правда поступил жестоко — использовал против вас те самые книги, за которые вы так цеплялись, использовал для того, чтобы опровергать вас на каждом шагу, на каждом слове. Ах, книги — это такие предатели! Вы думаете, они вас поддержат, а они оборачиваются против вас же. Не только вы, другой тоже может пустить в ход книгу, и вот вы уже увязли в трясине, в чудовищной путанице имен существительных, глаголов, прилагательных.
Совершенно идиотская заносчивость. Дайте человеку прочитать несколько рифмованных строчек, и он возомнит себя владыкой вселенной. Вы решили, что можете творить чудеса вашими книгами. А оказалось, что мир прекрасно обходится без них.
Можно ещё антисоветскую литературу открыто читать. Вокруг все трясутся, шмыгают с портфелями, в которых спрятаны-укутаны Войновичи и Набоковы, а чего трясутся, убогие. Есть спецлюди, спецлюдям сам дядя Коля литературки подбросит, чтобы на живца брать. И дело, и удовольствие. Дал "Весну в Фиальте" преподавателю, написал на него донос, книжечку прочитал - получил удовольствие. Благодарный дурашка-преподаватель поставил пятёрку на экзамене, дядя Коля выдал очередную тридцатку. "Трюльник" потратил с девочкой в кафе - лапшу на уши про запрещённого элитарного писателя навешал, получил удовольствие. Из рассказа Набокова фразу вырезал, в свой рассказ-курсовую вставил, на семинаре поразились: "батенька, да у вас талант".
Другой вопрос – зачем такое общество строить тем, кто развязал и выиграл две атомные войны.
(Это конечно если выиграли - ведь мы узнаем это из уст главного героя живущего фактически в информационной изоляции.)
1) Окончательной Разделочной Третьей Атомной. «А чего вы хотели за 5 долларов от антиутопии 50-х годов?»
2) Встречей с междупланетным братством Людей Доброй Воли, в ближайших планах которых:
Прежде всего мы должны построить фабрику зеркал. И в ближайший год выдавать зеркала, зеркала, ничего, кроме зеркал, чтобы человечество могло хорошенько рассмотреть в них себя.