"Временное правительство" В.Д.Набокова ч.1 "Писательский вояж" (2)
"...не столько в сознании, сколько в инстинкте".
Англичане, как известно, очень любят животных (и не любят вступать с ними в переговоры).
Для предупреждения подобных казусов хорошо помогает дрессура, желательно с яслей и школьной скамьи.
И вот, о чудо - с определенного момента уже не нужно даже щёлкать стеком и подавать команду "К ноге!" и "Взять!" - всё работает само.
"Человек не знает куда, и зачем, а идёт добровольно на смерть".
"Пуще смерти опасайтесь французских журналистов и английских историков".
А в случае если о вашей стране, начинают массово писать англичане - лучше бегите, как можно дальше. Через полглобуса, как минимум.
В сущности, в этом нет ничего зловещего - просто для управления колонией нужны кадры хорошо знающие местный язык и автохтонов. А изучаемый объект надо любить - даже если вы изучаете глистов.
Проблема лишь в том, что когда англичане подымаются от уровня кишечнополостных и высших млекопитающих вроде кошек и собак, до уровня homo sapiens sapiens начинаются проблемы. У англичан.
У объектов проблем в большинстве случае не возникает - по причине летального исхода. Сегодня о вас пишут книгу "Дружелюбная Украина", затем "Меняющаяся Украина", после - "Воюющая Украина", а заканчивается все цитатой о корабле, пошедшем ко дну, у входа в спасительную гавань.
Такая у жителей Острова Кошмаров любовь.
Сейс.
И вот, мы возвращаемся к тому, чьи мемуары стали поводом для знакомства с Делегатами 16-го года, к Владимиру Дмитриевичу.
Если сравнивать его с Чуковским, то тут два мира, два шапиро.
Отчет и Атчот.
Слегка доработанную «Англию накануне победы» можно использовать и для хвалебных од ДнепроГЭС и Беломорканалу, для описания зверств американских империалистов во Вьетнаме, для панегириков Паше Лямцевой разоблачившей кулацких парикмахеров, и много для чего еще.
Стиль, подача, обороты – все знакомое, родное.
Не то Набоков.
Здесь есть текст и подтекст – меткие наблюдения, излишние для агитки, тонкий сарказм, не вполне осознаваемый автором, и наконец, филологические способности выше среднего по русским меркам.
Россия – страна писателей, и добиться славы на этом поприще в ней очень трудно. Сын Владимира Дмитриевича тем не менее, занял место Пушкина XX века по праву, сколько бы не шипели на сей счет бездари и завистливые коллеги как справа, так и слева.
Самому Владимиру Дмитриевичу Судьба уготовила место поскромнее, но тоже в вечности – как место Свидетеля Произошедшего.
Описавшего увиденное, но не понятое, но описавшее с такой художественной силой, что герои его романа, не желая участвовать в продолжении расправились с автором.
Но до Временного Правительства мы еще дойдем, а пока – Альбион.
Душеспасительные беседы с товарищем major-ом, долженствующие объяснить, почему вы не хотите отправляться в мясорубку под Верденом.
"В смысле, все хотят, а вы не хотите?"
Через 32 года, после интебреллума и ещё одной мясорубки, в воздухе пропитанном ожиданием Термоядерной Разделки, появится роман британского особиста, в котором тема душеспасительных бесед будет творчески продолжена.
— Вы готовы пожертвовать жизнью?
— Да.
— Вы готовы убивать?
— Да.
— Заниматься саботажем, который может стоить жизни сотням невинных людей?
— Да.
— Предавать свою страну и работать на иностранные державы?
— Да.
— Вы готовы обманывать, лгать, шантажировать, развращать сознание детей, распространять наркотики, поощрять проституцию, способствовать заражению людей венерическими болезнями — короче, делать все, что может разрушить мораль и ослабить Партию?
— Да.
— Если, к примеру, ради нашего дела нужно будет плеснуть серную кислоту в лицо ребенку — вы готовы сделать это?
— Да.
Надо написать: "Я встретил НАСТОЯЩЕГО АНГЛИЙСКОГО АДМИРАЛА. И мгновенно я был поражен, гипнотическим опытным взглядом, словно финским точеным ножом. Ой, девачки-и-и-и-и...".
Получилось: "Встречался я с адмиралом англицким, дал ему ручку расписаться, тот так хвалил ее, что я о щедрот душевных ему ее и подарил. Бери родной, нешто мне жалко! Иногда мысля проскакивает - старик ведь знаменитость у себя на острове, автографы тысячами раздаёт, и все - моим пером, в переходе купленным. Вот ведь превратности судьбы, хе-хе".
Очередное, из серии: "Умный, умный, а дурак".
Действительно - раньше англичанин говорил, что злейший враг его и Германии - Россия. Теперь он утверждает - в Германии скоро революция, а его дети учат русский язык. Зачем интересно?
А затем. Есть разница между "скоро" и "вот прям послезавтра".
Иначе бы его сыновья учили немецкий.
А это пример столь трагического непонимания штатским человеком (несмотря на свою "службу" в новгородском ополчении) реалий войны, и миропонимания людей на этой войне живущих.
Под непрестанной канонадой "Дор" становится в высшей степени всё равно, есть ли в стране вашего союзника парламент, и насколько кровав его Николашка. Куда важнее - будет ли наступление или нет.
То есть будут ли боги войны равнять нас с землей в четверть силы, или в полную силу, с наступлением пехоты вдобавок.
P.S. Никогда не забуду, как отвечала одна ныне покойная луганская писательница, в ответ на пожелания мужества.
"Желаю всем пожелателям мужества и доблести оказаться в такой ситуации, когда эти самые мужество и доблесть от них потребуются".
Усвоив горький урок я желал ей, как правило, получить паспорт РФ.
Трудно даже подобрать слова, для описания ЭТОГО.
"Когда милитаристская пропаганда оказалась столь эффективна, что транслирующие ее агитаторы подсели на свой же кокаин, записались добровольцами - и теперь некому больше вести милитаристскую пропаганду - пропагандисты или сидят в окопах или отдыхают в Стране Вечной Охоты".
И здесь, наконец проявилась черта Набокова, в конечном счете стоившая ему жизни.
Можно глядеть на лист, обычный лист с дерева, подгнивший слегка, и прозревать за ним метафизические глубины.
Нужно только иметь особый глаз, чтобы глубины увидеть, и заточенный как надо ум, чтобы осознать открывшееся пред тобой.
С последним у него были проблемы, нет даже ПРОБЛЕМЫ (барчук, оборзевший от столетий жизни в расовом и социальном комфорте, с оравой родственников по Теме, etc.), а вот с первым – все зер гут.
«Ерунда с художеством».
И потому коллизия: «Сказать хочу одно, а говорю совсем другое, и все от ярости и зависти шипят», происходила с ним регулярно.
В мирное время все шло ни шатко, ни валко, в военное все компенсировалось общим вектором, главным посылом брошюры («Британия – добрый друг, для каждого русского»), а вот во время эмигрантской свары, страховочных тросов уже не было, и ничего не подозревающий акробат, как обычно решил исполнить тройное сальто с переворотом.
Исполнил. Полет был недолгим, но зрелищным.
Вот он решает поговорить об искусстве.
Тема для англичан больная, даже их внучатые племянники по ту сторону Атлантики, на сей счет поспокойнее.
И что мы видим? А видим мы, что английской драматургии … не то, чтобы нет … есть конечно … но как-то ожидания и реальность не совпадают.
(Помнится мне один, ныне загнувшийся от хронического бронхита в граде Днепропетровске, украинский националист усиленно доказывал, что все проблемы мои в том состоят, что детство мое и юность, прошли без Шекспира. А точнее – без Гамлета. Что ж. «Я был юн, я был дитя». И хоть с Шекспиром был я знаком, Гамлета, вот незадача, читать не довелось. Восполнил пробел. Первое чувство: «И это все?». После всей рекламы, после стольких хвалебных од литературоведов, на всех языках планеты… А потом мне в руки попалась брошюра Льва Толстого, да).
Одни понаехавшие французы и итальянцы.
И англичане, холуйствующие и низкопоклонствующие перед континентом. А ведь должны были всех учить драматургии!
Дальше нас ждет медленный и неотвратимый слалом, вниз, к неизбежному осознанию (до корогого Владимир Дмитриевич не дописался, да и едва ли смог бы).
А пока, строго по расписанию идет стадия первая – отрицание.
«Как же так? У вас же Шекспир!!! Да драматурги не то что всей России – Европы, всего Континента должны у вас смиренно учиться, целовать руку и говорить, «Спасибо мастер», а вы такое смотрите…»
Но долг зовет, надо как-то продолжать тему, и возмущенного англофила, сменяет Внимательный Наблюдатель.
«Мы гегемон? Гегемон, епта! От це гарно. А че гегемону нужно? Мультур … че? Драматурги… Ты можешь нормально изъясняться, макаронник (неразб). А, шоб в театре. Все, понял, все чики-брики будет. И что? Так это ж мы у вас, получается… А, наглость второе счастье. Поэл. Поэл, не дурак. Регулярно ставить будем, у нас ЭТИ как на заутренню ходить будут».
А в стороне от дел церковных культурных, процветает своя, провинциальная жизнь – с пьесами однодневками (как песни эрэфийских «бардов» в ComedyClub) и милитаристской пропагандой («А ты уже удобрил собой землю Сомме?»).
В этом смысле агитационные видео, призывающие русских в очередной раз проголосовать, вещь из той же оперы.
Ну, а это – уже за красной чертой. Гапониоз в легкой форме, грозящий перейти в тяжелую.
Что же выходит – и театр у людей завозной, и в музыкальном отношении им медведь на ухо наступил?
До рок-музыки оставалось полстолетия, поэтому пираты морщились, стонали, но слушали Мусоргского. Партия сказала надо, рявкнул комсомол: “Яволь!”.
Ну а их троюродные кузены, довели изначальный национальный изъян до абсурда. «Мир рекламы».
«Сказали Чайковского – будет Чайковский, сказали акына – будет акын».
Пожелание сбылось, и влияние это было укреплено.
До такой степени, что вчерашний журналист Набоков, волею судьбы вознесенный на самый верх, испытал все прелести подобного влияния в масштабах государства, приводные ремни которого, по стечению обстоятельств оказались в его руках.