Чрезвычайная Следственная Комиссия
Чрезвычайной следственной комиссии.
Затем упоминания о следствии из названия убрали, ибо «…чека есть орудие классовой расправы. Поняли? Если расправы, так, значит, – не суд», как написал однажды подпоручик колчаковской армии «Владимир» «Яковлевич» «Зазубрин». Где нет суда - там следствию не место.
И если лишившийся буквы «С» в названии, орган расправы в памяти народной не просто отложился, но отпечатался, то орган следствия остался в тени своего знаменитого потомка, подобно Февралю, затенённому Октябрём.
О делах и нравах Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств (язык сломаешь, да), нам расскажет полковник Коренев, личность до того неинтересная, что пишет о нем лишь сайт «Русские Латвии» (поскольку именно там он безвылазно куковал с 1920-х подов, почти до самой смерти, в преддверии ВМВ).
Итак, весной 17-го года, тогда ещё подполковнику Кореневу поступает интересное предложение…
…от незвестного брюнета в генеральской форме.
Точнее, как – для немногочисленных тогдашних читателей «Архива» – пожалуй, что и неизвестного, но для нас – отнюдь.
Знакомьтесь – товарищ Апушкин, непонятно почему назначенный Главным Военным Прокурором.
Пересекся человек пару раз с Керенским, оказал ему пару услуг, а тот после 1917-го года, его и титулами одарил, и градусом, и все от широты души и от щедрот душевных.
При Советах - "трофейный" военспец, вычищенный во время Генеральный Уборки 30-х.
Удивление Коренева можно понять – он то хоть и по молодости, но в студенческих беспорядках поучаствовал, из-за чего карьеру студента-технолога пришлось сменить на карьеру военного.
Но в биографии Апушкина нет даже таких, в сущности невинных эпизодов! Это образцовый офицер, почти что без единой зазубрины в биографии.
И тут – такая карьера, да вдобавок после переворота, где правило «причастные идут в гору, сочувствующие сохраняют место, а профаны опускаются на дно» выполняется с последовательностью железной, и исключениями для людей совсем уж особых.
Некоторым объяснением может служить ещё дофевральское знакомство Апушкина с Керенским.
А также дореволюционная специализация на исследованиях русско-японской войны, тон которых выдержан где-то между истинным положением дел и "бездарной кувырк-армией".
Что касается жгучего вопроса причин беспримерных в нашей военной истории неудач, то, конечно, они лежат не в отношении русского народа, русского общества и русской печати к войне и к своей армии, как это думает генерал Куропаткин в своем труде — отчете о войне. Не имея, однако, возможности входить здесь в полемику с ним по этому глубоко волнующему нас вопросу, мы выскажем здесь лишь наше искреннее убеждение, разделяемое и другими военными писателями-историками минувшей войны, подкрепляемое, думается нам, всем содержанием настоящей книги, что причиною наших военных неудач в войне с Японией были исключительно неискусные стратегические действия наших вождей. Наша неподготовленность к войне усугубляла лишь последствия их, но не обусловливала их, она могла удорожить цену наших возможных побед, но не лишить их нас вовсе. [Апушкин В.А. "Русско-японская война 1904-1905". Гл.9 "Цусима - мир"].