Творец дебилятора
Под влиянием ув.@liliilinii и его эссе о Сведенборге решил чуть более подробно препарировать Карла нашего Маркса Краузе, известного ценителям творчества Д.Е. из мема про Дебилятор.
Свистопляска начинается уже с определением внешности нашего героя. Пять изображений, выданных беглым поиском приблизительное портретное сходство меж собой, имеют. Ключевое слово – приблизительное.
«Неслучайно же жизнь крайних рационалистов, как правило, темна и запутанна».
Дальше начинается про «рационализм».
«Дух его мысли мистичен, и его нелегко понять, и эта проблема усугубляется даже для немецких читателей из-за использования им искусственной и/или выдуманной терминологии. Он использует германизированные иностранные термины, непонятные обычному человеку»
Цитат не будет, ибо даже энциклопедический экстракт его теорий в Брокгаузе и Ефроне способен вызвать необратимые изменения в коре головного мозга (разжижение). Все сами и на свой страх и риск.
Но главный вопрос: «Как можно в Германии XIX века (!) не дать кому-то кафедру (!!) за симпатии к учению франкмасонов (!!!)?», получает неожиданное разрешение, стоит обратиться к немецкой Википедии.
«Из-за своего отрицательного отношения к тайне масонов он был исключен из ложи в октябре 1810 года под давлением нескольких великих лож.»
То есть человека взяли в Дело, дали Градус, а он?
А он принялся профанированием тайного знания заниматься.
Ну его и попёрли, да так что даже поддержка Фихте не помогла. («Иоганн, мы всё понимаем, но ЭТОТ никаких границ не чувствует, с ним дел иметь нельзя!»).
А дальше человек остаток жизни мотался по Германии и Европе, пытаясь получить место (без особых успехов), пока наконец не нашёл собрата по разуму – Франца Баадера (два сапога пара – Краузе перед смертью опубликовал анонимное эссе о Сведенборге, с полным катехизическим обзором, Баадер всю жизнь писал мистические трактары в духе Бёме, Экхарта и Парацельса).
Вожделенная кафедра уже маячила на горизонте…
Однако и тут его постигла неудача – удар-с.
То ли ещё в 1810-х годах после дрезденского скандала, собрались немецкие старички, и разумея перспективу занятия Карлом Кристианом кафедры (причём любой) сказали своё твердое: «Сего не буде», то ли сведенборгианцы взбешённые очередной краузианской профанацией постарались.
Такой был талант у человека – доводить масонов до белого каления.
А потом была Испания, куда «…ворвалась замечательная группа джентельменов, самого высокого ранга, и принесла туда философию».
«Человек, созерцающий в Боге начало и конец своей жизни, запечатлевает во всем своем поведении неизменную направленность добра на добро, сразу сознавая себя в собственной свободе и в законной достоинстве своих поступков; в высшей степени, в законе, справедливости и благости Божией. Этот Человек смотрит на Религию как на конечную цель, а не как на средство достижения чьей-либо цели; он исповедует это делом и словом, и проникает в свой дух, и изливается в учениях, делах и примерах назидания; Он практикует это как знак союза, который теснее связывает его с Человечеством и всеми существами, а вместе с ними и с Богом узами сыновней любви. Благодаря этой прекрасной гармонии между его нравственным сознанием и его религиозным сознанием он познает в нравственном законе проявление Бога как бесконечной личной воли, нашей конечной личной воли; как святое и вечное сознание нашему свободному и ограниченному сознанию. Вот почему мы находим закон, принятый заранее при входе в жизнь, и обнародовано с такой санкцией, что никакая человеческая власть не может развязать, никакое историческое обстоятельство не может оправдать или предписать; которое навязывается и накладывается на нашу совесть с неизменной властью.»
«Философия» пошла так хорошо, что очень скоро в Испанию пришёл стимпанк – со Славными революциями, многотомными изданиями эстетики краузизма и прочими прелестями XIX века.