Жизнь и смерть Роальда Мандельштама

Я заметил, что когда я пишу стихи, в тот же день меня френдит 3-4 человека. Когда не стихи - отфренживают. Суть в том, что я пишу в свой журнал то, что мне хочется, адаптируя это для того, чтобы было более или менее интересно читать другим. Ну да ладно.

А мы с вами снова окунёмся в занимательную историю. На этот раз - в недавнюю.

Когда я впервые играл в «Кубке Яндекса», во втором отборочном туре был один вопрос, который мне хорошо запомнился. Нужно было за 3 минуты найти фотографию креста на могиле поэта Мандельштама. Но я хорошо знал, что Осип Эмильевич умер от тифа в лагере, в декабре 1938 года, и похоронен, как и все лагерные тифозные, в общей могиле. Могилы как таковой у Мандельштама не было, где теперь его останки – неизвестно.
Но я ответил на тот вопрос, всё же ответил. Потому что могила поэта Мандельштама существует, она находится на Красненьком кладбище города Санкт-Петербурга. Как ни странно, теперь, спустя два с половиной года, я снова смог найти ту фотографию, позволившую мне попасть в финал КЯ: я привёл её в конце статьи. Но и без фотографии судьба ленинградского поэта Роальда Чарльсовича Мандельштама интересна. И ужасна.

Бабушка Роальда не доверяла отечественной медицине (тогда ещё российской, имперской), и рожать уехала в США, вместе с мужем, Яковом Горовичем. Там родился её сын, которого назвали Чарльзом. Чарльз Яковлевич прожил в США довольно долго, даже успел стать чемпионом какого-то штата по боксу в наилегчайшем весе. А потом принял решение вернуться в СССР – чтобы продолжать дело революции. Как выяснилось позже, совершенно зря.
Чарльз женился в 1931 году, а 16 сентября 1932 года у него и супруги, Елены Иосифовны Мандельштам, родился мальчик, которого назвали по моде 30-х в честь именитого человека – путешественника Роальда Амундсена.
Характерно то, что и семья Горович, и семья Мандельштам были очень обеспеченными – высшие слои общество, дворянство, юристы в нескольких поколениях. Что дала им революция?.. Отец Елены, Иосиф Мандельштам был известнейшим адвокатом Санкт-Петербурга, не проиграл за карьеру ни одного дела.
Конечно, Чарльзу не судьба была мирно жить в СССР. Еврейское происхождение и нерусское имя было достаточным поводом для ареста, нескольких лет концлагеря и высылки в 1937 году в Казахстан. Впрочем, он как-то в компании обмолвился, что Троцкий был неглупым человеком – и кто-то донёс, вот и всё. В 1943 году к отцу в Казахстан прислали сына, Роальда, потому что хилый и болезненный ребёнок вряд ли бы пережил вторую зиму ленинградской блокады. В эвакуацию ребёнка отправили ещё до блокады. Елена Иосифовна пережила блокаду. Она не была родственницей Осипа Эмильевича, нет – просто однофамилицей.
В эвакуацию к отцу маленький Роальд отправился в сопровождении бабушки, Веры Ионовны. Из Казахстана они вернулись в 1947 году.
По второму мужу (после высылки Чарльза она снова вышла замуж) Елена взяла фамилию Томинг. Во времена оккупации при весьма мрачных обстоятельствах нехорошую немецкую фамилию изменили на русское Томина. В 1944 году инженера Дмитрия Томина, её мужа, арестовали – из лагерей он уже не вернулся.

Жизнь, болезнь и смерть.

Бронхиальная астма у мальчика проявилась впервые в 1936 году - и уже не отступала до конца жизни. А в 1948 году, вскоре после окончания школы, Роальду поставили более страшный диагноз – костный и лёгочный туберкулёз. От подобной болезни страдал, кстати, и великий писатель-фантаст Александр Беляев – у него был туберкулёз позвоночника.
Он пытался что-то делать. Сначала Роальд поступил на востоковедческий факультет Ленинградского университета (учил китайский язык) – но бросил через год, поскольку болезнь не позволяла много двигаться, да и вообще образование он называл «тухлятиной». Потом он учился в политехническом институте, но тоже бросил.
Он почти не выходил из дома. Он лежал на кровати – и писал. Наброски, варианты, попытки создать крупные произведения. 400 стихотворений, по большей части маленьких, кратких – вот и всё, что он оставил после себя. Очень много.

И он принимал морфий – лошадиные дозы, потому что иначе боль не позволяла ему думать. Его руки были исколоты, как у профессионального наркомана. В общем, он им и был в какой-то мере. Морфий – как единственное и последнее лекарство.
Какие-то деньги ему давали друзья. Какие-то – присылал отец. Чем-то кормила мать, которая перенесла три инфаркта (ей не было ещё и 60) и сидела на пенсии в 27 рублей. Что-то давала сестра, медик-лаборант. Что-то он получал от еврейской общины. В целом, он не умел тратить деньги, вспоминал Александр Арефьев. Роальд мог пойти и потратить последние гроши на шляпу или на пирожные – когда ему было нечем даже платить за комнату.

Он иногда читал свои стихи друзьям – в своей комнате, с трудом вставая. Он не любил и не хотел читать лёжа. На этом рисунке Алексадра Траугота Роальд Мандельштам читает свои стихи:

Его друзьями были члены нонконформистской художественной организации «Арефьевский круг». Судьбы всех участников этой группы непросты. Александр Арефьев, русский художник, был исключён в 1949 году из художественной школы, отчислен в 1953 году из медицинского университета, провёл три года в лагерях, умер в 47 лет в эмиграции, во Франции, в 1978 году. Вадим Преловский повесился в 1954 году. Владимир Шагин, чьи работы сейчас в Третьяковке, на протяжении 7 лет (61…68) находился на принудительном лечении в психбольнице. Рихард Васми был отчислен из архитектурного техникума, работал колористом на картонажной фабрике, разрисовщиком косынок, клееваром, лаборантом в Ботаническом институте, кочегаром, маляром. Шолом Шварц более или менее работал и зарабатывал (маляром, реставратором), позже его картины выставлялись на выставках в Париже, Берлине. Родион Гудзенко отсидел 10 лет в лагере за то, что пытался бежать во Францию в 50-х.
Собственно, они познакомились на квартире у Рихарда Васми, точнее, в его единственной комнате, в 1948. Он пришёл, этот шестнадцатилетний мальчик, и читал свои стихи таким же юным художникам – и был интересен. Вот портрет Мандельштама работы Шварца:

Гораздо позже, в 1958 году, он познакомился со скульптором Михаилом Шемякиным. Впоследствии, уже после смерти Роальда, Шемякин был одним из инициаторов издания его стихов: именно в его руках оказалась большая часть сохранившихся рукописей.
В 1956 году он попал в больницу в таком тяжёлом состоянии, что врачи заранее подготовили и оформили свидетельство о смерти. Но он выжил тогда, его вытянули друзья и стихи.
Он никогда не говорил о женщинах – только о некой Анне (или Алле), история больше ничего о ней не знает. Он посвятил Алле (или Анне) множество стихотворений.

Он часто откровенно и вслух высказывал своё мнение о советской власти, он её ненавидел, презирал. Но в то время как его друзья-художники регулярно вызывались на допросы, Роальда никто не трогал. Формулировка, которую услышал как-то Гудзенко: «Мы даже его не вызываем, он сдохнет, это дерьмо! Мы даже его не вызываем по вашему делу, Родион Степанович, он и так сдохнет, его вызывать нечего! Он труп!» Это говорил майор КГБ.
Он умер 26 января 1961 года, 28 лет от роду, в больнице, от кровоизлияния в кишечник, вызванного язвой. «Высох совершенно, два огромных глаза, тонкие руки с большими ладонями, от холода укрыт черным пальто, а вокруг пара книг и много листочков с зачеркнутыми стихами, потом опять переписанными» - так писал Анри Волохонский (автор небезызвестного стихотворения «Под небом голубым») о последних месяцах Роальда, свидетелем которых был.
За гробом шли всего два человека. Лошадь с санями и гробом – и две фигуры в валенках. Да, был ещё Арефьев. Кто-то из родни, кому достались бумаги Роальда, на всякий случай сжёг немалую часть. Но стихи – сохранились.
«Он нигде в жизни не комплексовал о своем маленьком росте, настолько он был великий человек. И так возвышался над всеми своим остроумием и своими репликами и никогда и нигде не уронил своего поэтического достоинства», - писал о Мандельштаме Арефьев.

В 1982 году стихи Роальда Мандельштама впервые опубликовали – в Израиле, в Иерусалиме, небольшую книгу «Избранное». С 1991 году его начали публиковать в России. Наиболее известна книга «Алый трамвай» 1994 года издания. Но мне кажется, что они опоздали, они опоздали на 30 лет.

Кирилл Медведев записал диск песен на стихи Роальда – «Призрак забытой руки». Медведев же сказал прекрасную фразу о Роальд Мандельштаме: «Если бы я мог, я поставил бы ему памятник на петербургской улице – маленький, тощий, поднимающийся из торфяной бездны мамонт, боевой слон».
Книга "Роальд Мандельштам. Собрание стихотворений". СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2006:

Розами громадными увялоНеба неостывшее литьё,Вечер, догорая у каналов,Медленно впадает в забытьё.Ярче глаз под спущенным забраломСквозь ограды блещет Листопад -Ночь идет, как мамонт Гасдрубала, -Звездоносный, плещется наряд.Что молчат испуганные птицы?Чьи лучи скрестились над водой?- В дымном небе плавают зарницы,Третий Рим застыл перед бедой.