Заводной апельсин (1971)

Эстетика насилия появилась в культуре уже довольно давно. Летоисчисление жестокости начинается с самых первых религиозных обрядов и текстов. Древние люди проводили ритуалы жертвоприношений, а потом запечатляли их в настенных рисунках, устном фольклоре и других носителях. Немало насильственных эпизодов содержится и в христианских текстах. Позже эстетика насилия влилась и в художественное искусство. Природу человеческой агрессии и жестокости исследовали Достоевский, Маркиз де Сад и, конечно же, Энтони Бёрджесс, написавший «Заводной апельсин». Манифест абсолютного насилия, Бёрджесс написал книгу, очень точно описывающую настроение бунтарской молодёжи 60-ых. «Заводной апельсин» создал для шестидесятников героя времени - человека, чьи чувства полностью подчинило государство. Появления экранизации романа было вполне закономерным, что и произошло спустя 10 лет после первой публикации.

Когда Стенли Кубрику предложили снять фильм по мотивам «Заводного апельсина», он ответил на это без особого интереса. Больше всего его смущал надсат - уникальный язык, придуманная Бёрджессом смесь русского, переписанного на английский манер, специально для книги. Кубрик не понимал как передать столь важную часть романа, поэтому безразлично положил идею в долгий ящик. Следует понимать, что перед «Заводным апельсином», режиссёр уже успел снять культовые «2001: Космическая одиссея» и «Тропы славы», так что выбирать сценарии и тематики он себе более чем мог позволить. Что заставило Кубрика изменить своё решение? Во-первых, отмена «Кодекса Хейса». Этот свод этических правил запрещал "снижать уровень морали и нравственности" в массовом кино. Грубо говоря, до отмены «Кодекса Хейса» на большом экране было невозможно натуралистично изображать насилие, преступления и пропагандировать "маргинальные ценности". А, во-вторых, в Голливуде 70-ых неожиданно началась мода на контркультурное кино. Вспомните того же «Таксиста» Скорсезе. Кино захватили харизматичные персонажи, нигилисты и циники. Главный герой «Заводного апельсина» отлично вписывался в дух времени.

Не вижу смысла рассказывать вам про сюжет, так как «Заводной апельсин» - кино довольно популярное и большая часть из вас его, наверняка, смотрела. Наибольший интерес для этого текста представляет киноязык, применённый к роману Бёрджесса, и влияние на культуру будущего. Если уж и говорить о фильмах Кубрика, то ничего нового о них мне сказать не получится. Как всегда, сочная картинка, куча деталей и неповторяющаяся от фильма к фильму атмосфера. Да, звучит как набор заезженных штампов, но по-другому описать стиль режиссёра не получается, потому что красота его крайне невербальна. Это надо увидеть собственными глазами, и, скажу даже больше, уметь видеть. Особенно интересно то, как Кубрик изобразил мир социалистической Англии из литературного оригинала (в сети до сих пор ходит куча антиутопичных теорий, согласно которым мир «Заводного апельсина» - это мир победившего коммунизма). Заброшенные артефакты цивилизации модерна, однотипные спальные районы, грязные улицы: книга, в отличии от фильма, изображала эти вещи очень абстрактно. Всё это играет на руку атмосфере ультранасилия, учинённого главными героями. Несмотря на эстетику насилия, образы «Заводного апельсина» разошлись в массовой культуре. Бесконечные аналоги наркотического «Молока Плюс», харизматичные маньяки с ницшеанской идеологией. «Заводной апельсин» внёс немалый вклад в популяризацию антигероев, служащих абсолютному злу. Например, в фильме «На игле» присутствует отсылка на главный бар из «Заводного апельсина» а Дэвид Боуи не раз говорил что вдохновлялся фильмом при создании сценических образов, так что отрицать культурную значимость картины и книги никак не выйдет.

«Заводной апельсин» долгое время оставался главной куклой для битья общественности. Фильм обвиняли в пропаганде насилия и агрессивных субкультур а позже переключились и на книгу. Кубрик сам изъял картину с проката, из-за чего экранизация «Заводного апельсина» оставалась недоступной зрителю вплоть до смерти режиссёра. Ему приходили газеты с яростной критикой и анонимные письма с пожеланиями смерти. На что только не способны люди, лишь бы не смотреть на собственное изуродованное отражение.