Исчезли
Старым одесситам есть много чего вспомнить. Что было у них в жизни и что исчезло навсегда. Об этом написала в своей книге «НА КРАЮ РОДНОЙ ГИПЕРБОРЕИ» Валентина Голубовская (1940-2018) – искусствовед, краевед, библиофил. Родилась и жила в Одессе. Окончила Ленинградский Государственный университет. Преподаватель Одесского театрально-художественного училища, автор книг («На краю родной Гипербореи», «Мама купила книгу»), очерков и статей об Одессе и знаменитых одесситах. Вот эти воспоминания:
«…крики во дворах: «Паяем-починяе-е-м! Паяем-починяе-е-м!», «Точить ножи, точить ножи-и и ножницы-ы!», «Стекла вставляем, стекла вставляе-е-м!», «Стары вешши покупаем, стары вешши покупае-е-м!». Появился «Секонд хенд».
Исчезли биндюжники на подводах, извозчики на бричках, тачечники с тачками вокруг Привоза и у вокзала. Исчезли инвалидные «авто» – двухместная жестяная коробка на колёсах с мотором. Иногда они умудрялись даже подбирать отважных пассажиров. Исчезли Первый и Двадцать третий маршруты трамвая. С Дерибасовской исчезли троллейбусы. Исчез фуникулер, появились вместо него эскалаторы, но быстро увяли. Исчезли открытые пульмановские вагоны с узорными решётками.
С тротуаров исчезли дорожки из квадратных синих плит итальянской лавы и камешки-«дикари» по их краям. Даже при сильных дождях вода уходила в почву и с тротуаров, и с булыжных мостовых. Появились выбоины на асфальте с «миргородскими» лужами, а зимой – стекленеющие ото льда паркеты клинкера.
Исчезли акации (правда, некоторые, как реликтовые, сохранились), в обилии появился тополиный пух.
Исчезли сначала дворовые туалеты, а потом и грозные надписи мелом на воротах: «Во дворе туалета нет». Вместе с ними исчезли и горделивые доски на воротах «В нашем доме нет второгодников» и таблички «В парадных не трусить». Появляются кондоминиумы.
Исчезли шумные примусы, чадящие керогазы, грецы со слюдяными окошечками, угольные склады, лавки с керосином. «Стоит у лавки керосинной печальный дворник круглолицый» (Иосиф Бродский). В супермаркетах появились поленья для каминов. Исчезли формы с двойным дном для выпечки на примусах, из-за отверстия в центре напоминавшие большой бублик – «чудо».
Исчезли оцинкованные лохани, корыта, стиральные доски. «Будешь спать ты с доской со стиральною за машину за его персональную» (Александр Галич).
Исчезли баня Исаковича и Морские ванны на Десятой станции Фонтана. Появились бассейны и джакузи.
Исчезли патефоны, патефонные иголки и пластинки, исчезли радиолы. Из всех летних окон исчезли концерты по заявкам радиослушателей: «Друзья, люблю я Ленинские го-о-ры», неаполитанские песни в исполнении Михаила Александровича, «…нигде не найдёшь другой такой Челиты!» и незабвенная «О, голубка моя-а-а». Появились лазерные диски, DVD.
С появлением эскимо на палочке исчезли мороженщики с тележками, жестом фокусника клавшие в формочку вафлю, сверху мороженое, прикрывали его второй вафлей, нажимали ручку формочки. Вы становились обладателем холодного сладкого счастья. Быстро таявшего.
Исчезли розово-белые треугольники печенья «микадо».
Исчезла зельтерская, а потом и будки с газированной водой – пожалуйста, без сиропа (1 копейка), с сиропом, наконец, заветное – с двойным сиропом! «тебе, девочка, с каким? Малиновым, вишневым, крюшоном?». Хочется сразу со всеми.
Во дворах исчезли бочки с таинственно черневшей дождевой водой, с плавающими на её поверхности осенними листьями. Исчезли выносимые на лето во двор кадки с олеандрами и фикусами.
Исчезли папиросы «Казбек» с вечно скачущим по коробке чёрным силуэтом всадника.
Исчезли французские булки, франзоли, французский суп, обращение «мадам», пришли «мужчина!» и «женщина!».
Почти исчезло рабоче-крестьянское происхождение. Очень много появилось дворян, так много, что думаешь, кем владели их предки. Наверное, друг другом. По количеству дворян на квадратный километр могут соперничать только академики.
Исчезли галоши, дамские ботики на каблуках, серые суконные куртки «московка» с непременной чёрной кокетой, белые парусиновые туфли вместе с зубным порошком, которым их чистили, заодно и зубы, чесучевые костюмы, драповые пальто с каракулевыми воротниками, шмуклеровские пуговицы, галстуки-«бабочки» на резинке, китайские штаны и рубашки «Дружба», знаменитые портные и модистки. Исчезли духи «Красная Москва». Появился Седьмой километр и бутики, считающие, что предлагают «от кутюр».
Исчезли на пляжах скалки (пойдём на массив или на скалки?), на скалках ковры, которые носили на море, чтобы вымыть их голубой глиной – килом.
Исчезли лежащие часами под палящим солнцем отдыхаюшие, «от гребенки до ног» вымазанные куяльницкой грязью, предусмотрительно принесённой с собой в пол-литровых банках. А можно было купить эту грязь на пляже у разносчиков. Вместе с холодной водой из чайников, рачками, круто посоленной пшёнкой. Петушками на палочках.
Исчезли кинотеатры ХХ-летия РККА (потом «Украина»), Короленко, Ворошилова (потом «Зирка»), летние кинотеатры. В них появились автосалоны.
Исчезли танцплощадки в парках. Появились ночные клубы, дискотеки. На смену «Ивану Бровкину на целине» пришёл «Терминатор».
Исчез бар «Красной», где обитала вся одесская богема, кафе «У тети Ути», «Чекистская минутка», ресторан на старом морвокзале. И сам старый морвокзал. Появились респектабельные рестораны с вышколенными официантами, к которым уже не нужно обращаться с просьбой: «Лучше не доливайте, но не разбавляйте!», с умопомрачительными меню, соблазнительными картами вин. Появляются, как первые ласточки, сомелье.
Исчезла мокрая колбаса «ветчинно-рубленая» и плавленый сырок «Волна». Вместе с ними исчезли очереди. Появились супермаркеты, в которых можно спросить удивлённо у продавщицы: «Почему у вас сегодня нет рокфора?», а она, стоя за витриной с десятками разных сыров, будет, извиняясь, вручать вам номер телефона с просьбой позвонить завтра. Завтра будет!
Исчезли два слона в книжном магазине на Ришельевской, о котором говорили: «Купил в двух слонах». Потом исчез и книжный магазин. Появились интернет-кафе.
Исчезли макуха, американские «рационы» со жвачкой, пакетиками растворимого кофе, сосисками в плоских консервных коробочках. Исчезли маялки, цурки, «кины», игра в «штандер», школьные булочки по 3 копейки, перо «86», ручки-вставочки, чернильницы-невыливайки в мешочках. Появились калькуляторы. Знание таблицы умножения вызывает у продавцов удивление и подозрительность.
Почти исчезли школы, зато появились гимназии и лицеи, о появлении классных дам и умении делать книксен пока не слышно.
Сначала исчезли районы Воднотранспортный, Сталинский, Кагановичский, вместо них появились соответственно Центральный, Жовтневый, Приморский. Очень долго держались Ленинский и Ильичёвский, Но и они, наконец, исчезли, прихватив с собой за компанию и Жовтневый.
Почти исчезли евреи. Но вновь появилась улица Еврейская (чтобы жизнь сладкой не показалась, как на носу майора Ковалёва, рядом с ней выскочил переулок Шухевича. Очевидно, для острастки), появились синагоги, еврейские газеты, еврейские школы и детские сады, мемориальные доски Хаиму-Нахману Бялику и Владимиру (Зееву) Жаботинскому. Правда, исчезла улица Шолом-Алейхема, но вернулась «улица, улица, улица родная, Мясоедовская улица моя».
Исчезла Привозная улица. Была и исчезла. Вместо неё появились паркинг, новые корпусы Привоза.
Исчезли авоськи, торбы. Появились кейсы, кофры, ноутбуки. И «кравчучки».
Исчезли голландские печи, появились АГВ, теперь вновь появились камины.
Исчезла китобойная флотилия «Слава». С нею исчезли «бобочки» на молниях и лиловые брюки китобоев. А потом и магазины для китобоев.
Исчезли объявления по громкоговорителю об отходе катеров к 16-й станции через Ланжерон, Аркадию, 10-ю станцию Большого Фонтана.
Исчезли путешествия по Крымско-Кавказской – до Ялты, до Сухуми и совсем далёкие до Батуми. Теперь ближе стали Анталья, Кипр, Канары, Таиланд, а то и Багамы и остров Барбадос. Как-то незаметно исчезли знаменитые капитаны, под шумок исчез весь пассажирский флот, «белые мачты на рейде», вместо которых маячит перед глазами гостиница «Одесса» (не путать с «Одессой», которая вновь стала «Лондонской»). Словно съёжившись на её фоне, смотрит печально Дюк.
Всё, вскользь здесь упомянутое, исчезло и появилось на моих глазах за полвека. А Дюк? На его памяти и не то ещё исчезало. Что исчезнет и появится ещё перед ним в его обречённой на века, как и сама Одесса, бронзовой жизни?».
Можно кое-что добавить к этому.
Сразу после войны и даже вначале 50-х по одесским улицам (по Молдаванке) ходили два городских сумасшедших – Лакидроша и Мишка-режет-кабана. У первого была большая кукла по имени Лакидроша. Она разговаривала. Нас это очень удивляло. Только позже я узнал, что хозяин куклы обладал даром чревовещания. Кукла говорила, в кукольник молчал.
У «Мишки-режет-кабана» была балалайка. Одет он был всегда в чистую белую рубаху и черный костю. Он играл на балалайке и «танцевал». Это были просто прыжки под бренчание балалайки, но детям нравилось.
Они ходили по дворам и выступали, а жильцы бросали им медяки из окон. И все были довольны – и зрители, и «артисты».
Еще в Одессе было много «бадег». Это были любимые заведения одесских мужчин, где можно было за недорого выпить стакан холодного кислого вина. Бадеги тоже исчезли, появились кафе и рестораны.
В каждом дворе на Молдаванке были голубятни. Как минимум одна, а то и несколько. Место сбора голубятник был базар на Рскидайловской «Охотницкая» (сейчас Стараконный рынок). Здесь продавали и обменивали голубей. Любимым занятием голубятников было ловля чужих голубей. Если залетал «чужой», то тут же начиналась охота. Всеми способами пытались посадить голубя и потом заманить его в голубятню. Потом ему связывали крылья, чтобы он не улетел, и держали его минимум месяц, пока он привыкал к новой голубятне. Иногда выщипывали маховые перья. Это тоже не давало голубю возможности взлететь. Голубятники приходили на «Охотницкую», разыскивая своих пропавших птиц.
Сейчас голубеводов в Одессе практически н осталось.
Исчезли бабушки, торгующие жареными подсолнечными семечками (3 копейки маленький стаканчик, 5 копеек – большой стакан). Семечки были любимым лакомством одесситов – взрослых и детей. Исчезли такие же бабушки, торгующие вареными креветками – «рачками».
Исчезла биржа у Привоза на Екатерининской улице. Сюда приходили одесситы, чтобы нанять маляров, электриков, сантехников, чтобы сделать ремонт в квартире, побелить \фасад дома и тому подобное.
Исчезла еще одна биржа не Александровском проспекте, где одесситы обменивались квартирами. Но появились всевозможные агентства недвижимости.
Исчезли дворники. Да-да, дворники. Те дворники, которые начинали уборку улиц с 4 часа утра, чтобы было чисто для одесситов, спешащих на работу. Дворники, поливавшие тротуары и газоны на них, которые наливали воду в миски, прикрепленные к деревьям для бродячих собак.
Исчезли белые парусиновые туфли, которые чистили зубным порошком. Появились кроссовки, тоже белые.
Еще много чего можно вспомнить за жизнь в Одессе в послевоенные годы.