Єдиним легким днем був учорашній. Гостомель. «Омега»

Спеціально для Національного Інформаційного Порталу «Тиск».

З бійцем Нацгвардії розмовляли і сприяли написанню матеріала Сергій Харалужний, Микита Коробочкін, Євген Мотолигін Дмитро Темченко і Сергій Веселуха.
Подається мовою оригіналу.

Присвячується пам'яті нашого загиблого побратима В'ячеслава «Гріваса» Башти.

Зміст

• Какая была осведомленность в планах противника? Знали ли о грядущем вертолетном десанте? Если да, то как к нему готовились?
• Какие велись приготовления ко вторжению со стороны Белоруси? Была ли инженерная подготовка севера области?
• Реакция на начало войны, атмосфера среди командования в тот момент.
• Почему на всех высоких уровнях, вплоть до высшего руководства страны, отрицалась возможность начала полномасштабной войны?
• Куда били ракетами? Какие мероприятия проводились для минимизации ущерба от ракетно-бомбовых ударов первых волн? Оценка эффективности первого удара россиян.
• Какие были в целом первые действия командования и рядовых бойцов с непосредственного момента начала войны?
• Что было с ЧАЭС? Кто там стоял и какая судьба гарнизона?
• Как русские продвигались в приграничной зоне (Припять-Иванков)? Какие части там стояли в обороне, сколько их было? Что стало с военными, которые оборонялись в районе Иванкова? Правда ли, что они смогли отступить пешком через леса?
• Инфильтрация российских групп в Киев на захваченной у ооСпН «Омега» бронетехнике с целью убийства политического руководства Украины.
• Какие части кроме 4 оброн (3018), 1 оброн (3027) и «Омеги» участвовали в боях за аэропорт? Кто изначально принял первый бой и какое подразделение подоспело туда на помощь первым?
• Буксируемые и самоходные ЗУ, были ли они на маршруте вертолётов во время высадки в Гостомеле? Если были, как они себя показали? Если нет, то как применяли ПЗРК? Насколько эффективными они себя показали?
• Кто к нам десантировался? Какая судьба десантников?
• Почему на десантоопасных направлениях не было в достаточном количестве средств ПВО? Что мешало усилить эти участки?
• Десант в Василькове.
• Кто и чем уничтожил Ан-225 «Мрія»?
• Когда украинские военные оставили аэродром и окрестности?
• Основные и самые грубые ошибки ВСУ и ВС РФ на севере Киевщины.
• В какой момент русские окончательно отказались от планов создания воздушного моста?
• Оценка работы самоходных ЗРК и ЗРС С-300. В какой момент зенитные комплексы вроде «Осы» и «Бука» начали работать на линии боестолкновения?
• Как русским удалось так быстро пройти к пригородам Киева?
• Российские ДРГ в Киеве и паника вокруг них.
• Ведомственная принадлежность пойманных российских диверсантов. На кого их обменяли?
• Самый достойный противник.
• Миф о слабой устойчивости украинских военных в ближнем стрелковом бою. Как с этим обстоят дела у обеих сторон?
• Применение отечественных и иностранных ПТРК в феврале-марте.
• Старые советские карты у ВС РФ.
• Приходилось ли слушать радиоперехваты?
• Инцидент с выходом бойцов ВСУ и ВС РФ на одну радиочастоту. Как такое могло произойти?
• Оценка уровня помощи местного населения украинским военным.
• Отзыв на трофейное вооружение.
• Оценка потерь личного состава ВС РФ.
• Насколько сильно потрепало российские ВДВ?
• Было ли целесообразно выстраивать оборону по рекам Тетерев и Здвиж? Почему это не сделали?
• Оценка действий ССО ВСУ, ССО ВС РФ и российских отдельных бригад спецназа в боях на Киевщине.
• Какая была тактика применения танков в условиях географии Киевской области?
• Как себя проявила украинская авиация?
• Какие образцы пехотного вооружения наиболее существенно повлияли на ход ведения боевых действий? Не преувеличено ли влияние западного оружия на исход кампании под Киевом?
• Два слова о ПТРК NLAW.
• Украинские 203-мм САУ 2С7 «Пион». Какая роль артиллерии большой мощности в успехе Киевской оборонительной операции?
• Оценка результативности обычной украинской артиллерии.
• Насколько весомую роль в обороне Киева отыграл подрыв дамбы под Дымером?
• Действие украинских и русских систем РЭБ.
• Как себя показали на Киевском направлении ударные БПЛА Bayraktar TB2?
• Украинские и российские ББМ.
• Визави из Росгвардии. Что можно сказать о них?
• Изначальные ожидания от полномасштабного вторжения ВС РФ.
• Что вынудило русских отступить с севера?
• Самый запоминающийся эпизод боев на Киевщине. Переход реки российскими войсками на плавучих бронемашинах.
• Размышления о повторном заходе российских войск на Киевщину вновь и потенциальный исход сражения.
• Переносные пехотные РЛС на вооружении ВС РФ. Как они себя показали?
• Нелогичные действия противника в ходе Киевской кампании.

Питання від підписників:

• Принимали ли участие в боях «кадыровцы»?
• Есть ли какая-либо информация о боях в лесах под Новыми Петровцами?
• Пригодились ли оставшиеся укрепления времён Второй мировой войны, а конкретно — Киевского укрепрайона?
• Сколько примерно было рейсов российской транспортной авиации на аэродром? Откуда у русских в аэропорту «Антонов» шел основной канал снабжения в последние недели их присутствия на Киевщине?
• Был ли непосредственный огневой контакт с противником? Если да — как и при каких условиях он происходил?

— Привет! Можешь представиться для читателей нашего портала?

— Привет! Я не буду говорить конкретное подразделение, какую-то нумерацию. Я — старший лейтенант Национальной гвардии Украины, прохожу службу в подразделении специального назначения «Омега», нахожусь в войсках с 2016 года.

— Какая была осведомленность в планах противника? Знали ли о грядущем вертолетном десанте? Если да, то как к нему готовились?

— Приготовления для совершения противодесантных действий Национальной гвардии начинались приблизительно за полтора месяца перед войной, в том числе и командно-штабные учения «Заметіль-2022», направленные на отражение воздушного тактического десанта вероятного противника (ну, понятно, о ком речь). Соответственно, главное управление знало о вероятном тактическом десанте на 4 аэродромах в Киеве (в том числе на гостомельском), поэтому приготовления велись: на гостомельском аэродроме был оставлен зенитно-ракетный взвод 4 бригады оперативного назначения имени Сергея Михальчука (в/ч 3018). И этот зрв имел в своем распоряжении ещё две установки ЗУ-23-2. Плюс 1 бригада оперативного назначения (в/ч 3027) оставляла подразделения для охраны аэродромов в пригородах Киева: на «Чайке» и «Жулянах». Собственно, там выставлялись подразделения численностью до взводов, усиленных парой установок ЗУ-23-2 и расчетами ПЗРК «Игла», ну и соответственно была техника в небольших количествах (в основном ББМ «Варта») и грузовики (двухосники и трехосники КрАЗ). Что касается нашего подразделения, то у нас проходили учения по отражению тактического штурма после высадки десанта, в рамках тех же учений, но конкретно о десантировании на Гостомельский аэродром мы узнали непосредственно 24 февраля, потому что информация поступала достаточно дозированно и очень ограниченно, в том числе и для офицерского состава.

— Какие велись приготовления ко вторжению со стороны Белоруси? Была ли инженерная подготовка севера области, минирование?

— Буквально за месяц до вторжения противник уже проводил инженерную разведку по устью реки Припять, начиная от населенного пункта Чернобыль и заканчивая, пожалуй, озером сброса ЧАЭС. То есть, такая себе «линия заинтересованности». Вероятнее всего, готовили в случае подрыва мостов сбросы понтонов. То есть нашими подразделениями разведки часто фиксировались такие инженерные машины как понтонно-мостовые парки (машины на колёсном ходу с готовыми понтонами), ну и якоря, потому что Припять река с довольно-таки быстрым течением и поставить понтоны там достаточно непросто. Также фиксировалась повышенная активность БПЛА и диверсионно-разведывательных групп. Перед вторжением, 22 числа передовой блокпост пограничников вышел со своих позиций и отступил на одном направлении на Беневку (селище в Іванківському районі Київської області — прим. ред.), на втором — Вильча (у Полісському районі — прим. ред.), а на третьем — аж в Чернобыль, потому что противник с трёх направлений сосредоточил достаточно крупные силы. Приблизительно с того направления двигалось до 30 БТГр, то есть суммарная численность противника, наступающего на Киевском направлении не превышала 20 тысяч человек. Развертывались полевые госпитали, подготавливалась логистическая инфраструктура, тот же аэропорт Барановичи был полностью готов к посадке большого количества транспортных самолётов Ил-76 и для быстрой их разгрузки, то есть там присутствовало достаточное количество персонала для обеспечения логистических задач и было достаточное количество транспортной техники: двухосники, трехосники, КамАЗы, МАЗы. Это все работало на логистику сил вторжения в Киевскую область. Инженерная подготовка Севера заключалась в обустройстве локальных блокпостов, установке минно-взрывных заграждений в некоторых областях, преимущественно противотанковых и противопехотных, смешанного типа. Устанавливалось это всё в довольно сжатые сроки. Также были установлены подрывные заряды на два моста: на железнодорожный мост, ведущий в Припять с северного (белорусского) берега и автомобильный мост, который расположен недалеко от н.п. Чернобыль. На всех этих мостах были заложены взрывные заряды, но, к сожалению, в нужный момент они не взорвались. То есть когда я говорил «локальные фортификации», то я имел в виду, что на тот момент полноценные ротные опорные пункты (РОП), взводные опорные пункты (ВОП), какие-то блиндажи, капониры не были сделаны. То есть фортификация в классическом отношении не создавалась. В принципе, это было обусловлено общим планированием и общим замыслом ведения потенциальных боевых действий, которые отрабатывались ещё на командно-штабных учениях, если мне не изменяет память, в 2018 году. В целом, оборона Киева была спланирована и она себя оправдала, но, как и в любых планах, случились непредсказуемые процессы, которые было очень сложно предугадать.

— Какая была твоя реакция на начало войны, а также твоих побратимов? Какая атмосфера воцарилась среди командования в тот момент?

— Конкретно моя реакция была достаточно спокойной, потому что сама война, точнее её активная фаза была вполне ожидаемой, а для меня боевые действия тоже не в новинку, потому что я принимал участие в ООС зимой 2021 года. И, скажем, тот порядок вещей, который образовался — он не мог быть долго и в любом случае какой-то эпилог у этой истории должен был произойти. Вот он и произошел в таком вот формате. У моих коллег, в принципе, были аналогичные мысли на этот счёт. К войне все были готовы морально и все её ожидали. То есть чтоб были люди, которые паниковали или испытывали какие-то нездравые эмоции касательно этого — нет, такого не было. Сохранялся холодный рассудок по этому поводу и все понимали, что они должны сделать в этот момент. Не было долгих бесед, длительных разговоров по вопросам «за» или «против» — просто каждый осознавал свою задачу, свое место и свою роль в грядущих действиях, которые сейчас происходят. Атмосфера среди командования, пожалуй, была не самого лучшего характера, потому что, на мой взгляд, всё-таки то, что было на бумаге, слегка отличалось от объективной действительности, которая образовалась на момент 24 числа. Некоторые штабные офицеры не совсем четко отдавали себе отчёт о том, что происходит, для них это было реальной неожиданностью и, в некотором смысле, это повлияло на оперативность принятия решений в некоторых подразделениях. А так, в целом — хочу сказать, что первая неделя для командования была существенно стрессовой, потому что некоторых командиров территориального командования (то есть оперативное командование Вооруженных сил) не было видно вплоть до конца кампании под Киевом — они появились только после того, как закончились активные боевые действия на территории Киевской области. Поэтому тут весьма неоднозначный вопрос касательно командования: нельзя сказать, что оно было ошеломлено, но и нельзя сказать, что всё командование встретило начало активной фазы на своих местах, скажем так. Так что то, что касается реакции, то в целом всё было в порядке. Никакой деморализации, как в то время пытались разогнать российские телеграм-каналы и вообще новостные информационные источники не было, потому что у нашего противника была достаточно ожидаемая тактика и, в большинстве своем, мы были готовы к тому, как они будут действовать. Поэтому все всё восприняли так, как должны были воспринять и, так сказать, без лишних слов. Насчёт атмосферы: в регулярных подразделениях царила атмосфера какого-то недопонимания, небольшого отрыва от происходящего — например, в одном из подразделений НГУ был очень серьезный тупняк 24 числа, когда они получили приказ просто выйти в лес вокруг своей воинской части и занять круговую оборону. Это все, конечно, хорошо, но круговая оборона была организована хаотично и не носила централизованного характера. Командиры высшего звена приказы не доводили офицерам тактического уровня — на батальоны и роты спускались какие-то обрезки приказа, а не полные, что в конечном итоге привело к неверному их трактованию и паре очень серьезных ошибок, которые могли бы потом вылиться в серьезные последствия, но все сложилось так, как сложилось и все произошло нормально. Тут ещё уместнее добавить как я вообще встретил 24 число. 22 числа мы приехали с учений «Заметіль-2022», тогда же нам дали выходной. Понятно, что мы приехали где-то к первой половине дня: пока сдали БК, пока загнали технику, пока прошел дебрифинг так называемый с командованием отряда и ТрК (територіальне командування — прим. ред.), на котором были такие интересные разговоры касательно перспективного конфликта, точнее усугубления существующего. Большинство людей с ТрК, офицеров в звании не ниже майора высказывали такую точку зрения, что конфликта не будет. То есть они всерьез убеждали состав отряда в том, что боевых действий на территории Киева, области и вообще других частях нашей страны не будет. Наши старожилы немножко понимали, в чем суть вещей, по своим наблюдениям, по источникам, которые есть у нас по знакомствам в разных структурах, которые занимаются контрразведкой, внешней разведкой и тому подобным. Мы уже тогда начали понимать, что идёт какая-то нездоровая риторика по оправданию конфликта в формате, что его не произойдет. 23 числа меня отозвали с выходного. Мы кое-какое время потупили в ППД (пункт постійної дислокації — прим. ред.) и после этого выдвинулись по домам, так как уже был конец рабочего дня. Понятно, что мы задержались дольше, чем надо было. Вечером 23 февраля мы с моей девушкой пошли в кино и уже тогда для меня, в принципе, всё было понятно: общая атмосфера, общий настрой, да и какое-то шестое чувство, можно сказать, говорили мне, что лучше бы это 23 число не заканчивалось. Ну и на следующий день в 5 утра уже была полная информация о том, что началось полномасштабное вторжение и я всеми правдами-неправдами, так сказать, добирался в часть.

— Как думаешь, почему на всех высоких уровнях, вплоть до высшего руководства страны, отрицалась возможность начала полномасштабной войны?

— Я думаю, что эта информация была известна узкому кругу лиц и достаточно дозированными порциями распространялась по подразделениям, по частям, по каким-то профильным министерствам, ну и соответственно до некоторых должностных лиц она попросту могла не дойти. Возможно, где-то работал саботаж, то есть информация умышленно не доходила до конечных пользователей, до подразделений тактического уровня, ну или непосредственно до воинских частей. Есть достаточно много домыслов разных по этому вопросу, но дать однозначный ответ на него в данный момент невозможно, потому что слишком много различных источников, и соответственно слишком много противоречивой информации по этому поводу. Но лично моя мысль такая, как я сказал в начале: во-первых, это дозированность информации, то есть она поступала ограниченными порциями, неполным составом, что существенно изменило восприятие ситуации в целом; во-вторых, это умышленная неподача информации должностным лицам, которые должны были владеть этой информацией, потому что вышестоящие начальники и командиры были заинтересованы в том, чтобы информация в руки не попала; в-третьих, это, в принципе, разумно, потому что распространение конкретной информации о начале активных боевых действий среди военнослужащих повлекло бы к тому, что эта информация в том или ином ключе вышла бы в общество и спровоцировала панику и тому подобное. То есть противник мог бы перенести свои планы на определенный срок вперёд.

— Куда били ракетами? Какие мероприятия проводились для минимизации ущерба от ракетно-бомбовых ударов первых волн? Как ты оцениваешь эффективность первого удара россиян?

— Первая волна ракетных ударов была нацелена по основным и тыловым командным пунктам, ну и, понятное дело, по известным запасным командным пунктам. Их основной задачей было поражение этих объектов. Далее ракеты били по местам базирования средств ПВО, то есть дивизионов ЗРС С-300. Били по основным узлам коммуникации, узлам связи, ну и по командным пунктам воинских частей. Мероприятия заключались в том, что разворачивались ДПУ (дополнительные пункты управления) вдали от основных КП, создавалась рассредоточенная система связи и управления (кстати, благодаря Starlink удалось создать достаточно эффективную полевую и оперативно-тактическую сеть коммуникаций). Зенитно-ракетные системы были выведены из ППД, то же самое касается боеприпасов, техники, вооружения в других частях. За сутки, за двое это все максимально пригонялось на новые пункты сосредоточения и там это все складировалось для дальнейшего использования в условиях военного времени, для интенсивных боёв. Касательно применения авиации противника, то она применялась в целях подавления РЛС и, соответственно, ПВО. Для этого использовались ракеты с противорадиолокационной ГСН. Эффективность первого удара, конечно, была достаточно посредственной, потому что противник не достиг основных задач такого удара: не были выведены из строя командные пункты; система логистики не была подавлена; противовоздушная оборона функционировала в штатном режиме. Ну и в целом задачи продолжали поступать и продолжали выполняться подразделениями, которые дальше действовали. Я бы сказал, что эффективность первого удара была крайне низкая, как для залпового высокоточного удара. Ну и в целом хотелось бы подметить, что большинство ракет просто-напросто не поразили свою цель по причине того, что они имели реально крутое круговое вероятное отклонение (КВО). Некоторые ракеты били по совершенно некорректным целям: допустим, на территории в/ч, где мы находились в начале вторжения, крылатая ракета прилетела прямо в летнюю столовую. То есть КР за определенную сумму долларов была поражена столовая. Ну, то есть, блять, конечно, это очень важная стратегическая цель, чтобы поражать ее стратегическими вооружениями *смеётся*, но как говорится: получилось — получилось. Поэтому эффективность ракетно-бомбового удара оценивается как неудовлетворительная, крайне низкая. Задача не была выполнена и, соответственно, противник столкнулся с очень ожесточенным сопротивлением.

— Какие были в целом первые действия командования и рядовых бойцов с непосредственного момента начала войны?

— Конкретно в подразделениях Национальной гвардии могу сказать точно: в Гостомеле часть, которая осталась в ППД, развернулась в боевые порядки и приготовилась к обороне аэродрома. В других подразделениях был осуществлён подъем по боевой тревоге, соответственно, были быстро сформированы группы так называемого мобильного резерва, которые прикомандировывались к подразделениям Вооруженных сил, а конкретно — 72 бригады. Ну а там дальше командир бригады распределял подразделения по своему усмотрению. Касательно действий в целом нужно конкретно за разные части говорить, потому что, например, 3066 (27 окрема Печерська бригада НГУ — прим. ред.) выполняла совершенно другие задачи, которые разительно отличались от задач, поставленных перед в/ч 3030 (25 бригада охорони суспільного порядку — прим. ред.), 3027, 3018, 3001 (Північне територіальне управління НГУ — прим. ред.). В Киеве было достаточно много подразделений и не только Национальной гвардии. Задачи были разные и сказать, что сделал каждый рядовой боец я не могу, но то, что касается подразделений, о которых я знаю, то задачи были весьма тривиальные: например, усиление подразделений ВСУ на наиболее опасных для прорыва участках местности. С начала наземной фазы, после тактического десанта были усилены направления Дымер и, соответственно, Коцюбинское, Ирпень, Горенка, Мощун, Романовка. То есть такие потенциально опасные участки, где противник мог поставить понтонные переправы или организовать переход реки вброд. Соответственно план был такой. А что касается нас, то мы выполняли разные задачи, и у нас не было рядовых бойцов, потому что у нас подразделение состоит либо из сержантско-старшинского состава, либо из офицеров. Наше командование на тот момент четко знало что делать, мы выполняли различные специальные задачи, задачи специальной разведки, они были достаточно объемные в своих пунктах, поэтому тут уже нужно более детально всё разбирать. А так — в командовании, пожалуй, были свои нюансы, так сказать, по организации боя, по организации обороны, в первую очередь, что выливалось в некоторую растерянность в боевых распоряжениях, которые поступали: например, подразделения СпН занимали оборону возле Оболони вместе с регулярными подразделениями НГУ и чего-то ждали. А так, конечно, чувствовалась определенная растерянность и несобранность, достаточно посредственный уровень организации действий и управления личным составом некоторыми командирами формировал такую картину, что мало кто понимает, как нужно организовать те или иные виды тактических маневров, задач и порядка их выполнения. То есть у офицеров тактического уровня отсутствовала такая тема как банальное умение планировать действия подразделений. Я уже не говорю про такие сложные материи как TLP или там MDMP (Troop Leading Procedures і Military Decision Making Process — моделі прийняття військових рішень за стандартами НАТО нижче роти та вище батальйону відповідно — прим. ред.). Даже банальный алгоритм принятия решений командира как таковой отсутствовал — речь не идёт об алгоритме слово в слово или пункт в пункт, просто первые, скажем так, 3-4 часа наблюдался определенный хаос в действиях, в маневрах непонятных. Много кто отдаленно понимал, что ему делать нужно — это касается рядовых бойцов регулярных подразделений Национальной гвардии там, где была срочная служба, где была смешанная комплектация. А там, где были полностью контрактные подразделения, ситуация была немножко другой.

— Что было с ЧАЭС? Кто там стоял и какая судьба гарнизона?

— ЧАЭС со времени основания внутренних войск охраняет в/ч 3041 (1 окремий батальйон охорони особливо важливих об'єктів — прим. ред.). Расположена она в городе Славутич и относится к категории военных частей для охраны важных государственных объектов. Конкретно с ЧАЭС получилась такая ситуация, что у гарнизона не было тяжёлого вооружения, и так как это был караул, у них была только лёгкая стрелкотня (то есть АК-74), ну и, возможно, РПК и СВД. То есть о какой-либо насыщенности противотанковыми средствами или там тяжёлым вооружением не приходится говорить вообще. В это время караул, который находился во время штурма ЧАЭС был вынужден сдаться, потому что оказался в окружении. По информации, которая есть у меня от офицеров и военнослужащих этой части, которые смогли обойти возможность пленения и находились в то время на боевом дежурстве — на территорию АЭС заехало два бронеавтомобиля «Тигр» с подразделениями ССО ВС РФ на борту и нацгвардейцам были выдвинуты конкретные условия: или они сейчас складывают оружие, или по территории ЧАЭС начинают отрабатывать подразделения противника, конкретно с задачами уничтожить караул. Поскольку караул не имел права покинуть посты ни при каких обстоятельствах, то бойцы гарнизона ЧАЭС оказались самыми первыми военнопленными в этом конфликте. Если я не ошибаюсь, на данный момент 141 военнослужащий в/ч 3041 находится в плену. Могу ошибаться, потому что я точные цифры не помню и для меня эта информация является достаточно отдаленной. Но кое-какими данными я владею.

Прикріплюємо допис українського десантника Віталія Воза про початок війни в Чорнобильській зоні.

Як усе почалося в мене?

23.02 Зона відчуження
Наш хамві (на 1 фото) був повністю завантажений, починаючи із 7,62 до АК, закінчуючи РПГ22 і 12,7 (набої) до ДШК(кулемет). Додатково командир сказав завантажити ще 11 штук ТМ 62 (шлагбаум) — зв’язка протитанкових мін, їх уже не було місця де скласти. Закинули в «кукушку» до кулеметника, їхати недалеко, потерпить.

Ми перевірили чи хамві заправлений, чи працюють рації, чи всі на місці й чи взяли необхідні речі (нічники, тепловізори, батарейки і тд). Їхали на одне з КПВВ із білоруссю, допомогти прикордонникам для спостереження вночі.
Чесно кажучи, початку війни ми не чекали, ставилися до цього скептично. У реальності думали, що це просто гра м’язами русаками, навчання, які через пару тижнів закінчаться, і ми повернемся на полігон…
Я не міг подумати, що через 5 годин мені накажуть виставити цей мінний шлагбаум і взвести в бойове положення, почути тривогу в містах, виходи арти з білорусі, крики по рації — усе здавалося нереальним…

Стан, який я відчував, була неясність в тому, що діється. Ти думаєш - це сон, у певній мірі переживаєш паніку, одночасно радість. Чому радість? Тому що тебе готують до цього 5 років і ти хочеш застосувати свої навички максимально.
@ai__karamba сидів за ДШК на хамві, зайнявши позицію крикнув мені: «РУДІ ми дочекалися цього», дивились один одному в очі й посміхались…

— Как русские продвигались в приграничной зоне (Припять-Иванков)? Какие части там стояли в обороне, сколько их было (и прочие ведомости)? Что стало с военными, которые оборонялись в районе Иванкова? Правда ли, что они смогли отступить пешком через леса?

— Касательно их продвижения можно сказать, что основные рубежи боевого столкновения конкретно в Чернобыльском районе были в населенных пунктах Бенёвка, Вильча и Чернобыль (частично), ну и сама ЧАЭС. Присутствовали там подразделения 80 десантно-штурмовой бригады + в/ч 3041, две боевые группы ооСпН «Омега» и отдельные части пограничников. Задачи сдерживать подразделения противника на участке Чернобыля и Иванкова не стояло. Были, конечно, задачи касательно подрыва элементов инфраструктуры, а именно мостов: автомобильного и железнодорожного. Мосты не были подорваны заранее, хотя на самом деле причина заключается в том, что наступление ожидалось на одно время, а на самом деле произошло в другое время. То есть противник начал наступление раньше, чем ожидал Генштаб. В каком-то смысле столь ранняя атака была неожиданной для наших подразделений. Противник изначально сформировал передовую группу, то есть 4-5 БТГр (точное количество сказать не смогу) — на танках, БМП, БТР и БМД. БМДшки получились чуть позже (то есть подразделения десанта) и они были вынуждены двигаться пешими порядками, поскольку операция по воздушному мосту провалилась, так как Гостомель, Васильков, «Чайка» и «Жуляны» не были обезопасены для десанта, точнее — для развертывания военно-транспортных самолётов. Ну и это привело к тому, что подразделениям десанта пришлось выдвигаться под Гостомель наземными боевыми порядками. Противник наступал в два эшелона: первый эшелон двигался на прорыв, игнорируя и обходя основные населенные пункты и уклоняясь от боев, которые могли бы затянуть их продвижение к Гостомелю. Генштаб планировал растянуть коммуникации противника посредством избирательных ударов по логистическим узлам силами ДРГ, ССО и других отдельных оСпН и, соответственно, нарушить коммуникации и логистику противника, который подошёл бы уже непосредственно к Киеву. Точно назвать части, которые стояли в обороне в районе Иванкова я не могу, потому что там к моменту отступления всех сил из Чернобыля была дикая мешанина, но конкретно на Дымере, уже на участке полноценного поля боя были части 3027, 3066, 3030, 72 бригада, ооСпН «Омега» и другие подразделения СпН в виде 140 центра СпО, СБУшной «Альфы», КОРДа и других именитых подразделений. Возможно был кто-то ещё, но этого я уже не знаю. Что касается военных, которые оборонялись в районе Иванкова: их судьба незавидная, большинство из них попало в плен, в том числе гарнизон в/ч 3041, который находился на боевом дежурстве на ЧАЭС — они почти в полном составе оказались в плену противника, к сожалению. На данный момент (серпень 2022 -- прим. ред.) судьба военнопленных неизвестна, потому что нет контактов, которые могли бы прояснить статус военнопленных этой воинской части и, соответственно, на данный момент их статус неподтвержденный. Да, пешком выходила одна боевая группа «Омеги», потому что ей пришлось бросить технику: два ББМ «Козак» и один МАЗ, которые позже были использованы противником в целях инфильтрации. Касательно продвижения есть ещё другой момент. Противник продвигался двумя эшелонами: первый эшелон двигался к Гостомелю быстро и огибая населенные пункты, пытаясь в них не втягиваться; второй эшелон уже непосредственно занимал крупные населенные пункты, занимался возведением блокпостов и других фортификационных сооружений, ну и так далее. В общем, получилась такая себе попытка блицкрига.

— Можешь рассказать подробнее про эпизод с инфильтрацией?

— Во время боестолкновений в Чернобыльской зоне подразделения ооСпН «Омега» оставили там 2 бронеавтомобиля «Козак» и один двухосный КрАЗ — с номерами Гвардии, с бортовыми номерами и со всей внутрянкой. В чем херня: противник использовал эти машины для первичного проникновения в Киев. Те мульки, якобы российский спецназ собирался убить Зеленского — да, это все правда, действительно, эти группы заходили на трофейных машинах, которые бросались нашими. Но к счастью, ни одна из попыток противника ликвидировать кого-либо из высших эшелонов власти не удалась. Поэтому мы пришли к тому, что противник действительно был в Киеве, присутствовали ограниченные группы — как правило, либо разведка, либо подразделения специального назначения, которые работали в первых эшелонах, или вот таким вот образом проникли через сеть постов, воспользовавшись общим хаосом, который был.

— Какие части кроме 4 оброн (3018), 1 оброн (3027) и «Омеги» участвовали в боях за аэропорт? Кто изначально принял первый бой и какое подразделение подоспело туда на помощь первым?

— Касательно боёв на Гостомельском аэропорту. Началось все лично для меня в девять часов утра, когда мы прибыли на территорию воинской части (мы базируемся, скажем, на 3027) и, соответственно, мы получили оружие, выгнали технику — у нас было два «Козака» и одна «Варта». И после этого мы снарядились, получили боевую задачу: выдвигаемся в Гостомель, ну и там мы должны оказать непосредственную боевую поддержку подразделениям 3018, 3027 и ТрО, 140 центру СпО. Ну короче, там было очень много подразделений, на самом деле, и так как всех перечислить нельзя, все пытаются перетянуть планку боёв за Гостомельский аэродром на себя, то есть как бы это не совсем правильно, потому что это была комплексная операция и было задействовано достаточно много разных подразделений из разных силовых структур. Сказать, что, вот, ССО вытянули Гостомель, Нацгвардия или там срочники посбивали вертолеты — нет, это так не работает. Всё намного интереснее: сначала само боестолкновение началось с того, что вражеские вертолеты Ми-8 под прикрытием ударных вертолетов Ка-52 заходили на взлётно-посадочную полосу — видимо, они не ожидали какого-либо сопротивления, даже базового и первый десант высадился на ВПП. Соответственно, огнем ЗУ-23-2, которые были развернуты чуть дальше взлётно-посадочной полосы в сторону в/ч 3018 и ручных противотанковых гранатомётов совместно со стрелковым оружием, 2 из 4 вертолетов, которые приземлились, были выведены из строя. Фотографии их остовов есть в интернете, они распластались на ВПП — это как раз самый первый десант, который был. Там поголовно все стали смертниками, кое-каким отделениям удалось уйти из-под огня, прикрываясь вертолетами, которые уже были подбиты и ангарными постройками с авиацией, которая там была. Огонь вёлся со всех сторон, то есть он был кинжальный и постоянный. Поэтому первый десант был подавлен и я бы сказал, что разбит. Первый бой принимали мы, «Омега», потом в/ч 3027, подразделения 3 батальона Ирпеня, то есть Ирпенский батальон так называемый, зенитно-ракетный взвод и рота материально-технического обеспечения в/ч 3018 — это первые, кто впряглись в бой. Затем начали добавляться именитые подразделения и, скажем так, это не происходило поэтапно — не было единой картины первого, второго, третьего штурма, потому что я перед этим рассказывал специально, чтобы разделять понятия. Для полной картины нужно говорить, что не было прекращения боя — тактической паузы в бою за Гостомельский аэродром между первым, вторым и третьим штурмом не возникало. Противник после неудачной высадки на взлётке всё понял, после чего они высадили подразделения недалеко от Гостомеля, к северу от него, на опушке леса, и десантники уже выдвигались пешими боевыми порядками: цепь, ромбовидные боевые порядки были — так сказать, что они прямо-таки действовали непрофессионально, как принято считать в массах, так говорить нельзя. Противник действовал слаженно, имел поддержку с воздуха, что немаловажно, потому что Ка-52 оказывали очень серьезное огневое воздействие на нас на протяжении всех боёв за Гостомель. Это и огонь неуправляемыми авиационными ракетами, и неоднократный огонь с автопушки, и использование ПТРК по нашей технике. Мы потеряли две боевые машины непосредственно во время боёв за Гостомель и выведены из строя они были как раз противотанковыми управляемыми ракетами за пределами прямой видимости. То есть как только вражеские вертолеты поняли, что здесь уже есть организованное сопротивление, они работали из-за опушек леса. Играя в такие себе «скакалки», они прикрываясь рельефом перелетали за подлесками, появлялись из-за леса, наносили быстрый удар, уходили вниз и потом выбирали себе следующую огневую позицию. Противник действовал грамотно, слаженно. Проблема №1, которая возникла при обороне Гостомеля — это коммуникация. К сожалению, радиостанции Национальной гвардии работают на высоких диапазонах, мы имели Motorola, Harris -- в общем, у нас был смешанный тип радиостанций. ССО использовали исключительно Harris'ы, а в/ч 3018 и 3027 использовали только Motorola. С коммуникацией возникли очень серьёзные трудности по очевидным причинам. И изначально были такие порывы к фрэндли файру, но, к счастью, из-за опытности и профессионализма некоторых подразделений удалось избежать 200-ых и 300-ых среди взаимодействующих отрядов. Вторая проблема — это низкая обеспеченность средствами противовоздушной обороны. Разоруженная ЗУ-23-2, которую пришлось снаряжать потом, и то срочники достали откуда-то из закрома короба и зенитчики их экстренно снаряжали — ну это несерьёзно. ПЗРК были только в 3018, то есть пока их достали, пока их привели в боевое положение, ну.. пришлось достаточно трудно, скажем так. Касательно обороны: много кто присваивает себе единоличное участие в обороне Гостомельского аэропорта. В обороне аэропорта «Антонов» принимало участие много подразделений, и как бы это замалчивается.

— Буксируемые и самоходные ЗУ, были ли они на маршруте вертолётов во время высадки в Гостомеле? Если были, как они себя показали? Если нет, то как применяли ПЗРК? Насколько эффективными они себя показали?

— Дальше добавлю к минусам — отсутствие средств ПВО в достаточных количествах. По сути была такая ситуация, что ПЗРК каким-то чудом в наших машинах не оказались, когда мы выезжали на Гостомель, потому что нам сказали, что «ребята, вы их не должны брать, там всё есть» — это была первая задача 200, которую я получил за эту войну, то есть в первые часы я получил задачу 200 — тупую задачу, которая не могла быть выполнена без этих ПЗРК. Третья проблема заключается в том, что противник очень быстро достиг Гостомельского аэропорта с минимальными для себя потерями по пути следования. Да, ЗУшки были выставлены в боевых порядках: например, на Межигорье стояло несколько расчетов ЗУ-23-2, стояли операторы ПЗРК и по какой-то причине что-то пошло не так, мягко говоря. Я не могу сказать точно, что там было, потому что я там лично не присутствовал и до меня доходили только слухи как это все было, но по факту, получилась такая ситуация, что противовоздушная оборона с отражением воздушного тактического десанта справилась не в полной мере, то есть противник не был ликвидирован в достаточных для прекращения операции объемах. Ну и соответственно, мы имели, что имели: высадку на Гостомеле, первые часы боя (до 12 часов дня) и потом уже, скажем, получили то, что получили.
Если бы были ЗУшки, они бы на такой высоте, скорее всего, порвали бы напрочь те вертолеты, будь там удовлетворительная плотность огня и достаточное количество зенитных установок. К сожалению, точный маршрут был неизвестен, поэтому скорее всего, ЗУшки там отсутствовали. ПЗРК в Гостомеле применялись — ограниченно, но применялись. Собственно, ПЗРК показали себя достаточно эффективно для борьбы с вертолётами, в том числе и против ударных Ка-52. Для противодействия низколетящим среднескоростным целям это достаточно хорошая вещь и один из основных уроков этой войны — то, что в ротах должны обязательно присутствовать расчеты ПЗРК, какая бы это рота ни была. Такая песня, скажем так.

— Кто к нам десантировался? Какая судьба десантников?

— Ну понятно, что десантировались части ВДВ: 45 бригада была, так сказать, основным подразделением, которое принимало участие в десанте. Противник планировал высадить тактический десант на аэродроме Гостомель силами 45 обрСпН, обеспечить безопасность аэродрома, подступов к нему и обеспечить тем самым возможность развертывания на ВПП самолётов Ил-76 с уже готовыми к наземной выброске БМД и подразделениями других бригад ВДВ. Какова их судьба? Первый десант был уничтожен приблизительно процентов на 40, то есть было выведено из строя 3 вертолета, они остались лежать остовами на взлётно-посадочной полосе, плюс был сбит один Ка-52 (перелік об'єктивно підтверджених знищених у Гостомелі російських вертольотів — прим. ред.). Сбит он был с помощью ПЗРК «Игла». Мы не знаем, кто, блять, производил пуск, потому что наши не производили, срочники тоже говорили, что не знают, кто пускал, 140 центр тоже сморозился, мол, мы не знаем, а потом было интервью и они говорят, что «мы сбили с помощью ПЗРК «Игла» Ка-52». Когда мы выходили и возмущались по этому поводу, то конструктива не было по этому вопросу. В любом случае есть факт, а присваивать славу — это уже другое совершенно, и я считаю, что абсолютно нерационально сейчас. Что касается судьбы дальнейшего десанта: дальше они начали поступать более грамотно, они разворачивались в боевые порядки уже в пеших положениях, ну и, соответственно, противник действовал профессионально, они создавали нам достаточно серьезное огневое подавление, потому что их поддерживала российская ударная армейская авиация, вдобавок ко всему. Ближе к 11 часам уже начала работать их полевая артиллерия. Я не знаю, самоходная или буксируемая, но поскольку противник по земле достиг рубежа Дымера, который они не смогли прорвать, они обошли наши основные линии обороны и вышли на Гостомель. Соответственно, к 13 часам дня мы уже понимали, что к нам подходит их броня, там была минимум батальонная тактическая группа на марше, которая прорвалась. Я не считал, сколько там было танков — я видел 2 и мне этого хватило, скажем так. У нас не было противотанкового вооружения в достаточном количестве, то есть ПТРК NLAW и Javelin отсутствовали как таковые, всяких «Стугна-П» тоже не было.

— Как думаешь, почему на десантоопасных направлениях не было в достаточном количестве средств ПВО? Что мешало усилить эти участки?

— Проблема в том, что вышестоящее руководство не совсем всерьез рассматривало возможность осуществления реального тактического десанта на критически важные объекты инфраструктуры такого типа как аэродромы военного и гражданского назначения, ну или двойного. Соответственно, с этим получилась такая, блять, забавная ситуация, я бы сказал, что противник знал о том, что мы скептически относимся к таким вариантам и ударил именно туда, где мы ожидали, но не так серьезно. Но ко всему прочему за аэродромы отвечали подразделения в/ч 3027, а там комплектация преимущественно из срочников, контрактников минимальное количество. Противник знал о реальном положении вещей в подразделениях, которые занимались охраной аэродрома. Знал, что 4 оброн на ротации в ООС и прекрасно ориентировался в условиях, которые сложились к 24 числу. Дополнительно я считаю, что очень большой проёб Генерального штаба заключался в том, что противника недооценили.

— Был ли десант в Василькове?

— Десант планировался, но он не мог быть осуществлен, потому что противник не занял аэропорт с помощью тактического десанта, не смог обеспечить посадку военно-транспортной авиации (самолетов Ил-76) и так далее.

— Но там были какие-то бои, или это наши между собой стрелялись?

— Да, но это были не десантники, а группы, которые заходили со стороны Броваров, с северо-восточного фланга. Бои за Васильков были бы в том случае, если бы там проканала та же афера, что и на Гостомеле. Это вообще в целом их тактика: они с помощью военно-транспортных вертолетов высаживают тактический десант, делают выброску элитных подразделений, они обезопашивают взлётно-посадочную полосу и готовят для встречи военно-транспортных самолётов. Это очень сложная операция с точки зрения тактики и тайминга, потому что нужно чётко устаканить все вопросы логистики, времени, чтобы было без промедления, потому что если Илы опоздают, то скорее всего контратака противника сомнет десант, который закрепился на аэродроме — что было бы в Гостомеле, если бы не подошла броня с Дымера.

— Можешь подробнее рассказать о боях в Василькове?

— Подробностей не знаю.

— Кто и чем уничтожил Ан-225 «Мрія»?

— Наша артиллерия.

— Когда украинские военные оставили аэродром и окрестности?

— Подразделения отступили из Гостомельского аэропорта и окрестностей к вечеру 26 февраля. Была занята оборона по реке Ирпень и шли бои в направлении Бучи и Ирпеня, то есть противник прорывался к этим НП, чтобы либо обойти через Ирпенский мост и выехать на площадь Шевченко, либо обойти через Ирпень и выскочить сразу на Коцюбинское.

— На твой взгляд, какие были основные и самые грубые ошибки ВСУ и ВС РФ в те дни и вообще на севере Киевщины?

— Для ВС РФ самой грубой ошибкой было растягивание коммуникаций и, собственно говоря, проведение ряда операций вроде тактического десанта, которые без подавленного ПВО в масштабах, которые были запланированы — невозможны. Это первая ошибка. Вторая — это растягивание линий коммуникации от Беларуси в основном через дороги, которые, к тому же, были плохо контролируемые и, а на некоторых участках -- вообще неконтролируемые. Противник не рассчитывал на затяжную фазу боевых действий к северу от Киева, что, очевидно, выливалось в ряд проблем с логистикой и создания ему дополнительных трудностей нашими подразделениями Сил специальных операций и некоторыми подразделениями Территориальной обороны, которые понимали, что происходит вокруг них. Третья, самая главная ошибка — недооценка противника. Они рассчитывали на то, что подразделения ВСУ, НГУ и других вооруженных формирований побегут как только речь пойдет об осаде Киева, но оказалось, что ничего подобного и осада Киева обернулась достаточно серьезным оперативно-тактическим поражением для противника, если не стратегическим. Ещё одной ошибкой было то, что противник рассчитывал нахрапом брать мосты, то есть они первоначально растягивались по Ирпеню, от реки Ирпень, от одноименного города до Коцюбинского, потому что там были мосты. Все эти мосты были уничтожены как только они подходили к этим мостам, то есть они растянулись по реке и у них не было готовых сразу понтонно-мостовых парков, потому что первые понтоны начали кидаться ближе к марту. По сути, противник попал в двухнедельный перерыв и бои шли на противоположной стороне реки Ирпень, то есть где город Ирпень, Буча, Гостомель, вот так и получилось. Соответственно, мы получили такую ситуацию, что противник очень-очень быстро пытался перевести свои планы на сложившиеся обстоятельства, но они этого не могли сделать. Ещё одной из ошибок, на мой взгляд, является очень плохая организация радиосвязи у противника, коммуникаций между подразделениями (в общем-то, это и наша проблема, обоюдная, я бы сказал). Противник очень часто не мог грамотно корректировать огонь артиллерии, они не могли доразведать результаты артподготовки или другого типа удара, и соответственно возникали трудности с поражением наших сил и средств, потому что за кампанию под Киевом потери у ВСУ, у НГУ достаточно небольшие, если оценивать грамотно. Вот я имею в виду с использованием источников в Вооружённых силах, в Нацгвардии, в других вооруженных формированиях непосредственно и открытых источников вроде Oryx.
Наши же главные ошибки в некотором смысле пересекаются с русскими, то есть мы их недооценили, мы ошиблись с таймингами очень сильно, потому что ожидали противника 23 февраля, 23 ничего не случилось -- и соответственно что? Все расслабились. А 24 въебало. Вот как бы такая ситуация получилась неприятная. Дальше: организация связи тоже оставляла желать лучшего, в первые дни взаимодействие было налажено из рук вон плохо, потому что бывали очень частые случаи дружественного огня, попадание под свои и вражеские артснаряды, общая растерянность и, скажем так, медленная передача разведывательных данных, приказов, боевых распоряжений с Генерального штаба или там с высших штабов до низов, потому что бывали такие ситуации, когда из-за отсутствия связи и так далее (терминалов Starlink ещё в достаточном количестве не было) оперативная передача информации была усложнена и, зачастую, сведения или боевые распоряжения доходили уже ко времени, когда они почти или полностью стали неактуальны. Ещё одной из таких существенных проблем можно назвать то, что некоторые части оказались де-юре боеспособными, а де-факто там был пук -- это касается Национальной гвардии больше.

— По твоему мнению, в какой момент русские окончательно отказались от планов создания воздушного моста?

— В момент как был отбит первый десант на Гостомель и пресечена попытка высадки на Васильков.

— Как ты оценишь работу самоходных ЗРК, а также ЗРС С-300? В какой момент зенитные комплексы вроде «Осы» и «Бука» начали работать на линии боестолкновения?

— Если бы не ЗРК «Бук», С-300 различных модификаций, которые были в Вышгородском зенитно-ракетном дивизионе, было бы очень и очень плохо, поскольку противник имел бы полное превосходство в воздухе и они бы делали, что им бы захотелось. Благодаря тому, что заранее были рассредоточены расчеты ЗРС С-300, первое время вражеская авиация не смогла достичь превосходства в воздухе и оказать поддержку десанту, который оказался в Гостомеле. Их связка спецназ+авиация не сработала. «Оса» начала работать приблизительно 25 числа, когда вражеская авиация работала на линии Ирпень-Гута-Межигорское. Тогда с помощью ЗРК «Оса-АКМ», насколько мне известно, был сбит один Ми-8АМТШ. «Буки» въехали в Киев и заняли эшелонированную оборону где-то 27-28 числа, то есть действие авиации противника было сведено почти на нет благодаря тому, что появились «Буки», появились «Осы». Поэтому я хочу сказать, что зенитно-ракетные системы, даже будучи советскими, сыграли достаточно серьезную роль в отражении воздушных ударов, уничтожении крылатых ракет и другого вида оперативно-тактических вооружений.

— Как русским удалось так быстро пройти к пригородам Киева? С чем ты это связываешь?

— Все просто: они не останавливались во время движения, не разворачивали линию фронта и не готовились к затяжным боям. А мы — подводили их коммуникации и логистику к коллапсу, чтоб можно было реализовать преимущество огневого поражения. Иначе бы никак не вышло.

— Два слова про ДРГ врага в городах и связанную с этим панику. Как российские диверсанты работали на самом деле? Из того, что мне известно, в первые дни российские диверсанты вели снайперский огонь по военным частям НГУ, ты можешь это подтвердить?

— Нет. Снайперского огня не было, был огневой контакт на Петровке с в/ч 3066 НГУ (позже подтвердили дружественный огонь), а 25 числа вечером была перестрелка возле в/ч 3030 (25 бригада охорони громадського порядку -- прим. ред.) Там часть обстреливал уже противник. Ну а сами ДРГ были. На самом деле, их роль чрезмерно преувеличена. У страха глаза велики, как говорится. Много кто реально наводил кипиш по своему страху или же специально (дезу выкидывали).
Потому ДРГ были, да, но не в таких масштабах и объемах как это описывали.

— Относились ли настоящие пойманные диверсанты к какому-то ведомству? Тебе известно об их судьбе и случаях их обмена?

— Да. К СВР и ГРУ. Крайний обмен крупный формата Азов-русня был именно с ними. Лётчики и СВР/ГРУ. (ця частина розмови була записана в серпні — прим. ред.)

— Кто был, по твоему мнению, самым достойным противником?

— 45 бригада, подразделения ЦСН ФСБ «А», отдельные боевые группы различных подразделений специального назначения. Ну и арта. 😄

— Российские ресурсы разгоняют информацию о том, что украинские военные якобы не выдерживают стрелковый бой и быстро сыпятся. Как с этим обстоят дела на самом деле у обеих сторон конфликта?

— Очень сильно разнится от подразделения к подразделению, потому что очень сильная разница между даже различными батальонами, ротами внутри одной воинской части, бригады и так далее. Однозначно сказать, что мы все специалисты по ближнему бою нельзя ровно в такой же степени, как и сказать, что все части российской армии иже с ними (коллаборанты ЛНР и ДНР) тоже специалисты в этом вопросе. Есть отдельные подразделения, которые действительно с их стороны хорошо ведут ближние бои, то есть это люди, которые специализируются на штурмовке либо на городских боях. Сказать, что прям у них были подразделения, которые 100% способны в полном составе дать полноценный стрелковый бой со 100% КПД нельзя и такого никогда не будет, потому что очень много нюансов всплывает, когда мы касаемся морально-психологического состояния подразделений и реального уровня подготовки того или иного подразделения. Можно сказать объективно, что подразделения, сформированные из мобилизованных будут вести стрелковый бой в десятки раз хуже, чем любое контрактное подразделение с обеих сторон. Соответственно, картина следующая: мобилизованные части ДНР и ЛНР не способны вести стрелковый бой на дистанциях от 10 до 500 метров, потому что они обладают низкой моралью и как только противника прижимает плотный стрелковый огонь, они пытаются отойти либо просто прекращают сопротивление. А вот кадрированные части противника ведут ответный огонь, маневрируют, передвигаются по полю боя. Но есть части кадровые, которые обладают такой же моралью, как и мобилизованные, пытаются уклониться от боя, отойти и, соответственно, начинается артподготовка. Противник раз от раза отличается: он может быть очень хорошо натаскан в уличных боях, например, как ЧВК «Вагнер» — вот они заходят ротными составами в какие-то населенные пункты конкретно с целью организации ближнего огневого воздействия, то есть они входят в, я бы сказал, клинч, вклиниваются в городскую оборону противника (то есть нашу) и ведут штурмовые действия с рядом каких-то инженерно-саперных мероприятий и так далее. То есть противник использует тактику, схожую в какой-то мере с Первой мировой войной: есть подразделения штурмовиков, они конкретно предназначены для поражения или подавления огнем нашей обороны, затем к ним подтягиваются регулярные части, которые усиливают штурмовые подразделения, закрепляют их успех и выполняют дальнейшую задачу, и соответственно, таким образом противник продвигается под прикрытием артиллерийского огня и армейской фронтовой авиации. Есть другой вариант: с мобилизованными я уже рассказывал, что происходит — они бросают их живыми волнами. Полноценный стрелковый бой не происходит. А если это какие-то специализированные части, которые предназначены для штурмовых операций, то да, конечно, они будут достаточно чётко вести бой, они знают, что делают, они знают свои задачи и, соответственно, это наиболее тяжелые противники. Что касается нас: от части к части, от подразделения к подразделению, от командира к командиру. То есть можно брать 3018 (4 оброн НГУ) -- она выполняет боевые задачи различной специфики, а люди ведут ближний бой в самых разных условиях и в большинстве случаев выходят из него победителями. Я это чётко знаю, потому что у меня есть одногруппники, которые в 3018 проходят службу на должностях командиров рот, замов командиров рот, командиров взводов — они мне все это показывают, рассказывают об этом и я как бы понимаю, какая действительно обстановка. Есть такие же части ТрО, есть с большинством мобилизованных, и там ситуация аналогична мобам ЛНР и ДНР. Ещё это во многом зависит от командира: как он распоряжается огневыми средствами, как он выстраивает систему огня, планирует операцию и прочее. Очень много нюансов. Касательно подразделений СпН: у нас почти все части спецназа способны вести долгий стрелковый бой с разными подразделениями и разной интенсивности. В этом плане у нас СпН натасканы очень серьёзно и они реально делают результат. Поэтому я считаю, что обобщение о том, что у нас все сыпятся от стрелкового боя — полная херня и чушь, что вообще никак не бьётся с реальностью.

— Что скажешь про использование ПТРК в феврале-марте — как отечественных, так и иностранных?

— Насыщенность и плотность использования ПТРК, я думаю, в этот и последующие периоды — ошеломительная. В каждом пехотном подразделении обязательным атрибутом было наличие хотя бы пары противотанковых ракетных комплексов в тех или иных вариациях. Мы получили ПТРК Javelin вечером 26 февраля. Их просто отгрузили с транспортной машины и сказали использовать на полную катушку. Они и использовались. Львиная доля потерь в БТТ у противника — работа артиллерии и ПТРК.

— Правда ли, что россияне воевали по старым советским картам и из-за этого у них возникали серьёзные проблемы?

— У нас тоже использовались карты ГШ образца 1990 или даже позже. Суть была не в этом.

— Приходилось ли слушать радиоперехваты? Там было что-то интересное?

— Нет, радиоперехваты не слушал и не слушали, потому что у нас не было оборудования соответствующего и подразделения радиоэлектронной разведки тогда стояли дальше от наших позиций. Там было пару БРМок, которые, в теории, могли осуществлять перехват радиотрафика УКВ И КВ диапазона, но их так не задействовали, потому что сразу же подразделения РЭР России, скорее всего, выявили бы, где эти БРМки стоят и их разъебало бы просто напрочь нахуй. Поэтому нет, не слышали.

— Из уточняющего: если помнишь, был эпизод под Киевом, где, по-моему, публиковали радиоперехват между нашим бойцом и танкистом, где россияне занимали круговую оборону, на что наши сказали «сдавайтесь сразу». Вот как ты думаешь, как в принципе такое могло произойти, что они вышли на нашу частоту?

— Вполне вероятно, что может быть такая ситуация, когда некоторые — и наши, и подразделения противника использовали радиостанции одного производителя и одной частотной модуляции. Это Baofeng — вот эти уебищные китайские радиостанции, они часто встречались. Мотороллы у противника вообще не было, Харрис — ну, тут уже комментировать нечего. Асилсаны, которые были установлены на наших танках — тоже у противника не появлялись, поэтому единственным вариантом как так могло быть — либо баофенги, либо дешёвые китайские гражданские радиостанции, которые используются обеими сторонами.

— Как ты оценишь степень помощи местного населения военным?

— Уровень взаимодействия между местным населением и военными был достаточно высоким. Действительно, то, что надо было найти, что надо было подвезти — люди подвозили без лишних вопросов. Оцениваю позитивно, это очень сильно помогло и те люди, которые остались на оккупированных территориях, сливали информацию о местонахождении интересующих определенные структуры штабов, высокотехнологического оборудования (РЭБ, РЭР), про станции наземной артиллерийской разведки. Тогда, если вы помните, и СБУ, и ГУР публиковали фотографии и техническое описание машин, в которых они были заинтересованы. Такое было достаточно часто и потом на эти объекты давалась наводка конкретная — где они находились, места дислокации и в 99.9% случаев это оказывалось так. Процент так называемой ложной информации был минимален.

— Можешь ли сказать что-то про трофейное вооружение? Что из него тебе понравилось больше всего, а что нет?

— Из трофейного вооружения у нас был АГС-40 «Балкан», мы его затрофеили недалеко от Ирпеня, у одной из рот ВДВ то ли 45 бригады, то ли какой-то части 76 десантно-штурмовой дивизии — в общем, не помню точно. Мы его использовали до того момента, как его въебали вместе с оператором. Потом у нас в распоряжении была БМД-2, которую отжали тоже неподалеку от Ирпеня. Понятное дело, были «Шмели» и РПГ-32. Из всего стрелкового вооружения интересен был АК-12 (потом с ним немножко поработали люди, которые его затрофеили — сказали, что нет, его можно разобрать только на запчасти, в лучшем случае). Второй вариант это «Шмели» — действительно очень хорошая вещь, можно всеракурсно использовать. И АГС, который мы забрали — там более удобный станок, он сам по себе легче и хоть он и редко мелькал, но очень полезная штука. Из техники: у нас были только трофейные БМДшки, потому что до танков мы не дошли, а если кто-то из наших трофеил танки — мы их либо передавали регулярным подразделениям, либо оставляли их на месте, потому что у нас не было ресурса их обеспечить, в отличие от механизированных бригад вроде 72.

— Как ты оцениваешь вражеские потери в личном составе?

— То, что было на моем направлении (Мощун, Горенка, Романовка и часть Ирпеня — это уже про позднюю стадию конфликта, не про гостомельский десант) то потери противника, в целом, были достаточно большие. Противник, по моим личным оценкам, от состава строевой стрелковой роты терял до 30% личного состава по разным причинам (боевые и небоевые потери). В середине марта было очень много небоевых потерь от обморожения. Противник не был готов к затяжным операциям. Много потерь противнику мы нанесли во время боев за Мощун (как было указано в одном из интервью бойцов ССО) — там были достаточно горячие бои и в целом, по моим личным прикидам — там целый батальон личного состава лег с противостоящей стороны. Это совокупно с моментом установки понтонной переправы и переходом на левый берег Ирпеня.

— Есть ли информация, насколько сильно реально потрепало ВДВ в целом и 331 полк в частности?

— За 331 полк сказать точно не могу ничего, потому что я не уверен, были ли это его представители, но в данном случае на первом этапе конфликта (когда шли бои на окраинах Ирпеня и противник вплотную подошел ко всем переправам через реку Ирпень) ВДВ использовались в качестве обычной мотострелковой пехоты: они рыли окопы, они занимали оборону позиционную. Поэтому я думаю, что из-за вот такого использования десантников, там достаточно большие потери в строевых подразделениях — начиная с Гостомельского аэропорта, где они потеряли приблизительно роту, а то и две личного состава, потому что когда мы отступили с Гостомеля, аэропорт был достаточно хорошо прорежен артиллерией. Поэтому в целом потери противника среди десантников достаточно высокие. Я думаю, что они вряд ли могут быть компенсированы за счет частичной мобилизации или чего-то еще — слишком большие потери.

— Было ли, на твой взгляд, целесообразно выстраивать оборону по рекам Тетерев и Здвиж? Если да, почему это не сделали?

— Речь идет о том, что изначальный план операции подразумевал развертывание первого эшелона обороны Киева вдоль этих рек (то есть по Иванкову), но некоторые коррективы, которые произошли — они вынудили отвести оборону на линию реки Ирпень. Почему так вышло? Противник предпринял наступление раньше, чем это планировалось по времени. Соответственно, силы и средства обороны Киева не смогли бы развернуться по этой реке с допустимым для ведения дальнейших действий уровнем потерь. Тогда Генштаб, да и командиры на местах понимали, что плечо снабжения от Иванково до Белоруси намного меньше, чем от, допустим, Ирпеня и Дымера до Белоруси. Соответственно, развертывание обороны по линии Ирпеня было, скажем, шагом целенаправленным из-за того, что все прекрасно понимали уровень логистических способностей противника и попытались на этом сыграть. Это было удачно, потому что к концу марта противник вышел не потому что он совершил «жест доброй воли» и выполнил свои задачи оперативно-тактические, а потому что логистика себя исчерпала и белорусская сторона, я думаю, неохотно давала возможность брать боеприпасы со своих складов, а подвоз из РФ в РБ занимал определенное время и логистика просто не могла выполнить задачи тылового снабжения. Ну и вдобавок ко всему ССО и прочие части СпН выполняли определенные задачи в тылу противника, тем самым нарушая логистику, что сделало невозможным выполнение задач. Поэтому и не вышло.

— Можешь оценить действия ССО ВСУ, ССО ВС РФ и российских отдельных бригад спецназа в боях за Киев?

— Да. Я знаю за 140 центр, за подразделения ГРУ противника, которые действовали, знаю за отдельные взвода/роты разведки частей ВДВ, кадыровцев и ооСпН Росгвардии, которые действовали на тот момент в Киевской области. Действия противника в целом можно оценивать как уверенные и профессиональные, но лишённые той напористости, которая была у наших подразделением. То есть допустим они пытались вступать в ближний бой по минимуму — если у них была возможность запросить артиллерию или какую-нибудь минометную батарею на обстрел ВОПа, то они скорее предпочитали запрашивать артиллерию, чем лично туда ходить. Были случаи, когда их подразделения СпН (не могу сказать, кто точно, поскольку мы их не смогли идентифицировать) переправлялись через реку и выполняли на нашей стороне разведывательно-диверсионные мероприятия. В качестве передовых корректировщиков они действовали достаточно неплохо: мины и снаряды ложились четко туда, куда они и корректировали, по ВОПам, по нашим подразделениям, которые занимали оборону. Но их быстро выкуривали наши же подразделения ССО, да и мы в том числе занимались борьбой с передовыми корректировщиками противника. А так, сказать, что они действовали прямо максимально профессионально и были на голову выше наших — нельзя, потому что наши подразделения ССО (и вообще всех структур в целом) показали высокий уровень профессионализма и даже с точки зрения экипировки были на голову выше соперника, потому что бывали такие случаи, когда в частях разведки ВДВ (они, как бы, считаются СпН) не было достаточного количества спецоборудования вроде ПНВ и тепловизоров, в то время как у наших подразделений специального подразделения вопрос с этим обстоял куда лучше. А недостаток приборов ночного видения у противника сыграл на том, что они, возможно, не смогли реализовать всех своих навыков и умений, поэтому как-то так. Наши подразделения ССО показали себя лучше, чем ССО противника.

— Какая была тактика применения танков в условиях географии Киевской области?

— Танки применялись больше как штурмовые орудия. В Киевской области не было танковых дуэлей как таковых, хотя единственный случай, когда я лично наблюдал борьбу танка с танком был в Горенке, когда туда заехал танковый взвод 72 бригады и со стороны противника работало 2 кочующих Т-72Б3. Дуэль закончилась тем, что наши танкисты синхронным огнем с двух огневых позиций поразили семьдесятдвойку на противоположном берегу реки — он, получается, вёл огонь со стороны стеклозавода, где у них была позиция кочующего танка. Его поразили, эпичного взрыва с отрывом башни не было, но судя по всему, экипаж был либо сильно контужен, либо какие-то из элементов СУО повреждены — в общем, танк бросили и он стоял там до того, пока его не оттянули на следующее утро. В целом же — танки применялись как штурмовые орудия, как средства поддержки пехоты, а как средства прорыва их не использовали. В основном светились либо БМП, либо БМД — что с нашей стороны, что со стороны противника. На направлении Горенка-Романовка-Мощун нашими подразделениями в основном использовались колесные бронетранспортеры вроде тех же БТР-3Е (БТР-4 не видел, но насколько я знаю — они тоже были). Техника использовалась весьма ограниченно и очень аккуратно.

— Как себя проявила украинская авиация? Известно ли тебе о случаях сбития вражеских самолётов в воздушном бою?

— Сказать о воздушных боях ничего не могу, потому что лично не наблюдал, но на первых порах наша авиация работала весьма активно и, насколько мне известно, даже несколько вертолетов над Киевским водохранилищем были поражены нашей истребительной авиацией. Что касается непосредственной поддержки наземных войск (то есть действий штурмовой авиации) — было пару эпизодов, когда наши Су-25 с кабрирования наносили удары по позициям противника недалеко от Ирпеня, но больше подробностей я не знаю. В любом случае, наша авиация проявила себя максимально эффективно хотя бы потому, что она еще осталась — на момент Киевской кампании, вопреки заявлениям Министерства обороны наших противников о том, что у нас нет ни авиации, ни ПВО — нихуя у нас нет.

— Какие образцы пехотного вооружения наиболее существенно повлияли на ход ведения боевых действий? Не преувеличено ли влияние западного оружия на исход кампании под Киевом?

— Что касается западного оружия: я впервые увидел такую вещь как NLAW (ну, я ее видел и раньше, я проходил обучение на всех видах западных вооружений, в том числе и на ПТРК TOW) где-то 10 марта — до этого мы использовали свои системы противотанкового вооружения вроде «Стугна-П», «Барьер», «Корсар» и американской копии РПГ-7 PSRL-1, и на этом все. А наши зенитно-ракетные войска Национальной гвардии обходились либо «Стрелами», либо «Иглами». То есть о таких вещах как Stinger мы узнали где-то в марте, числа 28-29. Поэтому я думаю, что западные образцы противотанкового и переносного зенитного вооружения сыграли существенную роль, но больше, все-таки, сыграла наученность, мотивация и желание рядового личного, младшего и старшего командного состава победить.

— Ну а что касается распиаренных NLAW, которые тоже светились в Киевской области?

— Ну это такая вещь, она, блять, как психованная женщина, потому что ты стреляешь, блять, по вражеской БМДшке, а она выбирает, блять, «Жигуль». Поэтому тут такая хуйня. Я не скажу, что NLAW — плохая вещь, они достаточно результативны, но те пуски, которые совершало мое подразделение были не то, чтобы очень удачными. И это не из-за низкого уровня профессионализма операторов ПТРК.

— Встречал мнение, якобы «Пионы» спасли Киев в начале войны. Что скажешь про украинскую артиллерию большой мощности?

— Вообще, украинская артиллерия, 72 бригада и ее бригадная артиллерийская группа, арта 80 одшбр показала невероятно высокие результаты огневых подготовок, потому что я знаю, где находились «Пионы» (в Девичках) — все вот эти чемоданы перелетали через мою позицию и я прекрасно слышал как оно летит. Ночью ситуация такая: слышно, как едет колонна (на большом расстоянии, но слышно, потому что она здоровая и куча техники) и где-то вдали слышно выходы. Понятно, что это не 152, а что-то мощное. Тихий такой, едва слышимый пролет снарядов, куча разрывов — и тишина. Всё — колонны нет. Там, блять, минут через 5-10 огромное зарево стоит. Поэтому я могу сказать, что артиллерия делала все возможное и невозможное для обороны Киева. И в большей части то, что вы видели разгромленные колонны с огрызками танков — это всё работа артиллерии.

— А что насчёт работы обычных украинских и российских артиллерийских подразделений? Как ты мог бы оценить их результативность?

— Я находился посреди артиллерийских дуэлей : наши расчеты самоходных артдивизионов, гаубичных буксируемых (если речь про 2А36 «Гиацинт-Б»), минометные батареи показали невероятную эффективность и результативность. Могу сказать на примере минбатра одной из воинских частей Национальной гвардии: ребята очень быстро поняли, как надо воевать, потому что до этого в основном были учебные стрельбы и, скажем, время на развертывание у них было минимальное — они приехали, отработали, уехали. Это все, вместе с крепким залпом по позициям противника, занимало до 15 минут, а ответка прилетала где-то через 20-25 минут, и то, достаточно косо — там было большое рассеивание и даже если бы минометчики находились на месте, по ним вряд ли бы попали. Работали, опять-таки, минометные батареи с той стороны (скорее всего, «Васильки» либо полковые 120-мм минометы, там был широкий разброс). Что касается работы крупной артиллерии (122, 152), то они насыпали достаточно плотно, бывало достаточно кучно, но в контрбатарейную борьбу с нашими подразделениями они не могли войти, потому что наши быстрее, точнее и, соответственно, русские пытались как можно быстрее покинуть позицию, поэтому про контрбатарейку можно и не говорить. Хотя все же в первое время она присутствовала. Грубо говоря, две недели как мы были в Горенке — там они регулярно играли в этот биатлон и, к счастью, наши подразделения в большинстве случаев выходили победителями из артиллерийской дуэли. Поэтому я думаю, что результативность была крайне высокая.

— Насколько весомую роль в обороне Киева отыграл подрыв дамбы под Дымером?

— Достаточно большую роль, потому что противник нашел место как раз таки на Мощуне, за которое говорил раньше. Там был узкий участок реки, поэтому бросить понтон это 15-минутное дело, что они и сделали — русские бросили понтон под прикрытием дымовых машин. Тепловизоры не видели ничего, средства оптической разведки тоже, беспилотники — бесполезны. Обнаружение места установки понтона проводилось в пешем порядке подразделением разведки. Оно было обнаружено — как раз неподалеку от Мощуна. В период за 4-6 марта были как раз жесткие бои за Мощун. Ну и если бы дамбу не подорвали, противник мог бы бросать понтоны бесконечно. Ну а подрыв дамбы расширил реку, создал болото по 200-300 метров влево-вправо, и только чтобы дойти до речки, им надо было использовать танковые мостоукладчики, чтобы проложить путь. Поэтому это сыграло очень весомую роль и сделало невозможным форсирование Ирпеня теми силами, что были задействованы.

— Можешь ли что-то сказать про действие РЭБ: как наших, так и вражеских?

— Не испытывал ни разу никаких проблем с радиосвязью и с телефонами, поэтому я не знаю, как работали наши и вражеские средства РЭБ. Может быть, у нас просто радиостанции были очень крутые и просто были вне рабочих диапазонов тех станций РЭБ, или же станции радиоэлектронной борьбы выполняли совершенно другие задачи у противника. Я думаю, что они выполняли задачи по прикрытию штабов группировок противника или каких-то важных узловых участков снабжения. Но чтобы я на себе испытывал воздействие РЭБ — нет, такого не было.

— Как себя показали на Киевском направлении ударные БПЛА Bayraktar TB2?

— Байрактары, в целом, на первом промежутке конфликта (до того, как противник раздуплился, что здесь, вообще-то, БПЛА работают) показали себя достаточно результативно: как отдельный боевой элемент (беспилотник с бомбами и ракетами), так и как элемент разведывательно-ударного комплекса. В первом случае реально они так работали до конца февраля, а как элемент РУК — на протяжении всей кампании обороны Киева, потому что там достаточно мощный оптико-электронный канал и они спокойно с окраин Киева, которые контролировались нами, добивали до Ирпеня, до Бучи, до наших районов и корректировали артиллерию и управляли огнем.

— То есть ни те средства РЭБ, ни те ЗРК, которые были у ВДВ в том районе никак не могли эффективно противодействовать?

— Нет, они не могли справиться с беспилотниками.

— С какими украинскими и российскими ББМ ты сталкивался? Что скажешь про них?

— У нас так получилось исторически, что все подразделение в своем составе имеет ББМ — это «Варты», от производителя «Укрброня». «Варта» обычная, «Варта-Новатор», «Козаки» первой итерации (без приставок) — это основные ББМ. У нас они были в модификациях под АГС-17, под ПТРК «Барьер» и под НСВ «Утес» (там приливы, на которые можно это устанавливать). На «Козаках» штатно стояли ПКМ (пулеметчик был наверху). Из всей этой компании наиболее мне импонировали «Варты», потому что были достаточно простыми в обслуживании, в отличие от Iveco'вских частей, на базе которых построен «Козак». «Варта» (на базе МАЗ-53, по-моему) хорошо бронированная — были случаи, когда «Варты» подрывались на ТМ-62 и даже не вырывало передние мосты. Было и такое, но там, понятное дело, двигателю приходили кранты и ничего там не сделать. Я был водителем на всех 3 машинах, и самой удобной в езде оказалась «Варта-Новатор»: автоматическая коробка передач это спорный момент, но там можно переключиться и на механическую; низкий силуэт (в отличие от обычной «Варты»); высокие динамические показатели; хорошая проходимость; и, что самое важное — хороший отсек для дополнительных вещей. Мы использовали ББМ для подвоза боеприпасов, вывоза раненых и как средство перемещения («Новатор») между пунктами развертывания и там Rally point, как мы называли — то есть куда мы прибывали и где спешивались для выполнения задач. За «Козак» тоже ничего такого плохого не скажу: реально спасал жизни во многих случаях, когда были активные боевые действия в Киевской кампании. По трофейным ББМ: единственный трофейный ББМ, который я видел это КамАЗ «Тайфун-К». Я не знаю его дальнейшую судьбу, но в целом, как такой себе бронетранспортер он себя достаточно хорошо мог реализовывать в этих задачах. Он был отжат у Росгвардии. Но вообще, в целом: российские ББМ по своим ТТХ неплохие, но они неплохие только потому, что собраны из иностранных комплектующих, как показывает практика. Те же самые Iveco «Рысь», которые были привлечены к операции под Киевом и были в частях ВДВ. Ну и много кто видел трофейные «Тигры», но их можно с натяжечкой назвать ББМ или MRAP'ом, потому что там максимум это противопульная защита от легкого стрелкового вооружения. Но я не был за рулем ни одной из перечисленных российских машин — мой опыт заканчивается на наших MRAP'ах.

— Что можешь сказать про своих визави из ФСВНГ (Росгвардии)?

— Я хочу сказать, что эти ребята не готовились к войне вообще никак. Когда взорвали гостомельский мост, то там были КамАЗы тентованные с КЗРНами (комплекты защиты рук и ног в условиях общественных беспорядков), были найдены алюминиевые щиты для защиты, резиновые дубинки и всякие специальные средства типа «Черемуха» (граната з газом хлорацетофеноном — прим. ред.) и так далее. Они готовились к подавлению массовых общественных беспорядков, которые возникли бы в результате смещения легитимного правительства, но они вынужденно перешли к военным действиям, они этого не ожидали. Я хочу сказать, что, как показала практика — уровень боевой подготовки у них был минимальный, по сравнению даже с частями охраны общественного порядка Нацгвардии — практика показала, что подразделения в/ч 3030 смогли выполнять общевойсковые задачи, что не удавалось ФСВНГ. Из таких серьезных подразделений можно отметить только какие-то специальные подразделения в составе Росгвардии — те же «кадыровцы», над которыми все смеются, в первое время пытались даже в штурмы укрепленных позиций на нашем берегу. Но в основном были космонавты.

— Ввиду твоей длительной выслуги в войсках и соответствующего уровня осведомленности о внутренней кухне Сил обороны, ты, должно быть, имел какие-то свои ожидания и вероятные сценарии развития событий после начала войны. Чего ты изначально ожидал от полномасштабного вторжения?

— Основываясь на своих навыках, умениях, понимании современной войны, я ожидал точных ударов по гражданской инфраструктуре: по электростанциям, по распределителям, по Вышгородской дамбе, потому что если бы они нанесли удар по дамбе, то это спровоцировало бы техногенную катастрофу и, скажем так, затруднило бы перемещение сил и средств обороны Киева на рубежи развертывания — там, где должна была быть организованная оборона, и противник смог бы безболезненно и беспрепятственно проскочить через Вышгород и уже оказаться на въезде в Киев. Я ожидал того, что противник, все-таки, будет подавлять более активно средства нашей противовоздушной обороны в процессе, что он будет применять высокотехнологические виды вооружений по ПВО (речь идет о противорадиолокационных ракетах), более точно наносить удары высокоточным оружием, и в целом, я ожидал больше таких агрессивных тактик со стороны противника. Когда речь идет про поздние эпизоды кампании под Киевом (то есть после Гостомельского аэропорта, когда речь зашла за оборону Мощуна и Горенки), противник не проявлял каких-то чрезмерно агрессивных действий, постепенно интенсивность контактного боя спадала и перерастала больше в артиллерийские дуэли, и в конце концов они просто напросто не вывезли с логистикой. А мои ожидания были немножко более жесткими, чем оно оказалось на самом деле — ну, оно и к лучшему.

— По твоему мнению, что вынудило русских отступить с севера?

— Первоочередно, как я уже сказал — проблемы с логистикой. Второй момент — скажем так, очень хорошее оперативное планирование и управление всеми нашими войсками и подразделениями, которое осуществлял Сырский, и соответственно — умение и выучка младшего и среднего звена в войсках, то есть я речь веду о личном составе: о бойцах, контрактниках, об офицерах, о командирах рот и батальонов — вот они показали реально высокий уровень и я думаю, что большую роль в успехе обороны Киева отыграли они — командиры рот, батальонов, отдельных отрядов специального назначения. Ну и отошли они просто потому что, процитирую классика — получили пизды.

— Какой момент боёв на Киевщине стал для тебя самым запоминающимся?

— Самый запоминающийся эпизод боев за Киев это ночной бой в Мощуне, когда противник как-то (до сих не понимаю каким образом) перешел реку с бронетехникой, с БМД. Это где-то 10-11 марта. Я не знаю, как у противника было с приборами ночного видения, но я так понял, что «густо», потому что ни на одном бойце ПНВ мы не нашли. Они перекатились с техникой, со штатным вооружением (это, по всей видимости, какая-то из рот перешла реку. Но она неполная, там человек было 80-86, вместе с офицерским составом). Они вошли в населенный пункт и начали стремительно двигаться на юг от него, ну то есть к дороге, которая должна была теоретически вывести на Горенку, а оттуда — на Пущу-Водицу. Нам сказали о прорыве где-то часа в полвторого ночи, мы сразу выдвинулись в район, где-то километр протопали пешочком и потом уже обнаружили как они развертываются в боевые порядки. Там уже с ними вели бой подразделения Нацгвардии, которые были в нашей соседней части, в Вышгороде. Какие-то еще подразделения были задействованы, насколько я понял — это «Азов», или ТрО или ССО, точно не знаю, но кто-то из них. И какая-то из рот стрелковых 72 бригады (5 рота?). Нашей бронетехники не было, поэтому преимущество было все-таки на стороне противника, но у противника не было ПНВ в большинстве случаев, поэтому это была какая-то непонятная дискотека: трассера летели куда-то в воздух, блять, ну а о прицельной стрельбе речи не шло. Соответственно, мы запросили артиллерийский удар — потому что мы знали, что в поселке никого нет. С началом артподготовки мы начали использовать ПТРК, которые у нас были (кстати, это были NLAW), и затем с пригорка (подлесок такой) наши марксмены начали с UAR-10 точно выбивать противника. Я так полагаю, что после потерь в 20-30 человек у них начался полный хаос: как только они увидели, что уже все, что их БМДшки сожгли, они начали просто напросто бежать к реке. Ну и пока они бежали, их там и перекосили всех. Очень динамично, очень красочно бой шел сам по себе (в приборе ночного видения так было видно), а так — под утро там, конечно, видел на видео кучу трупов в Мощуне, БМД сгоревшие, — вот это результаты этого боя.

— То есть это, получается, единственный такой момент, где они в принципе могли воспользоваться тем, что у них техника плавучая?

— Да. Я думаю, что они, скорее всего, как-то нашли, где можно было 3 БМДшки перебросить.

— Как думаешь, полезут ли российские войска на Киев вновь? Какой исход будет при этом?

— Я думаю, что сейчас это уже бесполезно, потому что создана эшелонированная линия обороны аж до самого Чернобыля; есть четкие протоколы, четкая доктрина как это будет отражаться, ну и сейчас им 24 БТГр не хватит, им нужно будет значительно больше, нужно будет большее огневое воздействие на наших обороняющихся «юнитов», так сказать. Они не смогут сейчас повторно осуществить такой дерзкий рейд, грубо говоря (я называю то, что было, не наступлением, а рейдом, потому что они очень жестко и быстро протянули свои подразделения к определенным рубежам, но, скажем так, не смогли обеспечить безопасность своих тыловых районов). Я думаю, что на данный момент без подавляющего количества техники, личного состава и средств огневого воздействия они не смогут ничего в Киеве сделать ровным счетом — даже если они привлекут Беларусь, у них ничего не выйдет.

— У русских на вооружении (особенно в оСпН) есть переносные РЛС обнаружения. Такие применялись на Киевском направлении?

— Да, «Фара-1», были такие.

— И как они себя показали? Был ли от них какой-то толк?

— Хуёво они себя показали. Вот сами посудите: на Западе техническая мысль в объективном виде на лет 30-40 ушла от постсоветской, потому что российской военной мысли не существует как такой. Почему на Западе пехота и подразделения специального назначения не используют станции наземной радиолокационной разведки в пехоте? Да потому что они неэффективны. Та радиоволна, которая есть — ширина ее диапазона имеет огромное количество уязвимостей: радиолокационная тень, отбивается от деревьев очень часто. А с учетом застройки киевского региона: я вон сижу в окне, меня уже радиолокатор не увидит — там будет стенка. Эффективность крайне низкая. Возможно где-то в полях есть какой-то смысл, но я думаю, что эффективность нулевая. Проще реально купить нормальный тепловизор и использовать его в качестве разведки: он компактнее (потому что там станция, ее тягать еще надо, она тяжелая).

— То есть техническое оснащение хоть на каком-то приемлемом относительно уровне было только в совсем серьезных отрядах?

— Вроде того. Я не могу сказать, какие точно, но насколько я знаю — ЦСН «Сенеж» светился, но это так — мои домыслы, что это они.

— По поводу вот этих вылазок разведки, от себя спрошу: можно ли это назвать разведкой боем?

— Возможно это была разведка боем, возможно — передовые корректировщики. Мне их задачи были неизвестны, на самом деле, могу только предполагать. Хотя было очень много нелогичных действий со стороны противника, прям вопиюще нелогичных — тяжело их объяснить.

— А есть пример нелогичных действий?

— Растягивать коммуникации; отправлять колонны тыловые без сопровождения, просто грузовики: колонны едут в походном порядке, где, условно, может действовать наша ДРГ, идут без передовой заставы, без боковых дозоров, то есть организация движения колонн была околонулевая. Очень редко встречался головной дозор, передовая походная застава так называемая (которая выделяется от батальона и выше), дозоры (рота и ниже) — это все очень редко встречалось. То есть противник базовые элементы боевых порядков херил. Я не знаю, как их офицеров обучали и в каких учебных заведениях, но, скажем так, экзамен они бы не сдали.

Питання від підписників

— Принимали ли участие в боях «кадыровцы»?

— Да, они принимали участие в боях. Первые пару недель очень часто светились подразделения ФСВНГ, которые принадлежали к подразделениям специального назначения, ну и там батальон «Ахмат» или что-то такое. Ну в общем, они были.

— Есть ли какая-либо информация о боях в лесах под Новыми Петровцами?

— Да. Это было чуть дальше, это был Дымер, и получается левее от Дымера противник пытался лесными дорогами, если можно так выразиться, проскочить наш основной эшелон обороны и выкатиться прямо на Петровцы. Но это не вышло, потому что там действовали подразделения ССО, насколько мне известно. Противник потерпел там поражение и они больше не предпринимали попыток обхода.

— Пригодились ли оставшиеся укрепления времён Второй мировой войны, а конкретно — Киевского укрепрайона?

— Да, ДОТы использовались как, собственно, ДОТы с разными типами вооружений и как командные пункты. Некоторые из них были уже в негодности, но большинство все-таки пригодилось. Они активно использовались и это сыграло нам на руку — то, что на нашей стороне были такие фортификации.

— Противник во время наступления учитывал возможность того, что вы будете использовать эти укрепления, или это стало для них неожиданностью?

— Мне кажется, что это стало такой же неожиданностью, как и радиация в Рыжем лесу. *смеется*

— Сколько примерно было рейсов российской транспортной авиации на аэродром? Откуда у русских в аэропорту «Антонов» шел основной канал снабжения в последние недели их присутствия на Киевщине?

— Военно-транспортная авиация в виде самолетов не совершала полетов. Был подвоз ГСМ и вооружения с помощью вертолетов Ми-8АМТШ, потому что мы видели Гостомельский аэропорт в оптику и туда были подлеты авиации. Еще он использовался как аэродром подлета. Ка-52, которые работали по Мощуну, по Горенке, по Романовке — они временно дислоцировались там (10-15 минут на подвес вооружения и они уже взлетали с Гостомельского аэропорта).

— То есть наземным путем был доставлен подвес, который уже снаряжался там?

— Скорее всего да.

— Ты говорил за Ми-8: то есть в период после первых боев они еще курсировали туда какое-то время, да?

— Да, они выполняли функции быстрой логистики.

— Был ли непосредственный огневой контакт с противником? Если да — как и при каких условиях он происходил?

— При различных условиях: противник переправлялся через реку и быстро проникал в такую сельскую застройку, поэтому его надо было выкуривать оттуда. Были огневые контакты на расстояниях 50, 80, до 100 м, то есть достаточно близко — силуэт человека можно было рассмотреть. Условия: в принципе, ближе к вечеру, сумерки — то есть без ПНВ видно только силуэт, и то очень размыто и нечетко. Противник вел себя крайне неуверенно (скорее всего это были регулярные части, какие-то из группы разведок). Вели себя неуверенно в ближнем бою, использовали оборонительные гранаты и подавление огнем — то есть прицельного огня со стороны противника не было, это пару раз встречались такие эпизоды. А так, огонь велся в контексте «вот куда-то туда», то есть в нашу сторону. Мы, в свою очередь, вели прицельный огонь и это в разных ситуациях (не всегда, но в большинстве случаев) оказывалось лучше, чем просто шквал огня. Поэтому ближние контакты были. Я считаю, что Киевская кампания до Мариуполя и Северодонецка была наиболее динамичная в плане ближних боев.

Наслідки боїв на Гостомельському аеродромі.

Якщо ви бажаєте передрукувати це інтерв'ю або взяти матеріал звідси, просимо вас вказати у своїй публікації джерело у вигляді посилання на телеграм-канал НІП «Тиск».