Простыня

Сегодня лонгрид про успехи на поприще биполярного расстройства. Я не то чтобы хочу писать об этом, потому что все разворачивается в режиме реального времени и меняется, никаких выводов и советов тут нет и быть не может. Но в свое время именно благодаря подобным постам я начала искать корни собственных проблем в области психиатрии, а до этого в стену головой билась (иногда буквально). Может быть кто-то узнает в происходящем себя и ему это поможет.

Проблема

В чем, собственно, проблема. Стабильным настроением я никогда не отличалась. Я даже не помню времен, которые можно описать как «все нормально», — все либо хорошо, либо плохо, либо никак. Мое настроение могло меняться по несколько раз в день и уж точно по несколько раз в неделю от в целом хорошего до внезапно апатичного и грустного. Никаких реальных причин для такой реакции, как правило, не было или сама реакция была несоразмерна событию: закончившаяся заварка для чая могла испортить мне настроение на целый день. В хорошие периоды я, в целом, люблю совершать всякие импульсивные действия: если идея стоящая, то делаем ее немедленно. Например, один раз вместо того, чтобы сдавать сессию, я уехала работать вожатой под Тверскую область, потому что потому. Потом сбежала оттуда, потому что на четвертый день 18-часовых смен мне стало казаться, что вокруг какой-то заговор. Таких историй у меня на каждый год по две штуки. Они очень нравятся моим друзьям под пиво.

В плохие периоды я предпочитаю лежать лицом в подушку. Иногда целыми неделями с минимальным поддержанием жизнедеятельности. Или резко собирать вещи и переезжать куда-нибудь в новое место, бросив все. Плохие периоды бывают чаще хороших.

Поскольку мое настроение особо не зависит от событий, то контролировать когда мне будет хорошо, а когда плохо, я не могу. Но пыталась. Эмпирическим путем я довольно давно доперла, что если все распланировать и шаблонизировать, то вероятность выйти из строя минимизируется: в предсказуемой среде настроение скачет реже. Последние 5 лет я ем на завтрак одно и то же. Ношу одежду одного и того же цвета от одного и того же бренда. Покупаю один и тот же шампунь, кроссовки, косметику и ношу одни и те же вещи, пока они не разложатся на мне в прах. Еще я очень не люблю оказываться в ситуации, когда мне нужно найти что-то новое. В прошлом году на вечеринке у меня разбился стакан и это меня расстроило вплоть до Нового года, пока подружка Саша не подарила мне новый конкретного цвета и формы. Я могу отойти от привычной схемы в отпуске, но в повседневной жизни любое нарушение привычного распорядка меня разозлит, потому что это угроза моему состоянию.

Тяга к скрупулезному планированию очень помогает мне в работе: я люблю, когда порядок и умею его наводить. В целом, наверное я бы сделала к настоящему моменту гораздо более карьеристую карьеру, если бы каждые два месяца меня не выкашивало апатией, прокрастинацией или экзистенциальным кризисом. Каждое свое второе начинание я забрасываю, потому что придумала его в хорошее время, а потом случилось плохое. Мое кладбище незаконченных проектов как три футбольных поля. Мне просто становится неинтересно. Поэтому шведский я начинала учить 3 раза, норвежский — 4, делать собственный проект — 5, а писать книжки — 18. Аня говорит, что нужно в этот список также добавить игру на металлофоне.

Ещё я сравнительно часто болею. Помимо всяких многочисленных ангин были еще аутоиммунные штуки, когда врачи толком ничего не могли сказать кроме как «поменьше нервничайте». У меня часто не получалось вдохнуть полной грудью или рандомно понижалось давление до такой степени, что я могла только лежать. Болело то сердце, то желудок без явных причин. Случалась бессонница на целые недели. Одно время я начала компульсивно расчесывать себе руки и голову до крови от каждого звонка. К 25 годам моя папка с результатами всяких обследований толщиной с том «Войны и Мира» и ничем, кроме как слабым иммунитетом и нервами это объяснить никто не мог.

Диспозиция

В 2017 году я устроилась на работу и у меня появились какие-то деньги. Довольно скоро эти деньги перераспределились в пользу первого психотерапевта, к которой я пришла в ноябре, по рекомендации и как раз с проблемой расчесывания себя. Она работала в направлении гештальт-терапии, что на практике представляло собой встречи раз в неделю, где я обсуждала с ней текущие проблемы и рыдала в платок. Иногда она ставила пустой стул напротив меня и просила представлять там людей, с которыми мне не удалось выяснить отношения до конца, чтобы высказать им все в рамках сессии. Это упражнение я ненавижу.

Спустя примерно 3 месяца сессий я прекратила чесаться: отчасти помогли разговоры, отчасти закончилась стрессовая ситуация, которая стала причиной этому. Следующие 2 месяца мы пытались нащупать с ней другие темы для обсуждения, в том числе мою смену настроений без повода. Я помню, что описывала свою жизнь как синусоиду, где чередуется хорошее и плохое. Как потом выяснилось, это сравнение довольно часто фигурирует у людей c БАР, но на тот момент ни она, ни я ничего такого не подозревали. Весной, когда стало понятно, что говорить больше не о чем, я закончила к ней ходить.

В ноябре 2018 года мне опять резко поплохело, преимущественно из-за большой загрузки на работе. Я стала сильно перерабатывать, нерегулярно есть, поздно ложиться и с трудом засыпать. Мы с Аней тогда взяли отпуск на две недели и с тех пор ноябрьские отпуска вроде бы вошли в привычку — это помогает чуть проще пережить осень. Но после возвращения мне все еще было грустно и так продолжалось весь Новый год, весь мой день рождения в феврале. Я постоянно плакала, лежала в апатии и не понимала, почему так и когда это кончится.

Up

Кончилось это в марте 2019. Мне становилось все лучше, в апреле я улетела в отпуск на две недели — сначала в Барселону, потом в Париж к своему тогда-молодому-человеку. В Барселоне я в первый же день познакомилась с чуваком-итальянцем и весь отпуск таскалась с ним за кампанию по районам и пригородам. Я обычно стесняюсь говорить по-английски, но в тот конкретный раз заговорила без проблем. Я обычно не знакомлюсь с людьми по собственной инициативе, но в тот конкретный раз познакомилась. Я обычно не люблю южные страны, но Барселона мне очень понравилась. Было весело. В Париже тоже было весело, хотя деталей я особо не помню. Помню, что сначала смеялась по какому-то поводу, а потом ударилась головой об стену и тут же разрыдалась — это было странно.

В мае я вернулась обратно в Москву и примерно сразу же влюбилась. Обычно я не влюбляюсь, когда состою в отношениях, но в тот конкретный раз влюбилась. Следующие три месяца я спала в среднем по 4 часа, но утром просыпалась в потрясающем настроении с кучей энергии. Каждый раз, собираясь на работу, я разглядывала себя в зеркале и думала, что выгляжу просто потрясающе. Я начала краситься чуть больше, чем обычно, и носить чуть более яркую одежду насколько мог позволить мой гардероб.

Я не могла сидеть на месте дольше, чем 20 минут, а если и сидела, то болтала ногами, рвала бумажки, грызла ручку. Мне было очень сложно сфокусироваться на больших задачах, но мелкие я делала быстро и в больших количествах. На тот момент у меня уже было 5 проектов в разных стадиях и за эти 3 месяца я взяла еще 3 новых, а также часть работы из другого отдела. В какой-то момент весь мой календарь оказался забит пятнадцатиминутными слотами с разными задачами, звонками, встречами и суммарная загрузка на неделю составляла порядка 60 часов. Я стала работать на выходных и какое-то время это получалось. Никаких мыслей о том, что я могу не справиться, у меня не было.

Я практически перестала есть. Сначала завтракать, потом обедать: вид любой еды у меня вызывал приступ тошноты. Я перестала покупать продукты на неделю, готовить и не могла выбрать в магазине, что именно мне хочется, потому что тошнило от всего. В целом я понимала, что совсем не есть нельзя, поэтому в какой-то момент стала покупать одно и то же и принудительно запихивать в себя. Если и есть какой совет, то в таком состоянии крайне рекомендую овсяную кашу из Азбуки Вкуса — она чуть сладкая, жевать не надо. Весь этот период я выживала преимущественно на стаканах с кофе и ужинах, приготовленных Аней.

И еще началась тахикардия. Наверное ничего странного для влюбленности, но она не проходила три месяца, была сутками и мешала мне спать.

Какое-то время было очень здорово. Это определенно самый яркий и запоминающийся период в моей жизни. Я очень хорошо себя чувствовала, много общалась и веселилась, отлично выглядела, много делала. Я не очень понимала, что происходит и почему так, но мне было интересно узнать, чем это все закончится и как долго я смогу так продолжать. Надо сказать, что несмотря на то, что я много работала и мне за это доплачивали, я все равно за этот период растратила почти все свои сбережения.

Все это время меня беспокоила этичность ситуации с влюбленностью: я не могла об этом рассказать, но и не могла прекратить или успокоиться. В конечном счете я приняла решение закончить вообще все отношения, потому что после такого не знала, как их продолжать. Я и сейчас не знаю.

Down

Ближе к осени меня стало отпускать. Я начала уставать, уже не брала новые задачи и с трудом вывозила ту нагрузку, которая была. Каждый день мне приходилось по несколько раз извиняться перед разными людьми за то, что я что-то забыла или просрочила. Это сделало меня очень нервной и раздражительной: хорошо выполнять свою работу для меня критически важно. Я стала плохо реагировать на любые изменения: правки в изначальное ТЗ, увольнения коллег, внезапные встречи, изменения в рабочих процессах — все это требует адаптации, а сил на нее не было. Изменений было много, их всегда много, но в совокупности с большой нагрузкой мне стало казаться, как-будто люди специально все усложняют и вставляют мне палки в колеса. Я злилась, это было видно и влияло на команду, так что в сентябре мой начальник отправил меня в отпуск на несколько дней.

Я уехала в Никола-Ленивец и все 4 дня провела там в полном одиночестве, расхаживая по лесу с двумя бродячими собаками — был несезон и во всей деревне не было ни одного туриста. Это помогло ровно до момента возвращения на работу. Мне становилось хуже: я все еще толком не могла есть и засыпала часам к трем-четырем утра, но теперь перманентно чувствовала себя страшно усталой, злой и несчастной. Иногда я по несколько часов рыдала и не могла остановиться, на встречах с клиентами у меня тряслись руки и не получалось сфокусировать ни на одной задаче. Все время вне офиса я просто лежала, потому что больше ничего не хотелось. Аня продолжала обеспечивать меня едой и за это период я задолжала ей ужинов до конца жизни. В какой-то момент я перестала чувствовать вообще что-либо: мне стало абсолютно безразлично, что будет со мной или моей работой, никакого будущего я для себя не планировала.

Примерно же в это время меня покрыло какой-то красной сыпью. Она не проходила, объективных причин для этого не было, поэтому я сходила до дерматолога, где она пожала плечами, сказав, что это на нервной почве и посоветовала обратиться к психиатру. К психиатру я не знала как пойти, визит в ПНД не звучал соблазнительно, поэтому я поспрашивала рекомендаций у знакомых и пошла к психотерапевту, у которой вроде как было образование в сфере психиатрии. Она была дамой в возрасте и работала в направлении психоанализа. После пересказа всей ситуации, она сказала, что это вроде как норма: дескать влюбились, перетрудились, с кем не бывает. Как с остальными бывает я не знаю, но в данном случае специалисту должно было быть виднее.

Каждое утро во вторник я ходила к ней на сессию и отдавала за это 30% своей зарплаты в месяц. Это был справедливый обмен: я понимала, что если у меня не будет этого часа в неделю, то не будет надежды на то, что мне станет лучше. Так что следующие полгода я регулярно к ней ходила. За время сессий мы обсудили всех моих родственников до третьего колена и от этого был неожиданно хороший побочный эффект: в результате я наладила отношения со всей семьей, чего до этого не случалось. Еще я хотела уволиться, но она посоветовала мне не совершать никаких импульсивных действий и это был хороший совет: вместо того, чтобы все бросить и свалить вникуда, я ушла в еще один отпуск, за это время хорошо подумала и по возвращении договорилась сменить менеджерскую позицию на место специалиста. С меня разом упала вся ответственность и стало гораздо проще жить. В общей сложности регулярные разговоры, смена должности и приближение очередной весны помогли. Вроде бы в мае 2020 мы прекратили сессии, потому что родственников для обсуждения у меня больше не осталось, а проблема как бы решилась.

После этой ситуации у меня сформировался страх, что подобное повторится. Чем больше я анализировала произошедшее, тем менее адекватным оно мне казалось. Я до сих пор не знаю каким чудом не потеряла работу в тот момент и не могу логично обосновать половину принятых тогда решений. Но осознание того, что однажды мне опять что-то ударит в голову и я с радостью выкину все предыдущие достижения, отношения и планы в помойку совершенно не радовало. Я и до этого-то не очень доверяла своим суждениям и эмоциям, а после перестала совсем.

Весной и летом 2020 опять была череда несколько импульсивных, но очень веселых решений и новый врач — клинический психолог. На этот раз я нашла ее через сервис подбора, она работала в направлении когнитивно-поведенческой терапии. Мы обсудили мое беспокойство насчет настроений, она прогнала меня по чеклисту депрессии и порекомендовала поставить трекер настроений, поделали всякие домашки от тревожности. В общей сложности это заняло всего 7 сессий и в результате на руках у меня были рабочие инструменты, чтобы справляться со стрессом лучше и говорить словами через рот. Мы разошлись с ней на ноте «Будет плохо — приходи». КПТ мне зашла больше всего, могу рекомендовать.

Потом я сменила работу, стала поступать в магистратуру, в канал вот начала писать и в целом все было почти без эксцессов, но каждый день сопровождался ожиданием, когда же меня опять накроет чем-нибудь, что я не смогу контролировать или обосновать.

Поскольку никто из терапевтов не считал, что мои проблемы с настроением представляют из себя что-то странное, то я пыталась искать ответы в интернете. Начала читать всякие телеграм-каналы и слушать подкасты про психические расстройства, потом уже книжки. В какой-то момент мне в целом стало понятно, что происходящее неплохо укладывается в критерии биполярного расстройства, но поскольку каждый раз, когда ты пытаешься что-то такое у себя предположить, тебя обвиняют в постановке диагноза по аватарке, то с этой мыслью я ничего не делала. В конце концов никто из дипломированных специалистов ничего такого у меня не подозревал, так что всегда есть вероятность, что проблему я надумала.

Итог

Так бы оно и продолжалось наверное вплоть до следующей фазы, следующего психолога или кого-то еще, но мне повезло. Я познакомилась, а потом и заобщалась с чуваком, у которого уже несколько лет как диагностирован БАР. Рассказала ему все вышеописанное, он рассказал мне про себя, стало понятно, что истории у нас местами идентичны. Спустя где-то 2 недели ненавязчивой агитации за поход к психиатру, я написала Диме Дюкову, с просьбой проверить меня на адекватность. Он послушал меня час и дал направление к психиатру в центр «Эмпатия».

Психиатр тоже меня послушала и поставила диагноз БАР-2. Еще поставила пограничное расстройство личности под вопросом, но тут оно под вопросом даже у меня, будем разбираться. А еще выдала 2 годовых рецепта на лекарства и назначила дату повторного приема через пару месяцев.

Сейчас я каждый день пью нормотимик для стабилизации настроения и антидепрессант чисто чтоб поспать ночью и поменьше тревожиться. Эффект стал заметен уже на первой неделе: мне лучше. Теперь вместо того, чтобы засыпать по 2-3 часа каждую ночь, я в целом отрубаюсь уже минут за 30. Мне стало легче просыпаться по утрам, я высыпаюсь и мое настроение остается стабильно приподнято спокойным в течение дня. Если происходит что-то действительно грустное, я расстраиваюсь, но теперь это не превращается в страдания на недели. Я могу сконцентрировано работать над задачей, не раздражаюсь по мелочам, почти не обгрызаю ногти. Это то, что уже произошло. Я все еще чешусь от нервов и периодически впадаю в самоуничижение. Что еще изменится и изменится ли в долгосрочной перспективе, я не знаю.

Побочных эффектов вроде никаких нет пока, но тут, я так поняла, у каждого индивидуально. Через полтора месяца мне на повторный прием к психиатру.

______________________________ Вы находитесь здесь ______________________________

Я написала, что никаких выводов не будет, но они будут. Примерно такие:

1. То, что я описала здесь, это крайне сжатая версия последних трех лет. Но ее достаточно, чтобы в целом составить впечатление. Какие-то эпизоды я не считаю нужным описывать, даже если они попадают в разряд неадеквата или странностей.
2. Я написала это не для того, чтобы меня пожалели или чтобы оправдаться за что-нибудь. Как сказал один мой коллега «Плохо-то оно плохо, но за этим много кайфа» — вот тут такой же случай. Меня полностью устраивает быть такой, какая я есть, а над тем, что не устраивает, я работаю, это типа моя ответственность. Я написала, потому что для того чтобы дойти до врача мне нужно было послушать детальную историю другого человека и узнать в ней себя. Может быть моя история тоже кому-то поможет.
3. Почему-то во всех подкастах и книжках про БАР говорят, что гипомании и мании супер и проблема только в депрессии. Не разделяю такую точку зрения. По ощущениям и то, и то адов ад, не хотелось бы повторять.
4. Может сложиться впечатление, что все психологи и психотерапевты оказались примерно бесполезны, но это не так. Благодаря терапии я теперь умею обсуждать с людьми проблемы ртом. Не орать, не рыдать, не хлопать дверью, а в первую очередь все-таки пытаться диалог построить. Не всегда выходит, но в целом прогресс. Еще я перестала драматизировать лишний раз, научилась чуть лучше доверять себе и лучше слушать других, но тут еще поле непаханное. Благодаря терапии я в принципе могу написать вот это все. До этого мне было ужасно стыдно об этом рассказывать.
5. Может так оказаться, что мне поставили неверный диагноз или добавят еще какой-нибудь, такая вероятность всегда есть. Может так оказаться и наверняка окажется, что часть моих проблем вообще не часть диагноза. Короче, не нужно воспринимать описанное как истину в последней инстанции.
6. Отдельно про Диму Дюкова: я его давно читаю и сколько читаю, столько его и хаят. Если судить по каналу, то он выглядит как несколько отбитый чувак — этого не отнять. Но и я наверное выгляжу не супер, мой канал — мои правила. В рамках отдельно взятой разовой сессии у меня о Диме сложилось впечатление как о компетентном и корректном специалисте, а мне есть с чем сравнить. Может быть я конечно еще поменяю свое мнение и если поменяю, то напишу, но пока что это единственный человек, который мне четко ответил на вопрос «Все ли со мной в порядке?» и ни в чем, кроме реально помощи, замечен не был. Еще мне очень помогают некоторые материалы из его канала (этот, этот). Центр «Эмпатия» мне тоже понравился как и врач, к которому Дима меня направил.
7. Помимо Димы мне еще много ценных советов нараздавал автор канала c названием, которого я писать не буду. Без него бы я вообще не знала, что делать. Самым ценным и отчуждаемым является вот этот гайд для психов.

Если вы знаете кого-то, кому будет интересно это прочесть, поделитесь, пожалуйста.

Все свое пишу сюда.