Jackmaster. Подсевший на диджейство

От утренних сетов для отдыхающих в парках по выходным до царствования на танцполе DC10, Джекмастер сейчас, возможно, один из самых трудолюбивых, многогранных и захватывающих диджеев.

Популярного диджея зачастую окружает изрядная доля привилегий. Поклонение толпы, уважение коллег, внимание противоположного пола, кажется, бесконечный поток бесплатного алкоголя и изысканных ужинов с промоутерами, которые хотят произвести впечатление... список можно продолжать. Но будильник, трезвонящий в 9 утра, явно не из этого списка. Этим серым воскресным июньским утром сверкающий черный «Мерседес» только что припарковался на заваленной мусором улице в Северном Лондоне, чтобы подобрать журналиста Mixmag. Позволив себе лишнего на прошедших выходных после открытия Чемпионата Европы по футболу 2016, чувствуешь себя весьма помятым. Но мое тяжелое похмелье — ничто по сравнению с тем, что испытывают пассажиры этого «Мерседеса».

«О да, чувак, я охренительно тусуюсь, — доносится с заднего сидения хриплый, но бодрый глазговский акцент Джека Ревилла. — У нас вчера была довольно крутая вечеринка». Если Джекмастер и чувствует себя несколько разбито, у него есть на это полное право. Прошлый день начался с дневного совместного сета с Гердом Янсоном на Field Day в Восточном Лондоне, затем он отправился на юг, чтобы выступить на брайтонской вечеринке «Wild Life», авторами которой являются Disclosure и Rudimental. Затем он вернулся в Лондон, чтобы отыграть один из своих знаменитых Tweak-A-Holic сетов на втором танцполе XOYO, а затем совместный сет с Тигой на главном танцполе. И это мы еще не упомянули о его хедлайнерском сете в пятницу на «Night Kitchen» в Шеффилде.

Сейчас после двухчасового сна у него остается всего 4 часа до следующего сета (совместный с Джоем Орбисоном), мы едем на Manchester’s Parklife Festival. «Притормози, дружище, — говорит он своему приятелю из Блэкберна, согласившемуся возить его на выходных, когда мы приближаемся к заправке. — Я возьму немного воды в дорогу». Вернувшись к машине с охапкой Evian и литровой бутылкой энергетика Lucozade, он устраивается на заднем сидении и неохотно признает, что ему надо немного поспать. «Хочешь пить, дружище?» спрашивает он, обращаясь ко мне. «Нам надо немного Jägerbomb (микс „Егермейстера“ с энергетиком ), чтобы подсобраться, когда мы туда доберемся».

Если лихорадочные переезды через всю страну (или континент), 7, 8, 9 или 10 диджейский сетов за выходные кажутся довольно изматывающей затеей, Джек Ревилл давно к этому привык. С раннего подросткового возраста диджейство был практически единственной целью его жизни. После того, как его мать неожиданно умерла, когда ему было 14, он нашел утешение в хаус-пластинках, которые ему отдала старшая сестра; среди них были «Homework» Daft Punk, первый альбом Basement Jaxx и компиляция Пита Тонга. После этого он просадил свое небольшое наследство на какие-то дешевые вертушки и выложил 200 фунтов на пластинки (все они были «дерьмовым трансом», признается он сегодня шутливо). Благодаря опыту работы в магазине винила Rubadub в Глазго, он познакомился с первопроходцами детройтского техно, такими как Хуан Аткинс и Underground Resistance, а один из его лучших друзей (и сооснователь лейбла Numbers) Спенсер научил его играть. Благодаря своему молниеносному стилю сведения (которому обучился по необходимости — клубы в Глазго работают до 3 ночи, а из этого получалось, что каждый из диджеев может отыграть всего час), за последние 5 или 6 лет он постоянно играет на фестивалях и в клубах по всей Европе.

Пролетели четыре часа, и Джек готов «вернуться в седло», сыграв первый из трех сетов на манчестерском Parklife Festival. «Нихера не готов», — признается он, судорожно копаясь в металлическом чемодане на колесиках, спешно хватает MacBook и хлопковый бомбер Sunspel, который накидывает на бирюзовую футболку Nike. Поручив мне и Бену, своему тур-менеджеру, «идти и зарегистрироваться», он в панике бежит по размокшему грунту манчестерского парка Хитон, так как его выступление начнется через 15 минут. Но когда мы пересекаемся через 2 часа, когда он как раз собирается на свой второй сет, с ним произошло удивительное преображение. Исчезла усталость, хотя даже бутылка Lucozade и час прослушивания Smooth Radio не могли изменить это утро. Вместо этого лучезарная улыбка и интенсивно сосредоточенное поведение. Радостный обмен объятьями с Oneman и Artwork, которые пришли поздороваться посредине сета, он стреляет сигареты у тусующихся в диджейке, доводя до исступления толпу на красивейшей арене Elrow. От трайбл-хауса и фортепианных гимнов в стиле Masters At Work, до безошибочного рефрена из вступления «Blue Monday» New Order, он легкомысленно создает саундтрек фривольного фестивального веселья, посередине сета обращаясь ко мне: «Сегодня совершенно другой трип, не такой, как был с Джоем Орбисоном до этого».

Явно воодушевленный опытом, Джек пребывает в отличной форме, и мы отправляемся в городок для музыкантов. Украдкой сперев в баре кружку, полную жетонов на напитки, прежде чем взяться за интервью с Артворком один друг колко говорит: «О нет, школьник Джек вышел!» За более чем десятилетие постоянного диджейства, конечно же, обрастаешь друзьями, и все, от МК до Тиги, подходили поздароваться во время сета на Elrow и совместного выступления с Армандом Ван Хелденом, а Энни Мак даже запостила в Инстаграме свою фотку с Джеком, Тигой и Армандом с подписью «Спасибо, Parklife , что смогла увидеть всех моих любимых диджеев!»

Будь это 3 ночи в темном подвале, 2 часа дня на грязном поле или 11 утра в загородном доме в парке выходного дня, кажется, у Джека всегда есть правильный сет, соответствующий мероприятию. Определенно такой случай настает, когда час спустя он держит десятки тысяч в своей власти, играя быстрый хаус с Армандом на сцене Bugged Out!. Самую большую толпу в этот день потчуют всем, от классических миксов Арманда на «Professional Widow» и «Sugar Is Sweeter» Тори Эмос до «Groovejet» Spiller. Джек, возможно, начал день, пытаясь настроиться на предстоящую задачу, но он заканчивает его, ныряя в толпу, обнимая людей в первом ряду и стараясь убедить дуэт Bicep, чтобы те дали ему еще немного времени поиграть.

«Вот поэтому я и подсел на диджейство, — признается он, когда мы встречаемся неделю спустя в Барселоне. — Ты был там, в Parklife, дружище: я не был готов. Но как только я становлюсь за пульт, все просто испаряется. Парень позади меня, который меня из себя выводил. Какая-то девушка, которая все пыталась до меня докопаться. Это единственное место, где я забываю все и просто прихожу в состояние совершенного дзена». Одетый в шелковую рубашку с открытым широким воротом, он чем-то напоминает танцора северного соула или особо учтивого чемпиона по дартсу. Джек сегодня явно поживее. Хорошо отдохнул, чисто выбрит, слегка веет афтершейвом Le Labo, он с воодушевлением рассказывает о предстоящем сете на Sonar и ужине в El Bulli offshoot Tickets, когда мы усаживаемся на террасе на крыше престижного барселонского отеля.

Музыка долго играла важную роль в его жизни, говорит он. «Когда мои родители разошлись, мой отец переехал в муниципальный дом в Мэрихилл в Глазго. Денег у него было не особо много, но что он сделал, так это вложил деньги в аудиофильскую звуковую систему. Отцу нравилось образовывать нас в музыкальном плане, поэтому мы оставались и слушали всякое». Говоря о пожизненной любви к Принцу, Отис Реддинг и Average White Band, а также о любви к Oasis и The Verve, как о ранних музыкальных интересах, Джек вспоминает, что смерть его матери совпала с открытием хауса, музыки, которая стала решающей в его жизни.

«Если бы мама еще была с нами, я бы ни за что не стал диджеем, — признается он. — Моя мама была учителем, а я в школе был отличником. Но когда она умерла, именно музыка дала мне утешение, и именно благодаря вещам, которые она оставила, я смог купить оборудование, чтобы стать диджеем».

Научившись от Спенсера базисным диджейским техникам, затем получив ускоренный курс по истории андеграундного хауса и техно от людей в Rubadub, Джек и Спенсер запустили вечеринку «Seismic» в Глазго. Затем, когда появилось много последователей в Глазго и за его пределами, записанный им микс для Fabriclive в 2011 году вывел его на совершенно иной уровень. «Я стал периодически выступать на третьем танцполе Fabric с Расти и Хадсоном Мохавком, — объясняет он. — Потом мне вдруг предложили записать микс для Fabriclive». Это событие совпало с окончанием долгих отношений с девушкой, и микс дал Джеку возможность переключиться с сердечных проблем на что-то иное. Попутно после выхода микса, на него, как на клубного диджея, сильно вырос спрос. «После этого меня приглашали играть каждую пятницу и субботу, и, к счастью, у меня не было подружки», — смеется он.

Два полюса своего диджейского стиля он описывает так: «Поставить Лайонела Ричи, выйти из диджейки и устроить латиноамериканские танцы» и «играть тяжелое олдскульное нью-йоркское техно». В начале диджейской карьеры он черпал вдохновение у Diplo образца середины нулевых, чьи миксы, в которых жанры скакали с головокружительной быстротой, были доказательством, что диджей, игравший исключительно прямолинейный хаус или техно — не единственный возможный путь. «Когда я впервые услышал, как он сводил байле-фанк с Tears For Fears и „Percolator“ от Cajmere, то понял, что именно это я, как диджей, и хотел делать, пусть и подсознательно, — объясняет он. — Это жонглирование жанрами и стилями нашло во мне отклик. К сожалению, то, что он сейчас делает — прыгает на вертушках и размахивает флагом — это полностью противоречит самой сути танцевальной музыки».

Выстраивая свою репутацию на способности непринужденно играть как треки Синди Лопер или Уитни Хьютон, так и пластинки лейблов Dance Mania или Underground Resistance, постоянно заявляя, что он не верит в такую вещь, как «неклевая» или «клевая» музыка, он постепенно отклоняется от убойного стиля игры и рассказывает мне, что выступление в DC10 и наблюдение за работой таких диджеев, как Диксон или Бен Клок, стало определять то, как он играет. «Когда я впервые увидел Диксона в DC10, сводившего два трека на протяжении трех или четырех минут, я был поражен, — признает он. — Как только он начал, то я с танцпола уйти не мог. Магия диджейства для меня — это взять два трека, с двумя разными энергиями, и создать третий энергетический уровень в миксе. Мало кто делает это лучше Диксона».

Рано утром следующего дня мы стоим сбоку сцены на Sonar, и Джек ждет начала сета в 4 утра. Полный нервного воодушевления, в основном, из-за его глубокого уважения к фестивалю, пока идет 10-минутная пересменка после сета Boys Noize, Джек оборачивается ко мне и говорит: «Я думаю, все свалят, пока я выйду, — а потом добавляет — Я собираюсь играть экстазийную музыку. Это все, что я хотел когда-либо здесь услышать!» Но когда он встает за вертушки, становится понятно, что волнение необоснованно. Джек заставляет полуживую толпу на открытой сцене, напоминающей пещеру, танцевать до рассвета, играя хаус и техно, приправленные классикой вроде «RIP Groove», «Psycho Killer» и замедленной и очень долгой версией «Man With The Red Face» Лорана Гарнье. Играя на огромной главной сцене, вдали от обычного шума и суеты тусовщиков в диджейке, Джек полностью сосредоточен на миксе, иногда отвлекаясь, чтобы попросить зажигалку у собравшихся сбоку сцены, или широко улыбнуться толпе, бьющейся в экстазе. Нечто похожее происходит и в DC10 спустя пару дней, когда он опаздывает на свое выступление на 90 минут из-за задержки рейса.

Играя сет ранним вечером сразу после San Proper, Джек превращает танцпол в DC10 из нескольких людей, покачивающих головой в такт, в море поднятых рук, непрекращающийся шквал восторженных криков от тех, кто отрывается прямо перед ним. Джек не верит в «шесть из десяти в чем бы то ни было», и никогда не удовлетворен толпой, которая томно наслаждается собой, когда у него может быть весь танцпол, который будет есть с его ладоней. Наконец, он явно ловит кайф от самого себя и отправляется в офис DC10, чтобы посмотреть на непримечательную ничью между Англией и Словакией, после чего пропустить несколько шотов со мной, Хейди, ее братом и несколькими друзьями, которых он подобрал между офисом DC10 и бэкстэйджем. Перемещаясь между баром и диджейкой, где играет Сет Трокслер, у Джека явно шаловливое настроение, благодарю которому он обрел с годами репутацию человека злоупотребляющего. Но не тяжело ли ему от той мысли, что все вокруг его воспринимают как диджея, с которым только и можно что тусоваться?

«Меня это начинает раздражать, — объясняет Джек. — Я хочу, чтобы меня запомнили, как того, кто играет хорошую музыку, а не как тупого колбасера!». После этого принимается мне рассказывать, что в этом году ему исполнилось 30 лет, и этот факт что-то переключил в его голове. Джек объясняет, что 2016 год слегка изменил его подход к жизни. Он старается немного обуздать свое пьянство, больше упражняться и заняться НЛП, пытаясь помочь себе, устраняя негативные мыслительные процессы. «Если я продолжу в том же темпе, то лет через 10 у меня будут проблемы, — говорит он. — А я хочу и в 60 лет выпить бокал вина со своей женой и детьми!»

После этого он начинает делиться со мной планами, как в будущем он планирует оказывать поддержку музыкантам из Глазго. Джек уже помог Джасперу Джеймсу и Денису Султе — и про себя представляет такую картину, когда смог бы играть «2 или 3 раза в месяц» вместе 10 или 15 выступлений как сегодня.

«Знаешь, даже если все это вдруг кончится, то на худой конец я могу по пятницам ночью и в Глазго за 50 фунтов поиграть», — говорит он. Принимая во внимание тот факт, насколько этот парень любит крутить пластинки, вряд ли у кого-то получится отогнать его от вертушек до вечера субботы.

(Оригинальная статья вышла на сайте Mixmag Russia в декабре 2016 года) Автор: Шон Гриффитс Перевод: Илья Воронин

Подписывайтесь на ВАЙБ. ВАЙБ - это мир электронной музыки и клубной культуры. Основатель - Дмитрий Игнатьев (Mixmag Russia). При участии Ильи Воронина (Mixmag Russia, «Белое яблоко»).

Также будем благодарны за донаты проекту, которые можно отправить прямо на этой странице (кнопка ниже).