Движение на пике эмоций. История радио «Станция 106.8 FM»

30 лет назад без особой рекламы и шумихи в российском радиоэфире произошла революция. Свое вещание начало радио «Станция 106,8» — из клубного андеграунда на свет вылезли послы незнакомой и невиданной ранее культуры: диджеи, продюсеры, промоутеры и клубные фрики. За отведенные ей шесть лет, «Станция» оказала серьезное влияние на культурную среду. В честь юбилея мы рассказываем ее историю и того, как вместе со «Станцией» менялась окружающая российская действительность.

«...запомнить множество замечательных ребят, которые однажды что-то круто промутили...»

DJ Инкогнито. Финальный выпуск «Модели для сборки» на волнах радио «Станция 2000», 28.09.2001 г.

В один из дней в 1999 году на тихой улице Казакова, рядом с замызганным Курским вокзалом, к невзрачному зданию позднесталинской постройки начали стекаться молодые люди. Кто-то был одет по последней клубной моде, кто-то — в футболку с логотипом The Prodigy, кто-то — в скромные вещи с вещевого рынка. Поодиночке и небольшими группами они собирались перед входом, и вскоре пространство у дома номер 16 заполнила сотня человек. Каждый из них считал себя модным, продвинутым.

Где-то в этой толпе громко зазвучал магнитофон, настроенный на хорошо знакомую всем собравшимся частоту 106,8 FM. Из динамиков зазвучал клубный бит — бум-бум-бум. Кто-то в толпе развернул большой лист ватмана и начал рисовать плакат. Сообщение на нем было всем понятно и без перевода: кривыми разноцветными буквами на большом белом листе было выведено: «106,8 – Forever!» Эти люди, собравшиеся в тот выходной день, слушали разные жанры электронной музыки, ходили на разные рейвы и вряд ли пересекались в одних и тех же клубах. Но у них была общая причина прийти сюда: на радио, которое они считали своим, несколько дней подряд говорили о возможной продаже станции. Эти люди в общих чертах уже были в курсе происходящего — стремительно набирающий силу радиохолдинг позарился на эфирную частоту их любимого радио.

Для этих людей, равно как и для многочисленных постоянных слушателей этой радиостанции главным врагом была попса. Она олицетворяла все самое плохое и безвкусное, что только могла породить современная культура. Самой лучшей музыкой на свете для них была - рейв-музыка. И теперь ее главный столичный рупор, радио «Станцию 106,8 FM», по слухам, намеревался купить заклятый враг — «Русское радио». Для собравшихся, равно как и для тысяч слушателей по всему городу, это было тревожной новостью. Потеря станции означала утрату важного культурного пространства, символа — и просто так отдавать это никто не собирался.

Панорамный обзор

Свобода слова в России началась с радио. Когда в СССР в августе 1990 года вступил в силу закон «О печати», согласно которому отменялась цензура СМИ, уже почти полгода в Москве вещала первая коммерческая радиостанция «Европа плюс», которая была сделана на деньги французов. И радиостанциям в начинающемся десятилетии предстояло сыграть крайне важную роль. С радио люди просыпались, жили и засыпали. Большинство предпочитало слушать музыку — а она в эфире звучала практически всегда только зарубежная. За многие десятилетия запретов со стороны властей, теперь люди жадно впитывали все иностранное, все ранее недоступное. Свидетельством этому был стремительный рост количества радиостанций — если в 1990-м году в Москве вещало всего три негосударственных радиостанции, то к 1994 году их количество составляло уже целых 32 станции. Среди них была и запущенная в 1993 году радиостанция «Панорама». Деньги на ее открытие дал известный в то время холдинг «Микродин». Это была разрастающаяся финансово-промышленная группа, в которую входили несколько десятков компаний, банков, заводов, розничных магазинов электроники и бог знает чего еще. Правда к 1995 году стремительное расширение уже начало сбоить и требовалось привести в порядок разношерстное хозяйство.

«Среди прочего была и глубоко убыточная „Панорама“, которая стабильно генерировала ежемесячные убытки тысяч на 60 долларов», — вспоминает Илья Бачурин, который за первые несколько лет существования свободной России уже успел вкусить и успеха, и поражения. Заработав первые серьезные деньги на торговле алкоголем, он фактически их потерял на организации первого российского концерта Майкла Джексона в 1993 году, обернувшегося финансовой катастрофой. После банкротства алкогольного бизнеса он перешел в Rise Music. Компанию возглавлял бизнесмен Павел Николаевич Кадушин, у которого, помимо шоу-бизнеса, было множество других бизнес-интересов. В одном из бизнесов у Кадушина был партнер, будущий губернатор Тверской области, а в тот момент крайне успешный бизнесмен Дмитрий Зеленин, один из руководителей “Микродина”. Именно он и попросил Кадушина, который понимал устройство шоу-бизнеса и медиа, что-нибудь придумать с убыточной «Панорамой». Сама радиостанция за два года своего существования так и не смогла обрести свое лицо и завоевать хоть какую-то аудиторию. Среди учредителей радио значился НИИ Радио, сама «Панорама» изначально начала вещать в привычном тогда УКВ-диапазоне 69,26 мГЦ, а несколько позднее получила лицензию на вещание в более прогрессивном FM-диапазоне на частоте 106,8. Передатчик, пусть и слабенький, находился в соседнем здании и являлся собственностью радиостанции. На техническое оснащение радиостанции было потрачено свыше 300 тысяч долларов. «Мы ничего не арендуем, — уверял в 1993 году журналистов газеты „КоммерсантЪ“ гендиректор радио. — И с этой точки зрения — мы самая независимая в России радиостанция».

«Люди на „Панораме“ работали конкретно за деньги. Коллектив был не фанатов радио от слова „совсем“. Часто слышал недовольные разговоры о том, что им мало платят, хотя платили больше, чем в банке, — вспоминал потом один из внештатных сотрудников „Панорамы“ Андрей Чижов, который потом немного поработал на «Станции». — Общаясь с некоторыми „коллегами“ я понял, что им неважно было, какое радио или СМИ. Главное, чтобы платили».

Rise Music на тот момент — один из безусловных лидеров в турбулентном российском шоу-бизнесе, который в буквальном смысле потом, кровью и деньгами искал себя и определял внутрицеховые правила поведения. Инвестором компании был Кадушин, а движущей творческой силой Rise Music — Владимир Месхи и Леонид Ланда, два концертных продюсера, уже имевшие большой опыт в организации по стране рок-коллективов. Во многом, именно их стараниями была открыта и раскручена рок-группа «Агата Кристи».

«Rise Music на тот момент не занималась рейвами. Мы вели дела „Агаты Кристи“ и некоторых других артистов, организовывали им гастроли по стране, — рассказывает Илья Бачурин. — Но я сам уже вовсю слушал электронику, ходил по клубам. Был даже на первом „Гагарин-пати“. Мне кажется, что такие мощные события человека впоследствии программируют на какие-то дальнейшие шаги, очень сильно меняют. Особенно когда тебе двадцать с чем-то лет».

Такими же пылкими любителями клубной жизни и танцевальной электроники был и сам Владимир Месхи, и один из его сотрудников, Андрей Кильдеев, будущий диджей Инкогнито, в Rise Music тогда отвечавший за закупку музыки для музыкальных магазинов. И даже начинающий клипмейкер Виктор Конисевич, который только-только снял клип на один из первых больших хитов «Агаты Кристи» - «Сказочная тайга». Он очень хорошо помнит, как возник вопрос с проблемной радиостанцией: «Наш инвестор, Павел Николаевич, собрал всех, кто тогда работал в компании и сказал: „У моих партнеров есть в управлении частота, радиостанция низкорейтинговая, благополучно и ежемесячно генерирующая убытки. Сумма для банкиров небольшая, но хотелось чего-нибудь нового. Может быть, у вас что-то придумается? Жду ваших идей и предложений на этот счет“».

Клубная жизнь в столице тогда бурлила без остановки, не разделяясь на будни и выходные. Даже несмотря на то, что интересных клубов было совсем немного. Два главных московских клуба — Aerodance и «Титаник» находились на одной улице, пусть и были фактически антиподами друг друга. Aerodance под руководством Тимура Мамедова, которого в тусовке уже называли «Хозяином рейва» (отсюда возник его диджейский псевдоним — XP VooDoo), был нацелен на самые андеграундные и радикальные проявления техно, транса и эйсида. Целевой аудиторией «Титаника» была более широкая аудитория, люди с деньгами, хозяева жизни, которым хотелось потанцевать под куда более понятный и жизнерадостный хаус. Конисевич, Месхи и их друзья любили бывать и там, и там. «Мы так и ездили обычно — между „Титаником“ и „Аэродансом“», — вспоминает Конисевич.

Так или иначе, момент, когда нашелся ответ на то, что сделать с проблемной радиостанцией, Конисевич запомнил очень хорошо.

«Это случилось прямо на клубном танцполе, под утро. Неожиданно около меня возникает крайне возбужденный Месхи и кричит: „Я все понял! Берем диджеев, вертушки и ВСЁ! Электронная музыка звучит сутки напролет в радиоэфире!“ Я мгновенно оценил идею и весь кайф. Мы прямо там на танцполе принялись обсуждать творческий процесс. Берем человек 10 диджеев, ставим вертушки. Никаких дневных ведущих, ничего такого. На первое время большего и не надо».

По пятницам в офисе Rise Music Кадушин собирал весь коллектив на летучки. Поэтому на работу Конисевич и Месхи отправились с афтепати. И эта летучка была яркой во всех смыслах. Искрящиеся от своей гениальной идеи, мысленно находящиеся еще на клубном танцполе, но телом уже в офисе, Месхи и Конисевич очень хотели заразить идеей всех собравшихся. «Павел Николаевич, вот вы недавно говорили о „Панораме“, что с ней надо что-то сделать, — излишне возбужденно говорил Месхи. — А сейчас есть очень модная музыка — электронная, и ее можно популяризировать. Она вот-вот станет популярной, а вместе с ней обретет популярность и станция с такой музыкой. Пусть музыка и специфическая, но это радио будет слушать молодежь». Кадушину стало интересно что это за музыка такая, и Месхи с еще большим возбуждением, находясь в клубной эйфории, принялся объяснять. «Вова, Вова, ты чего так волнуешься?! Успокойся, все хорошо», — начал успокаивать крайне воодушевленного Месхи Кадушин. «Одним словом, мы его убедили. Он понял, что особых вложений не потребуется, и нам дали зеленый свет на воплощение идеи», — вспоминает Конисевич.

Работа закипела не просто быстро, а фантастически быстро. Едва ли не в тот же день представители Rise Music поехали смотреть что же такое «Панорама». «Мы туда приехали и увидели, что там просто все мертвое», — вспоминает свои первые эмоции Андрей Кильдеев.

«Как в сказочном сне, на территории радиостанции появились странно одетые молодые люди, которые начали краской из баллончиков рисовать на стенах летающие тарелки, непонятные узоры и другие необычные картинки. Буквально в один день устроили собрание, на котором сообщили, что все уволены», — вспоминал конец «Панорамы» ее сотрудник Андрей Чижов.

Смотреть за всем происходящим назначили Виктора Конисевича (который получил пост арт-директора) и Андрея Кильдеева, который, будучи одним из самых ярых фанатов рейв-культуры внутри компании, сам рвался поучаствовать в происходящем. «Пиши пресс-релиз, что такое рейв», — сказал Месхи Кильдееву. У того получилось это описать на пяти страницах. Свою роль на заре становления «Станции» Кильдеев теперь описывает так: «Домовой. Я всех встречал, приводил. Какое-то время даже побыл кем-то вроде программного директора».

Бюджета на открытие новой радиостанции фактически не было. Единственное, на что были выделены деньги — на покупку двух комплектов вертушек и некоторого количества пластинок. Пластинки были куплены в «Дискоксиде», единственном на тот момент магазине в стране, ориентированном на диджеев. С вертушками были проблемы. Кильдеев, вместе со своим другом, таким же пылким фанатом рейв-музыки Андреем Орловым, уже взявшим себе псевдоним Орбит, объездили все магазины города. «С этим были проблемы, — вспоминает Орбит. — Виниловые проигрыватели тогда уже никому особо не были нужны. У меня уже был опыт, я знал где искать, но поездить пришлось».

Помимо решения технических вопросов, нужно было найти кого-то на должность программного директора, то есть того человека, который будет формировать лицо столь радикального проекта. Такой человек должен был отвечать множеству качеств: быть ответственным, проактивным, обладать не только авторитетом на формирующейся клубной сцене, но и иметь, хотя бы приблизительное, понимание о принципах работы радиостанции. Таких кандидатов у Rise Music было всего двое: Владимир Фонарев и Евгений Рудин. Оба были одними из самых известных и популярных диджеев, обладали среди диджеев авторитетом, у обоих был опыт работы на радио. Фонарев, на тот момент как Капитан Фанни, а потом как диджей Фонарь, на радио «Максимум» вел крайне популярную программу «Фанни Хаус». Рудин, более известный как диджей Грув, в Санкт-Петербурге часто приходил на эфиры к Маше Малос (из промогруппы Contrforce) на «Европе Плюс», которая какое-то время вела аналогичное шоу «Петербургский микс». Переманивать сотрудника и ссориться с «Максимум» (с которым у Rise Music были очень тесные отношения) было не с руки, поэтому предложение было сделано Груву.

«В один из дней мне звонит Месхи и без лишних слов предлагает стать программным директором новой радиостанции. „Хочу чтобы ты сделал лучшую радиостанцию на свете. Предлагаю 500 долларов в неделю“, — вспоминает Грув. — Я, конечно же, согласился и приступил к работе».

Клубных диджеев в Москве тогда было совсем немного. На весь большой город не больше пары десятков. Все были на виду и знали друг друга, поэтому собрать самых интересных не составляло большого труда. Принялись придумывать структуру будущей станции, формировать сетку вещания. Поначалу решили взять всего десять диджеев, руководствуясь чисто библейским посылом: каждой твари по паре. Каждая пара диджеев должна была отвечать за определенный жанр. Например: за хаус отвечали диджеи Ник и Коля, за хардкор — Орбит и Диггер, за транс — Змей и Трансер, за джангл — Грув и Дэн. Ночь отдали на откуп андеграунду — Антонам Кубикову и Ухо.

«Отлично помню, как в беседе с Кубиковым, который на тот момент был еще начинающим диджеем, он меня недоверчиво спросил: „Правда ли, что радио с такой музыкой откроется?“ Я сказал, что правда. „Ну если это так, то я буду самым счастливым человеком на свете!“, воскликнул Антон», — с улыбкой вспоминает сегодня Конисевич.

Придумывание эфира, джинглов, названий передач, формирование сетки — во многом это был коллективный процесс, хотя Грув уверяет что большая часть была придумана им. «Я придумал каждый джингл. Это же мой голос звучит. «Движение — это жизнь». «Жизнь — это танцы», «Сто шесть и восемь» — это все я. Диггеру я придумал название его программы. Storm Crew — мое название. «Кружатся диски» — этот джингл я сделал для программы Славы Финиста. А уже Слава дальше все сам додумал, про «а у девок трясутся», — рассказывает Грув.

Но главная проблема оставалась нерешенной — сама будущая радиостанция по-прежнему не имела названия. Тимур Мамедов помнит о том, как услышал о новой радиостанции от Месхи и Конисевича, которым понравилось тусоваться в его «Аэродансе».

«Они мне и сказали, что запускают радиостанцию, где будет 24 часа в сутки играть рейв-музыка, и хотят назвать ее радио „Рейв“». «Зачем?! Радио „Рейв“ — это слишком много палева. У вас же есть радиостанция 106,8 FM, возьмите слово „Станция“ в кавычки и все», — вспоминает сегодня Мамедов.

«Мы с Месхи рожали название очень долго и тяжело — перебрали, наверное, миллион названий, — вспоминает Конисевич. — И как-то вечером сидим, думаем — радио такое, радио сякое — и тут я... СТАНЦИЯ. Месхи на меня смотрит и говорит: „Гениально! Оставляем!“»

Однако, и даже это название некоторое время после запуска многих смущало — дело доходило до того, что среди слушателей даже был объявлен конкурс на поиск более подходящего названия и логотипа. Как минимум свой первый год «Станция» провела не просто без логотипа, но и без какого-то фирменного стиля. «Перед самым моим уходом, это случилось где-то спустя год существования „Станции“, на радио возник вопрос с логотипом. У нас с Месхи был свой вариант, такая смешная гравицапа, но победил вариант Бачурина и Фонаря, который впоследствии и был утвержден», — добавляет Конисевич. Автор этого логотипа — дизайнер Степан Плотников, отвечавший за всю визуальную идентичность радио.

Рейв-сити

Запуск новой радиостанции происходил в лучших традициях музыкального андеграунда. За пару дней до начала вещания от эфира навсегда отключили «Панораму». Вместо музыки и ведущих на принадлежащих ей частотах 106,8 FM и 69,26 УКВ можно было услышать шум моря. Периодически он прерывался загадочными сообщениями, вроде «Через десять дней вы услышите...» или «До события осталось...». Фактически, это была вся активность. Никакой рекламы в прессе, никаких перетяжек на главных улицах городах, никаких вечеринок в честь запуска — ничего такого не было даже в проекте.

В эфир «Станция» вышла в ночь с 28 на 29 октября 1995 года на бешеной скорости хард-трансового итальянского проекта Citizens of Rave City с очень подходящим названием «Rave City — The Anthem», которую подобрал один из диджеев «Станции» DJ Змей, резидент мамедовского «Аэроданса». Захлебывающимся от волнения и эмоций голосом диджей Грув, как программный директор нового радио, в нескольких словах описал цели и задачи:

«Первая специализированная станция 24-часового формата, чей эфирный материал в корне отличается от материалов других радиокомпаний, основным уходом от общепринятой подачи музыкальных произведений. Данное отличие заключается в круглосуточном представлении танцевального молодежного движения. Радио „Станция“ — канал, представляющий на данный момент музыкальные произведения относящиеся исключительно к культуре движения рейв. Говоря проще — рейв 24 часа в сутки».

Пока Грув и Змей транслировали новые ритмы и смыслы в пока еще ничего не подозревающую ночную Москву, в студии «Станции» царил, по выражению Ильи Бачурина, «эмоциональный винегрет». Пространство первого этажа невзрачного здания на Казакова, 16 наполнилось диджеями, промоутерами, музыкантами, и, конечно же, представителями конкурирующих радиостанций — прежде всего «Максимум», «М-Радио», «Европы плюс» и даже «Радио России-Ностальжи». Людям из радио-бизнеса было понятно, что все это делается непрофессионалами, но на диком энтузиазме и с фантастической энергией. Молодые французы из руководства конкурирующих радиостанций, некоторые из них сами большие любители новой музыки, осознавали, что русские, неожиданно для самих себя, оказались в самом авангарде. Радиостанции подобного формата, в эфире которых круглосуточно звучала электронная музыка и играли клубные диджеи, были еще редкостью в крупных европейских столицах — парижская Radio Nova, да лондонский Kiss FM — теперь в их число можно было включать и московскую «Станцию».

Но если люди из радиобизнеса мыслили стратегически, поздравляли с запуском и оценивали потенциального конкурента, то немногочисленный штат (пара бухгалтеров и техников) пытался сделать так, чтобы эфир теперь шел гладко. Ночь запуска для Ильи Бачурина, генерального директора «Станции», прошла в одной сплошной суматохе: «Я всю ночь бегал от передатчика (он находился в здании НИИ Радио по соседству) к техникам и обратно. Эфир был полностью диджейским, а я считал своей задачей обеспечить весь технический процесс».

Несмотря на то, что Грув старался максимально задействовать свои способности организатора, поначалу ему приходилось учиться всему на ходу. Эфир «Станции» в первые месяцы вещания представлял собой разношерстное «лоскутное одеяло». Диджеев было мало, поэтому то и дело приходилось затыкать возникавшие дыры. Поначалу часто возникали случаи, когда утром в эфире диджей Диггер ставил хардкор, днем мог зазвучать какой-нибудь эмбиент, а ночью веселый пампинг-хаус.

«Эфирная сетка выстраивалась примерно, как лайнап в клубе, — рассказывает Инкогнито. — Собираются диджеи и начинают утрясать: «Дэн с двух в „Титанике“, окей, Колян а ты в пять сможешь? Ага, Колян в пять. Кубиков, а ты чего делаешь? - Ну я в „Релакс“ еду на афтепати, до этого могу что-нибудь поиграть. - Окей, значит ставим тебя в девять», — объясняет Кильдеев.

Он же вспоминает историю, которая показывает, что Грув четко отстаивал интересы «Станции» и был ее первым защитником. В один из первых дней работы к эфирному микрофону пробился бывший директор «Панорамы» и, видимо, пьяный, начал нести в прямом эфире какую-то пургу. «Я таким Грува никогда не видел — он тут же влетел в студию и буквально пинками выгнал его оттуда. Когда о происшедшем доложили Кадушину, тот воспринял это очень позитивно: „Эфир надо оборонять“».

Грув держал оборону не только от чужаков, но и старался наводить порядок среди своих. В студии было запрещено пить, курить и материться. Хотя случалось и то, и другое и третье. Все, кто обеспечивал работу «Станции» сходятся во мнении — вести эфир диджеи не умели. По крайней мере, на первых порах. «Они вообще не умели говорить, могли даже матюкнуться в эфире, — вспоминает Конисевич. — А мы все боялись, что из-за этого могли отобрать частоту».

Сама «Станция», которая в первые несколько месяцев в эфире подавалась как «радио „Панорама“ — проект „Станция“», совершенно никак себя не рекламировала. Люди узнавали о ней через сарафанное радио или случайно, прокручивая ручку приемника. Но то, что она, во многом совершенно случайно, затронула нерв модности десятилетия — признают все без исключения. И люди на радио, и слушатели.

«Мы просто делали то, что считали правильным и современным. Двигались по наитию, — объясняет Конисевич. — Поначалу садились в такси и просили таксистов настроить приемник на волну 106,8 FM. Или, когда слышали, как наше радио звучит в модных магазинах или кафешках, — очень было приятно».

Аудитория станции росла довольно стремительно — ее первыми адептами стала немногочисленная московская модная молодежь и бандиты, рассекавшие по ночной Москве на своих, редких тогда еще, иномарках и тюнингованных «девятках» с тюнерами. «Мой папа с 95-го года тусовался в „Титанике“. Тогда в Москве разыгралась техно-революция, запустили „106,8 FM“ — он постоянно врубал ее в своем 124-м „Мерседесе“. Хлопнет по таблетке и едет с ребятами подвигаться в „Титаник“», — вспоминал впоследствии Евгений, сын одного из авторитетов Таганской ОПГ Валерия Чекмарева. Андрей Кильдеев подтверждает, что молодые бандиты быстро признали эту частоту своей: «Этих техно-бандитов тогда было пол-Москвы. Повыкидывали из машин кассеты, ездили по городу и орали, что у них есть теперь свое радио. Бум-бум они сильно любили, поэтому теперь слушали только одну частоту».

Тем временем, на самой «Станции» активно шли творческие процессы, и диджеи-резиденты начали обзаводиться собственными авторскими программами. Некоторые из них были довольно креативными. Как, например, придуманная Виктором Конисевичем «Трубка мира». Ее смысл заключался в том, что любой человек мог позвонить по указанному номеру телефону и сказать на заданную тему два-три слова или предложение. Ответ записывался на автоответчик, потом сэмплировался и результат накладывался на получасовой музыкальный трек. Но популярные авторские программы и самые популярные ведущие определились практически сразу:

• Программа, посвященная драм-н-бейсу и брейкбиту Storm Crew, которую вел диджейский тандем Грува и Дэна;
• Программа весельчака Славы Финиста «Кружатся диски», где звучал бодрый, и крайне популярный в то время, пампинг-хаус (сам Финист был одним из немногих станционных диджеев, у которого был уже опыт работы на радио — в начале 90-х он успел поработать на крайне популярном тогда «М-Радио», и уже там был одним из самых известных его ведущих).
• Еще одной популярной программой стало шоу «Дети подземелья», ведущим которого был невероятно харизматичный идеолог набирающего популярность транс-движения Тимур Мамедов. Это было, наверное, единственное шоу, которое шло ночью и собирало солидный рейтинг.

«В 1997-м году по рейтингу авторских радиопрограмм среди московских FM-станций, моя программа занимала шестое место и на втором месте среди станционных программ, — уверяет сегодня Мамедов. — В среднем мой эфир слушало порядка ста тысяч человек за раз». Его слова подтверждает и Илья Бачурин, вспоминая рейтинги, которые им предоставляла социологическая служба COMCON: «Популярными программами были „Шторм“, „Дети подземелья“, „Кружатся диски“ и ранний прайм — часов с 6 до 9 мы активно конкурировали с „Максимумом“».

«Субстанция»

От «Панорамы» «Станции» досталось сразу две частоты — на УКВ и FM. В середине 1990-х население начало массово переходить на западную аудиотехнику (прежде всего в машинах), и УКВ-диапазон, в котором работала вся советская аудиотехника, начал заметно терять в популярности. Тем более, эта частота совершенно не годилась для радио, которое позиционировало себя как остромодное. Поначалу на 69,26 МГц просто ретранслировался эфир с FM-частоты. Это было оправдано, потому что еще далеко не все могли слушать FM-радио. Сперва было решено сдать эту частоту кому-нибудь в аренду. Так в начале лета 1996 года там ретранслировался на Москву сигнал питерского радио «Модерн». Но этот эксперимент был признан неудачным, поскольку, как объясняли люди с «Модерна», «с коммерческой точки зрения УКВ-частота не окупала текущие затраты». Тогда Илье Бачурину пришла в голову мысль приспособить эту мало кому нужную частоту под еще более авангардную музыку. Так возникла еще одна радиостанция, которую вполне можно считать самым радикальным культурным экспериментом, который только помнят историки радио – свое вещание начала «Субстанция»

В качестве художественных руководителей Бачурин пригласил заниматься этой частотой Андрея Макарова и Ивана Салмаксова.

«Установка была простая — если на „Станции“ мы играем коммерческую музыку, то на этой частоте — самую некоммерческую, которую только можно себе представить. Хотелось сделать там творческий инкубатор», - объясняет сегодня свое решение Бачурин.

«Эфир „Субстанции“ — это полное представление всех стилей и жанров современной зарубежной и отечественной альтернативной музыки. От академической до экспериментального техно, хип-хопа, индастриала. Здесь невозможно услышать коммерческую поп-музыку и коммерческих исполнителей», — так в коротком пресс-релизе подавал себя новый радиопроект. Здесь в прямом эфире выступали первые отечественные экспериментальные команды, вроде F.R.U.I.T.S., «Виды рыб», Solar X, «Весны на улице Карла Юхана», Block Four и многих других. «„Субстанция“ — единственный радиопроект в Москве, который ведет особую ночную политику. Только на „Субстанции“ присутствуют специальные программы и сеты, учитывающие состояния и потребности аудитории в зависимости от времени суток», — и громкие слова пресс-релиза не сильно расходились с реальностью. Главный редактор «Птюча» Игорь Шулинский вел собственное ток-шоу. Алексей Борисов раскрывал новые горизонты альтернативной экспериментальной музыки. Борис Романов или Дмитрий Ухов рассказывали о музыке, узнать о которой где-либо еще было попросту невозможно.

Вещание на этой частоте нужно было поддерживать, поэтому, осознавая абсолютную коммерческую бесперспективность, Бачурин хотел через этот проект находить новые имена.

«На „Субстанции“ работали магические люди, которые на время эфира материализовывались прямо в студии, и оттуда же неведомым образом исчезали», — с улыбкой вспоминает Бачурин.

«Иногда в нашем распоряжении была вся ночь, и мы могли джемовать в прямом эфире сколько угодно, — вспоминает Борис Назаров, чей коллектив Moscow Groove Institute фактически возник в результате одного из таких джемов. — Все происходящее напоминало, скорее, какую-то пиратскую радиостанцию или сквот. Сама „Субстанция“ находилась дверь в дверь от „Станции“, соседняя радиорубка, очень небольшое помещение, квадратов 10, с совсем базовым оборудованием, благодаря которому мы выходили в эфир в УКВ-диапазоне. Я там ни разу не видел какого-то ответственного за эфир человека — мы просто приходили, нам открывали дверь, и подключались к эфиру — делай что хочешь. Лихие девяностые! Мы играли в прямом эфире, но иногда нам в эфир кто-то звонил. Но вообще мы представляли себе, что нас во всей Москве слушают три человека — вот для них и играем». Результат одного из таких радийных джемов потом обрел форму в виде кассетного альбома «Surround Wednesday», поскольку эфир состоялся в одну из сред.

Так как эфирные студии «Станции» и «Субстанции» находились рядом — некоторые из диджеев умудрялись играть и там, и там. Прежде всего это были диджеи, игравшие на «Станции» по ночам — Компас-Врубель, Кубиков и Ухо. Если первые двое начали работу на радио буквально с первого дня, то Антон Уханов, DJ Ухо, оказался на «Станции» чуть попозже - после того, как в один из дневных эфиров дозвонился на радио и правильно ответил на вопрос, заданный диджеем Джанглом: «Кто делает Wild Pitch Mix?» Удивившись грамотному ответу, Джангл пригласил его на радио, где Ухо быстро сошелся с Кубиковым, к которому потом часто заходил во время его ночных эфиров.
Во время одного из таких эфиров Грув застукал их за распитием водки и решил уволить Кубикова. По результатам быстрой перепалки Кубиков остался на своем месте, но теперь ему компанию составлял и Ухо.

«Грув мог быть импульсивным, но как с человеком, с ним всегда можно было договориться. А я знал, что на „Станции“ было свободное время в сетке и интересных диджеев не хватало. В итоге меня взяли», — вспоминает Ухо.

Творческий инкубатор, каким его представлял Бачурин, просуществовал всего несколько месяцев — 17 июля 1997 года «Субстанция» свернула свое вещание. Спустя несколько дней, 21 июля, на этой частоте уже зазвучала значительно более понятная русская поп-музыка — свое вещание в УКВ-диапазоне начало «Русское радио».

Жизнь – это танцы!

Тем временем, популярность «Станции» росла очень стремительно. К началу лета 1996 года радио, без особой рекламы, уже вошло в 10 самых популярных музыкальных радиостанций Москвы. Но бывали недели, когда «106,8» входила в пятерку, обходя гораздо более коммерческие станции. Люди из классического радио-бизнеса не понимали причины этого роста, но им нужно было как-то реагировать. Так, шоу «Funny House» диджея Фонаря, выходившее на радио «Максимум» каждую пятницу в десять, теперь длилось три часа, а в обычном эфире стало звучать еще больше танцевальной музыки. Даже консервативная «Европа Плюс» решила как-то действовать — в 1996 году было запущено собственное «диджейское» радиошоу «Гараж FM», ведущим которой стал Олег Сухов. Но это все были ситуативные решения, которые только подчеркивали очевидное — «Станция 106,8» нашла свою нишу и отражала время и дух эпохи.

В 1996-м году станционный эфир стал более причесанным и цивилизованным, что тут же побудило некоторых особо непримиримых противников любой коммерции начать повторять классическую мантру: «Станция — уже не та». В дневном эфире стали звучать не только диджеи, но и обычные ведущие. Первой стала Наташа Ростова, до этого работавшая на «М-Радио», а на «Станции» теперь ставшая ведущей новостной программы, которая держала руку на пульсе столичной клубной жизни.

«Я была нужна, так как женских голосов тогда в эфире было очень мало, и Женя Грув придумал программу „Клубный час“, которую предложил вести мне», — вспоминала Ростова в 2012 году.

Запускались интересные креативные программы. Одной из самых интересных и популярных стала «Модель для сборки», плод коллективного творчества, впервые вышедшая в эфир в конце 1995 года.

«Ко мне пришел Андрей Кильдеев, который тогда еще не был никаким диджеем Инкогнито, и предложил идею — читать под музыку хорошие книжки. Я попросил записать его пробу, послушал, понял, что это может быть клево, но Кильдеев явно не актер. И тогда я ему предложил, что он будет отвечать за музыку, а читать позовем более профессионального чтеца», — вспоминает сегодня Конисевич.

Этим чтецом стал Влад Копп, который в тот момент работал ведущим на телеканале «2×2», где, помимо прочего, рассказывал и о бурной московской ночной жизни. В итоге Копп и Кильдеев встретились на «Станции», понравились друг другу и решили попробовать — если не получится, то просто свернем проект. Название проекту - «Модель для сборки» - придумал тоже Конисевич, позаимствовав его у Хулио Кортасара. Первым рассказом был «Падение дома Ашеров» Эдгара По, в качестве саундтрека звучало то, что сложно вписывалось в обычные станционные эфиры: малотанцевальная электроника в духе варповских сборников «Artifical Intelligence» и звуковых атмосферных пассажей FSOL.

«Поначалу весь спрос был с меня, — вспоминает Кильдеев. — Копп даже прослушивания не проходил, мне нравилось, как он вел свои программы. В процессе мы даже кайфануть не успели. С головой ушли в транс. Влад настроился на музыку, я подстраивался под рассказ».

В итоге «Модель для сборки» стала самой популярной программой «Станции», под которую каждую ночь с четверга на пятницу засыпало несколько сотен тысяч человек. У этой программы быстро сформировалась своя аудитория, многие из которых были равнодушны к странной электронике, но любили качественную фантастику. Несмотря на то, что проект «Модель для сборки» продолжил свою жизнь и после закрытия «Станции», и даже какое-то время выходил по ночам на «Муз-ТВ», «золотой эпохой» этой программы среди фанатов считается время работы на «Станции».

Новая эпоха

С ростом слушателей и популярности радио должно было как-то научиться зарабатывать деньги. От «Панорамы» в наследство остались долги по рекламе, поэтому сначала нужно было отработать их. Первые несколько месяцев в эфире вообще не было рекламных блоков. Проблема с существовавшими рекламными роликами состояла в том, что они были традиционными, текст в них поставленным голосом произносил диктор. Но на дворе уже была другая эпоха, аудитория радио была другой. Поэтому нужно было соответствовать. «Мы не знали сколько должен длиться рекламный ролик. Мы всему этому учились в процессе», — объясняет Кильдеев. Первым роликом в эфире стала реклама джипа Kia Sportage, в которой все было построено на разговоре между папой Карло и Буратино. Папа Карло говорит, что купил машину, а в это время на него диким голосом орал Буратино. «Как эту рекламу пустили в эфир, я сегодня и представить себе не могу». Но коммерческая перспективность была продемонстрирована и деньги на дальнейшее существование «106,8» выделены.

Потом потянулись профильные рекламодатели. Первыми стали Олег Цодиков и Алексей Горобий, который правильно оценили перспективность рекламы в таком модном и массовом СМИ и закупили рекламное время для своего клуба «Титаник». Следом за «Титаником» потянулись и остальные клубы и крупные промо-группы: «Утопия», «Мастер», различные казино и даже стриптиз-клубы.

«Одним словом, „Станция“ начала приносить деньги, — объясняет Конисевич. — А инвестор человек такой — ему всегда надо побольше. Мне начали намекать на то, чтобы радио приводить в более нормальный и понятный вид, то есть коммерциализировать. Надо убирать из эфира одиозность, все как-то устаканивать. А я уже во все это наигрался, и захотел вернуться обратно к клипам, снимать кино».

В 1996 году в первый раз сменился и программный директор — в этот момент диджей Грув прославился на всю страну с треком «Счастье есть», крайне много выступал, и был занят в многочисленных проектах. «Вот у меня радиотелефон, уже второй кстати. Я с ним успеваю делать в два раза больше дел. Ну, у меня есть „Волга“ с водителем. Ну и что?!», — признавался он в 1997-м году журналистке «Московского комсомольца» Капитолине Деловой. На радио у него оставалось все меньше времени. Поэтому в какой-то момент было решено назначить программным директором Фонарева, который договорился с руководством «Максимум» и теперь отвечал за облик «Станции».

«Я слушал эфиры „Станции“, понимал, что многие диск-жокеи не умеют говорить, замечал многие вещи, которые нужно было привести в правильный радийный вид. Пришел к Мише Козыреву, у которого на „Максимуме“ я тогда работал и сказал: наверное, пришло время, когда и я должен вылезти из своих небольших штанишек ведущего радиошоу», — рассказывал Владимир в интервью «Афише». И я продолжал вести на «Максимум» свое радиошоу «Funny House» вплоть до ухода Козырева летом 1998 года, а новому руководству была совершенно неинтересна музыкальная модность и продвинутость, и из эфира одним днем убрали все авторские программы. Некоторые из них, как, например, «Учитесь плавать!» Александра Ф. Скляра, посвященная альтернативной гитарной музыке, какое-то время даже вещали на «106,8».

Вместе с этим, время наконец-то догнало «Станцию». К 1997-му году музыка, которая еще пару лет назад считалась малопонятной и авангардной, теперь была повсюду. The Prodigy давали концерт на Красной площали (куда собралось 250 тысяч человек), «Станция» начала устраивать крупномасштабные мероприятия. Так, организованный в парке Горького рейв «Инстанция», собрал поразительные 45 тысяч человек. Долгое время это была самая массовая танцевальная вечеринка в стране. Этот рекорд удалось переплюнуть лишь спустя двадцать лет, когда в 2016 году фестиваль Alfa Future People посетило 50 тысяч человек.

«Примерно в этот момент „Станция“ нашла себя, были организованы процессы, и параллельно с этим возник массовый сегмент танцевальной музыки, — анализирует сегодня Бачурин. — Появились огромные рейвы, такого скутероподобного формата дискотеки. Была небольшая аудитория рейверов и появилась еще более массовая аудитория, которая хотела слушать что-то похожее, но чтобы не так сложно - что-то попроще, чтобы еще кто-то пел».

Одновременно с этим многие из сотрудников «Станции» стали понимать, насколько мощные инструменты влияния находятся у них в руках. Одним из первых это осознал Тимур Мамедов, вещавший в своей программе «Дети подземелья» с харизмой жреца нового культа. Постоянными слушателями его программы были десятки тысяч человек, которые, в подражание своему кумиру, стали приветствовать друг друга индуистским приветствием «Бом Шанкар», одеваться в яркие флюродежды, жечь палочки с благовониями и слушать психоделик-транс. В какой-то момент культ личности Мамедова стал настолько большим, что журнал «Птюч» даже посвятил этому феномену большую статью.

Другим человеком, который обрел многотысячную аудиторию, стал Андрей Орлов, более известный как диджей Орбит. Он был пылким адептом рейва, и еще более пылким пропагандистом его самых радикальных проявлений — хардкора и габбера. Его программу «Орбитальная станция» слушали десятки тысяч человек. Сам Орбит подходил к своей работе с увлеченностью фаната и дотошностью менеджера. Он понимал ценность аудитории и умел работать с ней.

«На свои мероприятия я мог собрать до трех тысяч человек», — рассказывает он сегодня. В эфире «Станции» он играл бешеный хардкор три раза в неделю по четыре часа. «Хардкор в Москве на тот момент был номером один по популярности».

Рекламных возможностей у промоутеров в тот момент было немного. Раздача флаеров и реклама на радио — вот, собственно, и все. Для более плотных отношений со своими слушателями Орбит начал устраивать так называемые «Габбер-маяки», которые проходили на площади Маяковского, и где можно было пообщаться с единомышленниками и заполучить заветный флаер на ближайшую «Орбитальную станцию». «Не редки были случаи, когда народу собиралось столько, что просто флаера раздавать не получалось — приходилось бросать их в толпу. В итоге нас стала гонять оттуда милиция, слишком много собиралось людей», — вспоминает Орбит.

Второй инструмент — реклама через радио — был доступен всем ведущим и все этим пользовались. Однако, руководство вечно пыталось с этим бороться, справедливо считая анонсы ближайших вечеринок рекламой, за которую нужно платить деньги. «Запрещать рекламировать вечеринки было глупо, поэтому приходилось придумывать что-то креативное, делать бизнес-ходы, которые сегодня бы показались странными, — объясняет Бачурин. — Например, мы получали процент со входа. Ну а что еще оставалось делать, если никто не мог заплатить вперед?!» Однако, это происходило с переменным успехом и постоянно возникали проблемы с анонсом вечеринок в эфире. Орбит, организатор собственных больших вечеринок, всегда старался соблюдать правила. Обычно обговаривалось некоторое количество рекламных слотов, какое количество раз можно упоминать предстоящую вечеринку и после вечеринки уже происходила оплата. «Я пиарил мероприятия в своих эфирах, делал интервью с артистами, а после успешного мероприятия клал „котлету“ денег на стол Илье Бачурину. Своим финансовым успехом я делился со „Станцией“. И эти договоренности всегда выстраивались на доверии. Зачем обманывать своих же?!», — рассказывает Орбит.

Однако, на стыке пиара, финансов и влияния не могли не возникать и стычки. Так, например, на этой почве возник конфликт между Мамедовым и руководством «Станции». В какой-то момент они не договорились по условиям, в результате чего «Детей подземелья» отлучили от эфира, а лидер транс-движения решил положиться на свой авторитет и провести третий рейв «Орбита» своими силами. На «Станции» это восприняли как вызов и решили в отместку в этот же день провести свой рейв «Динамика». Так на русской клубной сцене впервые возникло полноценное агрессивное противостояние.

«На второй „Орбите“, самой успешной, на которую пришло 9 тысяч человек, мы заработали тысяч 50-60 долларов, и половину отдали „Станции“ за поддержку, — вспоминает Мамедов. — Но когда начали делать следующую, то подумали, почему мы должны отдавать половину?! Возникли трения, и „Дети подземелья“ ушли из эфира совсем. Возможно, это была ошибка, может быть, нам и стоило остаться на „Станции“».

Но в тот момент он обратился к ее главному конкуренту, «Максимум», которые с радостью согласились поддержать. «Станция» попыталась собрать всех своих основных резидентов, сделать несколько танцполов чтобы весь народ пришел к ним. В итоге проиграли обе стороны. Танцполы «Орбиты» и «Динамики» всю ночь простояли пустыми, а организаторы понесли ощутимые финансовые потери.

«Тусовка понимала, что идет какая-то нездоровая возня, и ни на ту, ни на другую вечеринку толком никто не пошел. „Динамика“ явно делалась в спешке, видимо, чтобы насолить Тимуру за то, что решил сделать что-то независимо. Приехал на „Орбиту“ — и там полупустые танцполы и нет атмосферы. Печальное это было зрелище. Ну и да, без „Станции“ тогда было сложно что-то сделать», — рассказывает Орбит. «Мы после этого конкретно разошлись, — говорит Мамедов. — Года три, наверное, не общались».

Копились обиды и в другой области. Несмотря на то, что «Станция» старалась сохранять непредвзятость, у тех, кто был близок к эфирной волне, тем не менее, было преимущество — они обладали доступом к более широкой аудитории и, следовательно, были значительно популярнее. «Понятно почему Володя Фонарев стал таким обидчивым и раздражительным в последнее время: „Станция“ напоминает некую комсомольскую организацию, — обосновывали свое мнение в газете „Московский комсомолец“ известные танцевальные продюсеры Дмитрий Постовалов (Arrival), Александр Бурташов („Месмер“) и Роман Рябцев, только-только записавший большой танцевальный хит „Зачем нам кузнец?“. — Данс-культура — это новая идеология, которую во многом создали сами диджеи. В которую молодежь слепо верит и смотрит на вождей, комсомольских руководителей, которых как раз заменяют Фонарь и соратники».

Работа программного директора — сложная. Фактически ты должен быть круглосуточно погружен в дела вверенной тебе радиостанции. Слушать нескончаемый эфир, думать, придумывать, разруливать возникающие проблемы. Фонареву, как очень успешному российскому диджею, как и Груву до него, становилось все сложнее совмещать альтер-эго артиста и пост программного директора.

«Я попросту устал, — вспоминал потом Фонарев. — Я был не готов завязывать с творчеством и гастролями и полностью переходить в радиобизнес. Я понял, что нужно найти человека, способного на менеджерскую, управленческую работу».

Этим человеком стал Дмитрий Коротков, в клубных кругах тогда известный как DJ Core. Ему досталась популярная радиостанция с преданными слушателями, но никто и представить себе не мог, что жить ей оставалось считанные годы.

«Жизнь в новом ритме»

Смена руководства на радио случилась в начале лета 1998 года. Новое руководство, как и подобает любому новому руководству, поделилось своими планами. Первым делом, планировалось начать расширение в регионы. Слухи об удивительном московском радио, где круглые сутки играют диджеи, уже вовсю ходили по стране. В качестве доказательств, что это все правда, предъявлялись кассеты с записями эфиров.

«Кассеты с записью эфиров „Станции“ для нас были очень ценны. Их было мало, записывал и привозил кто-то знакомый. Обычно записывали техно и электро — миксы Салмаксова, Кубикова, Ухо. И потом эти кассеты уже перезаписывались и расходились среди прогрессивной тусовки в Чебоксарах», — рассказывает свою историю Иван Капранов, живший вдалеке от столицы.

В Санкт-Петербурге уже успела открыться и закрыться своя «Станция», радио «Порт FM». Эта станция своей активностью пробудила другого спящего динозавра, радио «Рекорд». Оно свою активную роль сыграет в следующих десятилетиях. Так что в расширении регионального вещания был свой резон. Это действительно было реализовано, но уже под конец жизненного цикла, когда этого было слишком мало, и слишком поздно. Эфиры «Станции» могли слушать в Самаре, Челябинске и Белгороде.

Другим важным изменением, которое замыслил новый программный директор стало приведение в порядок эфирной сетки, что выразилось в сокращении специальных программ. «Все должно быть унифицировано. Наш эфир станет более однородным и упорядоченным, чтобы впервые подключившиеся к нашей волне сразу поняли, куда попали», — так объяснял Коротков обновленную репертуарную политику «Станции». В эфире стало меньше радикальности и куда больше нормальности. «Все эти изменения, они были какие-то удушающие, — вспоминает Орбит, чья „Орбитальная станция“ уже плохо вписывалась в новые реалии, и окончательно ушла из эфира в 1999 году. — Начал исчезать драйв, ощущение свободы. Стали вводиться штрафы». Ненадолго в эфир вернулись «Дети подземелья», но и они продержались недолго. Стали закрываться и другие, «неформатные», программы, которые не вписывались в новую мечту об унификации. Досталось даже ночному эфиру, в котором, обычно, дозволялось больше, чем в дневном. Одной из пострадавших стала Наташа Урман, ведущая программы «Белые ночи». Урман на «Станцию» перешла с «Серебряного дождя» исключительно из-за любви к танцевальной музыке. Даже несмотря на то, что при переходе потеряла в зарплате.

«Родители меня не поняли — перешла с понятного „Дождя“ не пойми куда, да еще и зарплату стала в два раза меньше получать, — вспоминает сегодня Урман. — Но оказавшись на „Станции“ мне досталась программа Ивана Салмаксова „Белые ночи“. А еще я мечтала научиться играть на вертушках. В итоге я оказалась в той атмосфере, о которой мечтала».

Но мечта продлилась не очень долго — Коротков и Урман не сошлись характерами, программу свернули, а самой Урман запретили появляться на «Станции». «Но это уже случилось, когда сама „Станция“ начала утрачивать свою модность, как русское MTV под свой закат», — объясняет Урман.

Клубным диджеям оставалось все меньше места — с утра и до позднего вечера в эфире теперь бодрыми (и одинаковыми) голосами что-то стандартно-позитивное говорили в эфире обычные радиоведущие. Их, чтобы как-то отличать от классических диджеев, называли «арджеями», радио-диджеями. В эфире звучали клубные хиты, благо под конец 1990-х они выпускались уже едва ли не в промышленных масштабах. Все нужно было делать максимально доступно, максимально понятно — для максимально массового слушателя.

«Коммерциализация так или иначе была запросом акционеров, — вспоминал впоследствии Коротков. — Может быть, романтика первоначальной „Станции“ была немножко убита, но если бы всего этого не было, мы бы закрылись еще до 1998 года».

Первый серьезный удар по экономике «Станции» нанес серьезный финансовый кризис, который разразился в стране в августе 1998 года. Впрочем, этот кризис серьезно сказался на всем медиарынке, серьезно его в итоге переформатировав. Но для профильной станции это было особенно болезненно. Буквально в один день у всех кончились деньги. Крупные бренды свернули всю маркетинговую активность, клубы оказались без денег, реклама на радио сократилась до минимальных значений. Одновременно с этим, танцевальная музыка уже утрачивала свой прежний ореол таинственности, исключительности.

«Диджеи перестали быть интересны аудитории. Когда диск-жокеи начинают играть то же самое тысячу раз по радио — зачем ходить в клуб? К тому же это было кризисное время — и если люди могли не платить, они не платили», — объясняет Фонарев.

С ним согласен и Илья Бачурин, который теперь отмечает, что это движение двигали фрики, отличавшиеся от обывателей не только внешне, но и внутренне. «Они были отделены от масс-культуры, они даже ей противостояли, — рассуждает он. — А диджеи стали размениваться на выступления на дешевых вечеринках в плохих клубах. Единственные, кому здорово долго удавалось удерживать эту тайну, ореол мистичности, был журнал „Птюч“. Они были этакими хранителями мистики танцевального движения».

Но с экономическими сложностями «Станции», тем не менее, справляться удавалось. Возникла опасность совершенно другого порядка. К концу 1990-х задвигались главные силы на радиорынке. С одной стороны, росла «Европа плюс», скупая частоты, запуская радиостанции. С другой стороны, агрессивной политики стала придерживаться «Русская медиагруппа», владельцы «Русского радио». Этим крупным игрокам для роста нужны были новые радиостанции (форматные) и новые частоты. Поэтому на рынке радио началась череда слияний и поглощений.

Первые разговоры о покупке «Станции» пошли в 1999 году. В этот момент «Станция» была переформатирована и стала называться «Станция 2000», в процессе переезда с частоты 106,8 FM на 107 FM, в каком-то смысле потеряв корни в виде цифрового кода «сто шесть и восемь», понятного любому клабберу.

«Разговор этот продолжался очень долго — они хотели заплатить очень мало, а мы хотели получить очень много, — вспоминает этот процесс Бачурин. — Речь шла о нескольких миллионах долларов. „Станция“ уже стоила и как бренд, и как средство зарабатывания денег».

Как раз в этот момент, испугавшись поглощения максимально недружественным конкурентом, взбунтовался коллектив «Станции». Именно тогда, в качестве поддержки, перед зданием на Казакова, 16 (где, кстати, сидело и «Русское радио») собралась пара сотен человек в поддержку любимой радиостанции. В тот момент купить частоту «Станции 2000» у «РМГ» не получилось. По задумке топ-менеджеров «РМГ», на месте «Станции» должно было появиться новое радио — «Динамит FM». Тоже с танцевальной музыкой, но с единственным акцентом — на понятность.

Но если не получилось взять наскоком, значит нужно было действовать хитрее. В итоге, «Станция 2000» была продана небольшой компании ЮГИС-РТВ, которая, после недолгих размышлений, обратилась за помощью в «антикризисном управлении» к профессионалам из «РМГ». Так «Станция 2000» оказалась в цепких руках большой медиакомпании и уже оттуда не выбралась. Хотя в торгах принимали участие и другие игроки рынка, и радио чуть не было куплено модной тогда радио «Ультра».

«Когда началась „Станция 2000“, меня уже не было, — вспоминал впоследствии диджей Змей, человек, который когда-то поставил первую пластинку на частоте 106,8 FM. — Шел откровенный развал радио. Людей выгоняли. Процессом управляли бездарно. „Станция“ зачем-то свалилась в конкурентную борьбу с „Максимумом“ и другими радиостанциями, которые по большому счету вещали в своем формате. Я с новым стандартным попсовым форматом не согласился и, естественно, со скандалом оттуда ушел».

Связи между «Русским радио» и «Станцией» опровергались весь 2000-й год. Активные слушатели «Станции», которые откровенно ненавидели всю пропагандируемую «Русским радио» эстетику яростно выступали на первых специализированных интернет-форумах в защиту уникального, и очень ими любимого проекта. Все интернет-представительства «РМГ» подвергались мощной атаке разъяренных фанатов электронной музыки и противников русской попсы. Были обнародованы личные имейлы топ-менеджеров «РМГ» и «Русского радио» и высказана мысль «написать этим людям пару писем». Видимо, атака была настолько мощной, что не выдержал даже модератор форума «Русского радио», в отчаянии написавший: «Всех вас прошу не флудить. Почему? Просто ни в чат, ни в конфу не заходит ТО самое НАЧАЛЬСТВО, которое закрыло „Станцию“, и там сидят ОБЫЧНЫЕ слушатели...»

В своих убеждениях и нападках фанаты «Станции» были настолько убедительны, и настолько много производили информационного шума, что пришлось отреагировать и топ-менеджерам «РМГ»: «„Русское радио“ и „Станцию“ связывает только общий менеджмент и никак не общие финансы, или, упаси Господи, формат, — писал в интернете главный редактор „Русского радио“ Сергей Архипов. — „Станция 2000“ не закрывается. Никогда. И никакого шансона на ней не будет. Но формат действительно будет меняться. И существенно. Посмотрите, во что превратилась „Станция“ за два последних года!»

Он обещал радио всяческую поддержку. Говорил, что осенью 2000 года в Москве пройдет Love Parade и его спонсором станет именно «Станция». Но не случилось ни того, ни другого, ни третьего. Диджеи, все еще остававшиеся на «Станции», понимали к чему все клонится, и договорились напоследок устроить в эфире некое подобие бунта. К этому моменту на радио в очередной раз сменился программный директор. На место Короткова пришел Андрей Макаров, тот самый, который когда-то делал сверх-андеграундную «Субстанцию», а теперь трудившийся в недрах «РМГ». Он попытался еще сильнее оптимизировать формат. Дневной эфир «Станции» теперь выстраивался на манер классических коммерческих радиостанций формата Top 40, только в этом случае хиты были из танцевальных чартов. Где-то в Англии были придуманы новые джинглы, звучавшие стильно, но безжизненно и искусственно. Эта бизнес-стерильность была негативно встречена целевой аудиторией «Станции» — за один месяц в мае 2001 года размер аудитории сократился практически вдвое до 260 000 человек.

«Я просто технолог, — рассказывал в 2001 году Макаров. — Я делаю то, что нужно и востребовано. Мне все равно, что делать — „Станцию“, „Субстанцию“, „Динамит“ или „Шансон“. Я здесь не музыку люблю, а делом занимаюсь».

Несколько раз проходили встречи между коллективом «Станции» и топ-менеджментом «РМГ», на которых произносились хорошие слова поддержки, и четкие заверения, что никто «Станцию» закрывать не собирается, «просто вам нужно быть активнее. Менять сленг. Поднимать рейтинги своих программы. А мы контролироваться не хотели, — вспоминал одну из таких встреч Инкогнито. — Они были представителями всего того, чему мы были жесткими антагонистами».

Параллельно с этим в «РМГ» уже возлагали большие надежды на свое новое детище — «Динамит FM», запущенное в июле 2000 года. Формат — танцевальная поп-музыка, совсем не клубная, но зато всем понятная. В этом же сторону менялся и дневной формат «Станции 2000». И зачем одному холдингу две, фактически идентичных, радиостанции?! Видимо вспомнив О. Генри и его сакраментальное: «Боливар не выдержит двоих», в недрах холдинга было принято однозначное решение. Летом 2001 года вещание «Станции 2000» было переведено в автоматический режим. То есть перестали выходить авторские программы, убрали дневных ведущих. Осталась только музыка и реклама от «Русского радио».

Закрылась «Станция» также тихо, как и когда-то начиналась. 30 сентября 2001 года точка в этой яркой истории была поставлена классикой фанка 70-х — «Riding High» от Faze-O. Следом две англоязычные цитаты: «Они повсюду! Я не могу передать, что сейчас чувствую. Так близко... так близко...» и «Это только начало! Мы только начинаем!» Спустя пару секунд в эфире воцарилось эфирное шипение. Утром следующего дня, 1 октября 2001 года, на этой частоте уже царила до одурения позитивная атмосфера новых хозяев — заработало «Русское радио 2».

Правда, окончательно терять связь с клубными диджеями и их заметной аудиторией бизнесмены из «РМГ» не хотели. Сразу же после закрытия «Станции 2000» основным диджеям было предложено перейти на «Динамит FM».

«Когда состоялся первый эфир, нас всех „пробило“ — настолько чудовищный контраст между обычным линейным эфиром „Динамита“ и тем, что туда пришло в исполнении виниловых диджеев. Грустно, что „Станция“ не выжила, — вспоминал в то время программный директор „Динамит FM“ Андрей Макаров. — „Станция“ так или иначе выражала определенный тренд — и культурный, и социальный. Лично для меня очень важно, чтобы диджейское сообщество сохранилось».

На этот счет в диджейском сообществе были разные мнения. Само закрытие «Станции», конечно, было встречено многими слушателями как очень печальная новость, словно умер кто-то очень родной и близкий, но никаких акций в поддержку радио уже никто не организовывал. Клубным диджеям, тем, кто согласился перейти на «Динамит», пришлось принимать новые правила игры. И не все ощущали себя в новых реалиях комфортно. Николай Данилин, DJ Коля, на тот момент уже один из самых востребованных российских диджеев, вместе с диджеем Градом, бывшем резидентом популярного клуба XIII, прекрасно помнит свои первые эмоции от переезда.

«Было ощущение, что нас поселили в какую-то комнату в общежитие, — вспоминает он сегодня. — „А нам можно выйти, чайник поставить?“ Вот такое было ощущение. Мы как будто переехали в другой дом, где нам выделили комнатушку. Вот там и тусуйтесь».

Поначалу за своими диджеями потянулась и аудитория «Станции» (на это, видимо и был расчет у руководства «РМГ»), однако, далеко не все остались на этой частоте (пусть и включая «Динамит» только по вечерам). Слишком все было другим, слишком противоречило стилистическим вкусам и убеждениям. А еще сама клубная музыка, когда-то бывшая чем-то редким и эксклюзивным, теперь была повсюду. Ее можно было спокойно купить на «Горбушке», ее даже можно было скачивать в mp3 в только-только появившемся интернете. Она звучала в клубах, барах и прочих дискотеках. Даже радио, этот «великий невидимка», как его называли когда-то, постепенно утрачивало свою функцию трансляции важного, интересного и передового. У людей становилось все больше собственных каналов, через которые они и получали то, что им было интереснее всего.

На вопрос, а смогла бы «Станция» появиться сегодня, Илья Бачурин, проработавший на «Станции» с первого до последнего дня, делает заметную паузу, глубоко задумывается и говорит:

«Если бы возникла такая задача, то я бы начал с того, что дышал бы воздухом сегодняшнего дня, искал бы в нем запахи дня завтрашнего и пытался бы их материализовать через какую-то конкретную музыку, новых героев. В сегодняшнем дне есть такой же огромный потенциал музыки, которую никто не играет ни на радио, нигде. Я бы поискал и новые стили и новых героев, но не отказывался бы от фундамента, от старых героев и стилей. И я надеюсь, что на нашем веку еще будет такой же расцвет культуры. Но для этого нужен потенциал в первую очередь интеллектуальный. Люди для этого должны вырасти, и только после этого начинают вдруг генерироваться такие идеи, которые взрывают не то что страну, а культурное пространство всего человечества».

Автор: Илья Воронин Соавтор: Никита Лапин Фото: Василий Кудрявцев Фотографии к статье из личного архива Никиты Лапина Идея и редактура: Дмитрий Игнатьев

Подписывайтесь на ВАЙБ. ВАЙБ - это мир электронной музыки и клубной культуры. Основатель - Дмитрий Игнатьев (Mixmag Russia). При участии Ильи Воронина (Mixmag Russia, «Белое яблоко»).

Также будем благодарны за донаты проекту, которые можно отправить прямо на этой странице (кнопка ниже).