15. Книга автора, которого вы до сих пор не читали| «По направлению к Свану» Марсель Пруст
Мы дрожим только над собой или над теми, кого мы любим. Когда наше счастье уже не в их руках, как спокойно, как легко, как смело нам при них дышится!
Не изменяя своей любимой привычке, когда дело дошло до написания отзыва, я решила отнести книгу Пруста к упомянутому в заголовке 15-му, а не к 29-му пункту «Непрочитанная классика» — меня психологически смущает то, что из семи частей прочла одну, а хотелось бы ощущения завершенного процесса. В тоже время совсем не грех поэкспериментировать, выбрав один из романов нового для меня автора с перспективой продолжить знакомство.
Конечно, я слышала о «Поисках утраченного времени», а в 2022 году в одной из лекций Владимира Набокова, посвященной роману «В сторону Свана» немало узнала об этом произведении, которое, на мой взгляд можно считать познавательным (особенно для людей с воображением и развитым художественным вкусом) эпизодически интересным и отличным успокоительным средством.
Полотна из образов, метафор, сцен, в которых участвуют главные герои как будто склеены и читать книжку можно только в темпе, заданном текстом, как правило, не спешном. В первой части перед нами размышления, наблюдения и воспоминания рассказчика, История мальчика, дерзнувшего на откровенную ложь и осознающего последствия своего преступления, чтобы получить поцелуй от матери перед сном, не могут не вызвать сочувствия к герою:
При том воспитании, которое я получал, степень важности поступков определялась по-иному, чем у других детей: меня приучали зачислять в разряд самых больших провинностей (наверное, потому, что меня надо было особенно тщательно оберегать от них) те, которые, как это мне стало ясно только теперь, мы обыкновенно совершаем под влиянием нервного возбуждения. Но тогда это выражение при мне не употреблялось, мне не указывали на происхождение подобного рода поступков, а то я мог бы сделать вывод, что это простительно или что справиться с этим мне не по силам. Однако я легко отличал эти проступки по тоске, которая им предшествовала, и по строгости следовавшего за ними наказания; и сейчас я сознавал, что проступок, который я совершил, принадлежит к разряду тех, за которые меня постигала суровая кара, но только гораздо более важный. Если я выйду навстречу матери, когда она будет подниматься к себе в спальню, и она увидит, что я встал, чтобы еще раз пожелать ей спокойной ночи в коридоре, меня больше дома не оставят, меня завтра же отправят в коллеж — я был в этом уверен. Ну что ж! Если бы даже я должен был через пять минут выброситься в окно, меня бы и это не удержало.
Были в жизни Марселя и светлые минуты.
Уже много лет для меня ничего не существовало в Комбре, кроме подмостков и самой драмы моего отхода ко сну, но вот в один из зимних дней, когда я пришел домой, мать, заметив, что я прозяб, предложила мне чаю, хотя обычно я его не пил. Я было отказался, но потом, сам не знаю почему, передумал. Мама велела принести одно из тех круглых, пышных бисквитных пирожных, формой для которых как будто бы служат желобчатые раковины пластинчатожаберных моллюсков. Удрученный мрачным сегодняшним днем и ожиданием безотрадного завтрашнего, я машинально поднес ко рту ложечку чаю с кусочком бисквита. Но как только чай с размоченными в нем крошками пирожного коснулся моего неба, я вздрогнул: во мне произошло что-то необыкновенное. На меня внезапно нахлынул беспричинный восторг. Я перестал чувствовать себя человеком посредственным, незаметным, смертным. Откуда ко мне пришла всемогущая эта радость? Я ощущал связь меж нею и вкусом чая с пирожным, но она была бесконечно выше этого удовольствия, она была иного происхождения.
Во второй части читателя ожидает знакомство с верными членами кланчика Вердюренов, в том числе Одеттой де Кресси, которая и ввела Свана в это сообщество. Впрочем, через некоторое время Шарль, несмотря на свою любовь к Вердюренам , вдруг оказался в опале.
Он ждал ночи напролет, ждал совершенно напрасно, потому что Вердюрены возвращались раньше, и Одетта уже с полудня обреталась в Париже; ей не приходило в голову известить Свана; не зная, куда деваться, она шла в театр одна, рано возвращалась домой и засыпала. Она даже не думала о Сване. И те минуты, когда она забывала о его существовании, приносили ей больше пользы, сильнее привязывали к ней Свана, чем все ее кокетство. Благодаря этому Сван все время находился в мучительном возбуждении, которое уже показало свою власть над ним и под действием которого расцвела его любовь, когда он не застал Одетту у Вердюренов и потом весь вечер проискал ее. И у него не было счастливых дней, какие были у меня в Комбре, во время моего детства, дней, когда забываются страдания, оживающие по вечерам.
Да уж, Шарлю Свану не позавидуешь — его возлюбленная не испытывала к нему не то что любви, даже уважения, иначе не играла бы его чувствами. Обстоятельства и люди из круга Свана были против его союза с женщиной легкого поведения и, тем не менее, он на ней женился и родил дочь Женевьеву.
В третьей части, читатель становится свидетелем рефлексию героя по неразделенной любви к дочери Свана, их коротким свиданиям на прогулках по Елисейским полям, письмам и долгой разлуке.
Учитывая, что роман был задуман Марселем Прустом как способ познать себя, свое сознание и свою психику на материале личных впечатлений и переживаний по случайным всплескам эмоций и проявлений памяти, читать последние страницы заключительной части непросто — голова была как вата и я воспринимала некоторые фрагменты даже после отдыха.
Можно позавидовать тем, кто смог получить пользу и наслаждение от этого произведения и даже свои чувства передать благодарным слушателям. 4/5