20. Книга, отмеченная литературной премией | «Французское завещание» Андрей Макин
Язык, таинственная материя, невидимая и вездесущая, — она пронизывала своим звучным веществом каждый уголок мира, который мы исследовали. Этот язык лепил людей, ваял предметы, струился стихами, ревел на улицах, затопленных толпой, вызывал улыбку на устах царицы, явившейся с другого конца света… Но, главное, он трепетал в нас, словно волшебный черенок, привитый нашим сердцам, уже покрывшийся листьями и цветами и несший в себе плод целой цивилизации. Да, привитый нам черенок — французский язык.
После прочтения романа «Литературный призрак» с его мотанием по континентам, мошенниками, коммунистами, сектантами, душа захотела теплой атмосферы и сокровенной беседы с автором. Ни «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека, ни «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя (которую чуть было не выбрала из-за малого объема), судя по аннотациям и отзывам мало подходили под мой запрос.
Книга Андрея Макина в первую очередь привлекла названием — «Французское завещание», которое обещало атмосферу и загадку, повествование от первого лица и автобиографичность произведения позволяло быть ближе к автору, стараться понять и принять его как личность со всеми странностями, о которых читатель узнает благодаря честности писателя. А еще было интересно наблюдать за человеком, которому в детстве привили французский язык и как он живет в двух мирах.
Французский привой не мешал ни сестре, ни мне самому жить той же жизнью, что и наши товарищи: обиходным языком становился русский, школа лепила из нас образцовых представителей советской молодежи, военизированные игры приучали к запаху пороха, ко взрывам учебных гранат, к образу западного врага, с которым в один прекрасный день придется схватиться.
«Как хорошо тем, кто не носит в себе этот ветреный день, это прошлое, такое насыщенное и, судя по всему, бесполезное. Смотреть бы на жизнь единым взглядом. Не видеть так, как вижу я…»
Последняя мысль показалась мне такой диковинной, что я перестал отбиваться от зубоскалов и обернулся к окну, за которым простерся заснеженный город. Так, значит, я вижу по-другому! Что это — преимущество? А может, ущербность, изъян? Я не знал. Но решил, что двойное видение можно объяснить моим двуязычием — в самом деле, когда я произносил по-русски «царь», передо мной возникал жестокий тиран; а Французское «tsar» наполнялось светом, звуками, ветром, сверканьем люстр, блеском обнаженных женских плеч — неповторимым воздухом нашей Атлантиды. И я понял, что этот второй взгляд на вещи надо скрывать, потому что у других он вызывает только насмешки.
Истории из жизни бабушки Шарлотты Лемонье после 1917 года приехавшей в сибирский провинциальный городок Саранза из французского Нёйи-сюр-Сен, испытавшей на себе горести той напряженной эпохи, прекрасной, доброй и сильной женщины, проникнутой русским духом — увлекательные и трогательные, что никого не оставят равнодушным.
Роман «Французское завещание» был написан Андреем Макиным на французском языке, в России отдельным изданием не выходил, что очень странно — на Украине его опубликовали.
В 1995 году книга Андрея Макина «Французское завещание» (воображаемую биографию француженки, прожившей всю жизнь в России) получила три премии: Гонкуровскую премию, Премию Медичи и Гонкуровскую премию лицеистов. «Я была поражена, — говорила тогда президент Гонкуровской академии Эдмонда Шарль-Ру. — Это большая литература».
Да, как в любом произведении русского писателя, получившем международную премию, в прочитанном мной романе отражены события, не красившие нашу страну, но это было сделано исключительно для объективности. В честности и искренности я бы автору отказывать не стала — про себя он тоже всякого нелицеприятного написал. 4/5