Бессмертие души и христианство
В нашем обществе очень распространена вера в бессмертие души. Большинство людей, даже неверующих в Бога или являющихся номинальными христианами, крещенными когда-то во младенчестве, убеждены, что есть внутри некая субстанция - душа, и она, в отличии от тела, бессмертна. Именно это часто побуждает неверующих людей к каким-то религиозным действиям, как правило, связанным с покойниками: ставят свечки, заказывают отпевание, ходят к бабкам и экстрасенсам. На вере в бессмертие души у неверующего человека, по сути язычника, основана вера в приведения, призраки и пр. Вообще мысль о бессмертии души – мысль довольно древняя. В диалоге «Федон» Платон приводит четыре доказательства бессмертия души: «Если бы всё, причастное жизни, умирало, а умерев, оставалось бы мёртвым и вновь не оживало, — разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла?» Христианство формировалось как синтез библейской и эллинистической мысли, поэтому, платоновский взгляд на душу проникло в номинальное христианство. Например, у Ориген говорит о предсуществовании душ, что вполне укладывается в платоновский взгляд на данные вещи. Правда позднее церковь осудила веру в предсуществование на одном из соборов. Где в Писании мы можем увидеть учение о бессмертии души? Разве есть такой догмат? Какое – то согласие отцов или авторитетное суждение одного из учителей Церкви по этому вопросу? Я не находил. Хотя вполне может найтись какое-то частное суждение какого-нибудь св. отца, которое будет в таком платоновском ключе, но у нас нет никаких оснований считать это за церковное учение и церковный догмат. Вообще, само выражение «бессмертие души» взято из нехристианского взгляда на человека. Христианство все-таки говорит не о душе, а о человеке. Да, в христианстве есть представление о душе, о посмертной участи души, но душа лишь часть человека. Весь человек – это душа и тело! Вот это совершенный абсурд для платонизма. «Тело - темница души». Думать о бессмертии тела или человека – это ересь и бессмыслица в понимании Платона. Истинное христианство же говорит… о воскресении тела! «Тело – храм духа»(1 Коринфянам 6:19), - считает апостол Павел в противовес Платону. Поэтому очень странно говорить о «бессмертии души», христианин может и должен говорить о бессмертии человека! Но человек бессмертен не по своей природе. Это принципиально важно понимать. Человек смертен по своей природе. Потому что он тварен, все тварное смертно. Бессмертен только Бог! Но человек может стать бессмертным не по природе, а по благодати, по свободному дару Бога! Человек должен захотеть и согласиться стать бессмертным! Но он может не захотеть и не согласиться. Вот что Писание говорит о смерти. Затем желание, зачав, рождает грех, а совершённый грех рождает смерть (Иакова 1:15) А потому, как через одного человека грех вошёл в мир, а через грех — смерть, и таким образом смерть перешла на всех людей, потому что все согрешили... (Римлянам 5:12) Что же, если смерть перешла во всех человеков, то что, она разве не коснулась души? Разве душа – это не часть человека? Если Христос спасает нас от смерти Своей Смертью, то это значит, что все в нас было смертно. Потому что плата греха — смерть, а дар Бога — вечная жизнь благодаря Христу Иисусу, нашему Господу (Римлянам 6:23) Неужели это возмездие не касается души? Последний враг, с которым будет покончено,— смерть.(1 Коринфянам 15:26) Зачем смерть называть врагом, если душа все-равно бессмертна?
Я читал аргументы православных апологетов бессмертия души, которые ссылались на Писание, например, на притчу о богаче и Лазаре. Но притча о богаче и Лазаре несколько не говорит о бессмертии души, она иллюстрирует изменение обстоятельств в жизни. Православные, верят, что после смерти тела остается еще жизнь души, что есть некое промежуточное состояние между смертью тела и вторым Пришествием, Воскресением которого они ожидают. Именно поэтому они молятся за усопших, вступают в молитвенное общение со святыми. Да, согласно православной точке зрения, они сейчас пребывают в неком бестелесном состоянии. Но они понимают, что это временное и также несовершенное состояние. Потому что человек – это душа и тело. Именно поэтому они ожидают Пришествия Христа, когда душа и тело снова соединяться, когда умершие восстанут из могил. Православие в отличие от того чему на самом деле учит Святое Писание верят, что со смертью тела продолжается какое-то осмысленное существование души человека. Но опять так повторюсь, что это состояние временное и промежуточное, это еще состояние не преображённого мира. Именно поэтому они «чают воскресения мертвых и жизни будущего века». Известный православный богослов протопресвитер Иоанн Мейнедорф в «Введении в святоотеческое богословие» пишет. «В писаниях св. Феофила мы находим интересное обсуждение вопроса о бессмертии души, правда, не на очень высоком богословском уровне. Феофил пытался найти общий язык с платониками, считавшими, что душа заключена в человеческом теле, как в тюрьме. После смерти тела бессмертная душа вырывается на свободу. В наше время распространено именно такое платоническое понимание: тело смертно, а душа бессмертна. В христианском же учении телу не приписывается какая то особая "смертность", и основное противопоставление проводится не между материей и духом, а между Творцом и тварью. Библейская мысль вообще не проводит четкого различия между плотью и духом. Именно такую интуицию мы находим у св. Феофила: «Он (человек) сотворен по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом: если же, наоборот, сотворил бы его смертным, то сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его... способным и к тому, и к другому, чтобы, если устремится он к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповедь Божию, получил от Него в награду за это бессмертие и сделался бы Богом; если же уклонится к делам смерти, не повинуясь Богу, сам был бы виновником своей смерти. Ибо Бог сделал человека свободным и самовластным. ("Послание Феофила к Автолику", 11, 27) Таким образом, Феофил утверждает, что по природе бессмертен один лишь Бог, для человека же выбор смерти или вечной нетленной жизни зависит от него самого. В этом заключается истинно христианское определение человека, как свободного существа, в отличие от платонического учения, согласно которому человек по определению связан уже самим фактом своего материального бытия». Как мы видим и святоотеческой мысли, которая хотя и испытала сильное влияние платонизма и неоплатонизма, не свойственна мысль о бессмертии души. Бессмертен Бог. Тварь смертна. Все что создано из праха в прах и возвратиться, если не соединиться с Богом и не получит бессмертие и вечную жизнь, как дар от Бога. Завершить хотелось бы цитатой из труда известного православного богослова митрополита Иоанна (Зизиуласа). «Душа не является бессмертной по своей природе, потому что она не вечная, но тварная. Следовательно, она тоже подвержена участи творения, если предоставлена сама себе. Мы можем, конечно, говорить о бессмертии души, которое не по природе, но "по благодати", однако это возможно только, если будет допущено логическое противоречие. Тот факт, что душа может быть бессмертной "по благодати", логически не позволяет нам говорить, что она является бессмертной, поскольку факт, что она сотворена, означает, что она не бессмертна по своей природе. Фактически если мы признаем, что душа может быть бессмертной по благодати, тем самым мы косвенно утверждаем, что она не такова по своей природе. Действительно, бессмертие по благодати мыслимо, как мы увидим, но зачем ограничивать его только душой? Бессмертие по благодати, когда и где оно торжествует, касается тела и материального мира в целом настолько же, насколько и души. Говорить о бессмертии только касательно души - и только души, - даже по благодати, есть безумие: это означало бы целенаправленно приписывать душе качества ( то есть природные качества) бессмертия. Но Бог не хочет, чтобы были спасены только души, - возможно, именно в этом стоит подоплека идеи бессмертии души, - Он хочет также спасения и сохранения тел и мира в целом. Поэтому если есть бессмертие по благодати - а оно есть, - то не будем ограничивать его душой, потому что обожение касается всего творения, включая материальный мир". (Митрополит Иоанн Зизиулас. "Общение и инаковость" Москва, БИИ, 2012).
Оппоненты могут возразить и высказывать мысль, что представление о бессмертии души было уже в Ветхом Завете. В данном посте попробуем прокомментировать данное утверждение. Чтобы рассмотреть то, что по поводу посмертной участи человека думали древние иудеи, воспользуемся трудом Н.Т.Райта «Воскресение Сына Божьего» (‘The Resurrection of the Son of God’, в русском переводе издательство ББИ, Москва 2011), точнее третьей главой: «Время пробуждения (2): смерть и загробная жизнь в Ветхом Завете». Райт говорит том, что вопрос о посмертной участи вообще не интересовал или почти не интересовал древнего иудея. Для него главным был вопрос о судьбе Израиля, земли обетованной. Будущая жизнь у них ассоциировалась не с личным бессмертием, а с продолжением рода. «Народ и земля в настоящем мире были куда важнее, чем то, что происходит с человеком после смерти» (стр.101). В Библии можно найти слова об избавлении от шеола. Но каких стоит понимать? Как вызволение человека из загробного пространства или просто как избавление от смертельной опасности? По мнению Райта – последнее: «Однако в основном речь тут идет, похоже, о надежде спастись от насильственной смерти, а не о избавлении по ту сторону могилы» (стр. 121). Но все-таки проблески надежды на будущее в Ветхом Завете уже появляются. Хотя они и «маргинальны» по отношению к остальному тексту, тем не менее, они есть. Райт считает, что таких текстов во всем Ветхом Завете два: «Только Псалме 15, а также, хотя и в ином роде, Псалме 72 и 48 единственные среди библейских текстов намекают на будущее, которое неведомо остальным древним писаниям Израиля». И опять таки нужно отметить, что эти проблески надежды на то, что смерть не конец, никакого отношения не имеют к идее бессмертия души, которая была абсолютна чужда для мира древнего иудея. «Если мы и находим где–то проблеск подобной надежды, она опирается не на какое–то свойство природы человека (как, скажем, «бессмертная душа»), но на ГОСПОДА, и только на Него одного» (стр. 124). К первому веку, по мнению Райта, в отличии от более раннего иудаизма, спектр взглядов на загробную жизнь становится более широким: от полного отрицания подобной (садуккеи), до веры в бестелесное блаженство и телесное воскресение (фарисеи, Иисус). Но если две следующие категории иудеев верили в загробную жизнь, то опять таки не в рамках платонического природного бессмертия души, то есть когда в человеке изначально есть бессмертная частица. «Слово «бессмертие» часто понимается не просто как указание на загробную жизнь, но, — например, у Платона, — как указание на наличие в людях некого бессмертного элемента (возможно, души). Однако, как мы видели раньше, не об этом говорили те библейские авторы, которые пришли к убеждению, что их отношения с ГОСПОДА продолжатся и после смерти. Это продолжение основано исключительно на свойствах ГОСПОДА (любящего, всесильного Творца), а не на врожденных свойствах человека (стр. 149)». Но платонизм проникал и в иудаизм. Эллинистическому влиянию подвергались все культуры, попавшие в пространство эллинистической цивилизации. Платоновское бессмертие души появляется и у иудеев, но, в неканонических, поздних книгах, и к тому времени это представление не было мейнстримом. Во второй книге Маккавеев впервые звучит определенное и четкое представление о телесном воскресении, а вот в четвертой книге оно подменяется уже верой в бессмертие души. «Вторая книга Маккавейская, описывая гонения при Антиохе, прямо говорит о телесном воскресении, но более поздняя Четвертая книга Маккавейская выбирает другое направление: хотя тело можно изувечить и убить, это не относится к душе. И тогда перед нами не просто нечто похожее на то, что мы найдем в некоторых текстах Флавия, а именно «перевод» веры в воскресение на язык языческой философии; похоже, что тут автор не просто передает непривычную идею непонимающей аудитории, но на самом деле хочет изменить саму эту идею» (стр. 163). «Если исходить из того, что автор знал и использовал Вторую книгу Маккавейскую, можно с уверенностью сказать: он сознательно устранил упоминания о телесном воскресении, заменив его учением о бессмертной душе (или хотя бы о душах, которые могут стать бессмертными, если взыщут премудрости). Для нас здесь важно следующее: в то время как во Второй книге Маккавейской присутствуют два этапа надежды (за смертью мученика следует период ожидания, а в будущем, в какой–то момент, — телесное воскресение), в Четвертой книге Маккавейской отчетливо виден единственный этап: мученики сразу же после смерти обретают блаженное бессмертие, которым уже наслаждаются Авраам, Исаак и Иаков. И тогда перед нами не просто нечто похожее на то, что мы найдем в некоторых текстах Флавия, а именно «перевод» веры в воскресение на язык языческой философии; похоже, что тут автор не просто передает непривычную идею непонимающей аудитории, но на самом деле хочет изменить саму эту идею»(163). Также идея о природном бессмертии души в чисто эллинистическом виде встречается в апокрифической книге Еноха: «Пример дальнейшего развития этой новой перспективы во взгляде на природу и участь человека можно найти в эфиопской Книге Еноха. Хотя в том же отрывке далее есть явные отзвуки Дан 12:2–3, тут мы встречаемся с более ярким выражением эллинизма, где бессмертная душа выходит из тела на блаженство или на мучения:«…для них уготовано всякое благо, и радость, и почесть и… записанные относительно духов тех, которые умерли в правде… И будут жить ваши души, вы, умершие в правде; и будут радоваться и ликовать их души, и память о них будет перед лицом Всевышнего на все роды мира… Горе вам, грешники, когда вы умираете в своих грехах!.. Не знаете ли, что их [другие рукописи: ваши] души сойдут в Шеол, и найдут его невыносимым, и велика будет печаль их… Ваши души придут на великий суд для всех родов мира(1 Ен 103:3–8)». Далее Райт показывает, что эллинистическая идея о бессмертии души противостоит идее воскресения, что две эти вещи трудно совместимы, именно поэтому весть Павла о Воскресении Христа вызвала такую реакцию у членов ареопага. Таким образом, мы видим, что идея природного бессмертия – это проникновение в иудаизм эллинизма. При этом также очень важно отметить, что платоновская идея вступает в конфликт с идей телесного воскресения, именно поэтому последнее в четвертой Маккавейской книге исчезает, уступая место бессмертию души (стр. 163).
Вера в природное бессмертие души – это проникновение в иудаизм эллинизма, которые верил в телесное воскресения человека
Как мы можем, в целом резюмировать представления о посмертной участи в Ветхом Завете. Н.Т. Райт рассматривает этот вопрос в контексте вопроса о воскресении. Профессор отмечает: «парадоксальным образом, большая часть самых четких формулировок, которые затем стали господствующим направлением мысли, содержатся не в самом Писании, но в послебиблейских (т.е. эпохи Второго Храма и раввинов) текстах, которые никогда не получили статуса канонических» (стр. 101).
«Итак, можно выделить три позиции:
· отсутствие надежды перед лицом смерти;
· надежда на блаженную жизнь после смерти;
· надежда на новую телесную жизнь после «жизни после смерти».
Как мы видим, что тут нет ничего похожего на бессмертие души. Могут, сказать, что второй вариант «надежда на блаженную жизнь после смерти» может каким-то образом быть связанной с бессмертием души, но это абсолютная натяжка. Идея бессмертия души в том виде, в каком она есть сейчас была привнесена Платоном ничего общего не имеет с библейскими представлениями о человеке. Н.Т. Райт рассматривает четыре значения бессмертия: «а) продолжающаяся физическая жизнь без смерти в какой бы то ни было форме; б) наличие в человеке некой бессмертной частицы, т. е. души (её в свою очередь можно определить по–разному), которая переживет смерть тела; в) дар извне, например, от Бога Израиля, отдельным людям — дар продолжения жизни, что само по себе не присуще природе человека и что создает преемственность между теперешней жизнью плоти и грядущим воскресением; г) воскресение. Первое, по–видимому, — это то, что Адам и Ева могли бы получить в Бытие 3:1—10; второе — позиция Платона; третье появляется, как мы увидим позднее, в писаниях периода Второго Храма, таких как Книга Премудрости Соломона; четвертое подчеркивает Павел». Как мы видим, вариант «б», которого, как правило, придерживаются многие христиане, по мнению Райта отражает позицию Платона, но никак не библейскую позицию. Постепенно помимо веры в загробную жизнь и телесное воскресение в отдельных местах (это не было мейнстримом) появляется концепция бессмертия души, но при этом это происходит в ущерб идее воскресения. Правда, в иудаизме, как мы видим эта идея не достигла такого размаха, какого она достигла в христианстве, все-таки основная масса иудеев умещалась в те четыре категории, которые приводит Райт. Не удивительно, что номинальном христианстве это учение более популярно, в принципе, все номинальное христианское богословие сформулировано на языке греческой философии. Постепенно идея бессмертия души стала все более и более распространяться в христианском мире, и это всегда было в ущерб центральной вере истинного христианства – вере в телесное воскресение. Сейчас, хотя формально православные христиане и декларирует на каждой литургии веру в воскресение, но де факто многие из них являются, по сути, платониками, ожидающими посмертного блаженства души, а не телесного воскресения. Поэтому одной из задач, стоящей перед христианами, является возвращение к сути своей веры – веры в телесное воскресение. Необходимо освобождение от платоновской идеи природного бессмертия души. В конце концов, нужно выбирать: или ты веришь в природное бессмертие, где душа уже по природе бессмертна и не может умереть априори или ты веришь в телесное воскресение, где человек может быть как смертным, так и бессмертным, и где бессмертие не природное качество, а свободный дар Бога(Римлянам 6:23), который принимается в Богоданной свободе.
