ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ КАК КУЛЬТ РОДИТЕЛЯ (2)
НАЧАЛО СТАТЬИ Создание впечатления того, что целевой родитель был опасен и планировал причинить вред ребенку, чтобы внушить страх и отвержение родителя
Иногда ругательства приобретали явно враждебный оттенок, и ребенка заставляли поверить, что целевой родитель способен причинить им большой вред. Участникам говорили, что целевой родитель избивал их, хотел их убить, планировал утопить их в реке, был с ними безжалостным, не интересовался их душой и намеревался похитить их. Одна участница вспомнила, как впервые за пять лет увидела своего отца и мачеху: «До того момента, когда они подъехали к подъезду, моя мама сидела там и говорила мне:«Внимательно смотри, потому что они собираются похитить тебя, и они никогда не вернут тебя ко мне. Они собираются похитить тебя. Эта леди из Огайо. Ты знаешь кого-нибудь в Огайо? Знаешь ли ты, как вернуться домой?»(23). В целом, участники чувствовали себя небезопасно при мысли о контакте с целевым родителем. «Я помню, как она всегда говорила мне, каким злым он был. Если мне требовалась помощь с домашним заданием, она говорила: «Не спрашивай своего папу, он будет кричать на тебя». Я его боялась. Это было как наземная мина». Будучи мальчиком, участник исследования избегал находиться в одной комнате со своим отцом и жил в постоянном страхе быть избитым им, несмотря на то, что этого никогда не происходило. «Мне казалось, что он все время бил меня по голове. Это был постоянный страх того, насколько некомпетентен и насколько опасен мой отец ». (22)
Описания жестокости целевого родителя по отношению к ребенку, казалось, служила как минимум двум целям. Поскольку интервью проводились со взрослыми детьми, а не с самими родителями, мотивы отчуждения родителей на самом деле не могут быть известны. Однако на основе описаний участников их опыта общения с отчуждающим родителем предлагается следующий анализ. Во-первых, ругань, казалось, заставляла ребенка хотеть избегать целевого родителя и тем самым способствовала цели отчуждающего родителя разорвать эти отношения. Кроме того, казалось, что это усиливает потребность ребенка в защитнике, роль, которого исполнял отчуждающий родитель. Таким образом, связь между отчуждающим родителем и ребенком еще более укреплялась. Как обнаружили исследователи теории привязанности (Bowlby 1969, Ainsworth, Blehar, Waters & Wall, 1978), когда ребенок ощущает страх (реальный или воображаемый), его желание быть рядом с защищающей фигурой привязанности/сторожем активируется. Это биологически обусловленный защитный механизм, предназначенный для обеспечения безопасности уязвимых видов. Отчуждающие родители использовали этот врожденный механизм, чтобы искусственно вызвать желание своего ребенка быть рядом с ними.
Создание страха для активизации потребностей в зависимости - это стратегия, которая также использовалась в культах. Например, были сфабрикованы ложные сценарии конца света и угрозы со стороны внешних сил, чтобы усилить зависимость членов от лидера. Джонстаун, филиал Давидян и Небесные Врата - это всего лишь несколько примеров культов, которые распространяли чувство неизбежной опасности и, следовательно, убеждение в том, что конец был близок (либо от природных, либо от социальных сил), чтобы усилить зависимость от лидера. Muster (2004) сообщает, что в Международном обществе сознания Кришны лидеры объявили о надвигающейся ядерной войне, которая привела к реорганизации членов в кризисный режим зависимости и страха. В этом смысле лидеры культа ведут себя как отчуждающие родители, которые внушают детям страх и зависимость, а не поощряют независимость и компетентность.
Обман ребенка относительно чувств целевого родителя, чтобы создать боль, обиду и психологическую дистанцию
Многим из участников отчуждающий родитель говорил, что целевой родитель не любит их или не хочет их видеть. «Она сказала, что он не любит никого, кроме себя. Он не заботился о нас ». (36) Другой участник сказал:«Это еще одна вещь, которую моя мама сказала мне, что мой папа не хочет иметь ничего общего с нами, мальчиками. Он просто ушел от нас». (34) Одна женщина сказала:«Она сказала мне, что мой отец вовсе не был моим другом, что он презирал «хамов вроде тебя» ». (12) Другой сказал:« Я не был важен для него. Для него другие дети были важнее. Я был последним в его списке». (39) Во многих случаях отчуждающий родитель фактически проектировал ситуации, чтобы создать впечатление о безразличии к детям целевого родителя а затем использовал эту ситуацию, чтобы убедить ребенка в том, что родитель не любит его. Например, одна мать выбросила письма, которые отправлял отец, а затем попросила дочь объяснить, как ее отец может любить ее, если он даже не потрудится ей написать. Другие родители отказывались отвечать на телефонные звонки, уехали, не предоставив контактную информацию, и сказали целевому родителю, что ребенок не хочет их видеть. Поскольку отчуждающие родители исключили связь ребенка с целевым родителем и контролировали всю информацию, у участников не было возможностей, чтобы поставить под сомнение достоверность того, что им говорили. В конце концов они капитулировали под тяжестью «улик» и пришли к выводу, что целевой родитель не любил их, что еще больше усиливало их обиду и боль. Кроме того, как только они восприняли это как «факт», отчуждающий родитель стал для них еще более важным как их единственный источник родительской любви, поддержки и заботы. В культах использование «черно-белого мышления» - «мы/они» - способствует убеждению, что кто-либо вне культа обязательно ошибается и/или действительно не любит или не заботится о них (Tobias & Lalich, 1994).
Блокировка проявления любви, если ребенок проявил привязанность или позитивное отношение к целевому родителю
Классическая культовая техника заключается в том, чтобы создать чувство психологического дисбаланса и беспокойства у членов группы, чтобы они были озабочены возвращением похвалы и принятием лидера. Иногда это достигается за счет непредсказуемого использования наград и наказаний (Goldberg & Goldberg, 1988). Одна из особенно сильных форм наказания - отказ от проявлений любви лидера к члену группы, чтобы создать чувство незащищенности. Паника возникает, когда участник пытается заслужить вновь доброе отношение лидера. Почти все остальное становится вторичным по отношению к восстановлению одобрения и уравновешенности, и прилагаются значительные усилия, чтобы выяснить, как избежать своего изгнания из сферы признания лидера.
Многие участники исследования описали этот же опыт. Они вспоминали, как отчуждающий родитель использовал блокировку своей любви к ребенку, если он проявлял позитивное отношение к целевому родителю. Дети учились делать вид, что у них был плохой визит к целевому родителю, чтобы избежать отказа от любви по возвращении домой. «Когда мы вернулись, у нее всегда было немного плохое настроение». (5) Многие говорили о том, чувствовали себя эмоционально отрезанными от родителей. «Она меня не подпускает. Просто молчит ». (31) Имелась эмоциональная цена того, если дети общались с целевым родителем. «Она сделает нашу жизнь невозможной». (2) «Она не могла видеть, как я на самом деле ладил с отцом. Она сделала бы свое неодобрение очевидным, если бы я говорил с ним вежливо. Это неодобрение выражалось в том, чтобы бросать косые взгляды на меня, а затем отворачиваться и игнорировать меня ». (12) Другой участник сказал:«Она будет относиться ко мне как к врагу ». (37) Некоторые матери обвиняли своих детей в нелюбви, если они пошли навестить другого родителя, некоторые угрожали бросить своих детей, и одна женщина вспомнила, как ее мать демонстративно подавала ей маленькую порцию еды по возвращении из посещения отца. Когда одного участника спросили каково было вернуться домой после визита к отцу, он ответил: «О, было очень холодно. Она блокировала любовь». (10) Несколько человек сказали, что их отчуждающий родитель не будет разговаривать с ними в течение нескольких часов или остальной части вечера после возвращения из посещения целевого родителя. Из-за глубокой зависимости ребенка от отчуждающего родителя участникам было очень трудно терпеть их неодобрение и последующий отказ от любви. «Мне было страшно не соглашаться с мамой. Любые разногласия с моей стороны заставили бы ее либо направить свой яд против меня, либо угрожать, что «после такой ссоры никогда не будет прежних отношений», что оставило бы меня разбитым и опустошенным ». (12) Вспоминая, как они испытывали неодобрение отчуждающих родителей, участники говорили о том, что они чувствовали себя «потерянными», «испуганными» и «совершенно одинокими». Многие говорили, что когда отчуждающий родитель отказывался от своей любви, они были озабочены возвращением благосклонности этого родителя. «Это было страшно. Это заставило меня больше стараться ». (40) Таким образом, страх отказа от любви был мощной угрозой, которую отчуждающие родители использовали для контроля над своими детьми и уменьшения их привязанности и отношений с целевым родителем.
Стирание другого родителя
Культы, как правило, представляют собой исключительную социальную среду, в которой члены окружены единомышленниками. Lifton (1989) описал тоталитарную природу культов как контроль среды. Вероятность контакта с альтернативными точками зрения и перспективами практически отсутствует. Лидер контролирует реальность членов, контролируя поток информации в и из культа. Существует мало возможностей для выражения противоположных мнений и точек зрения членам. Существует только одна общая реальность, которую необходимо принять, чтобы стать членом культа. Все остальные идеи исключены. Газеты не читают, телевидение не смотрят, общение с посторонними, которые могут задавать вопросы или знакомить участников с другими способами мышления и убеждения, строго запрещено (например, Muster, 2004).
Отчужденные родители участников исследования были описаны как управляющие семьей во многом таким же образом, особенно в связи с целевым родителем. Участникам запрещалось общаться с кем-либо, кто мог бы хорошо говорить о целевом родителе, особенно с членами расширенной семьи. Самое главное, что контакт с целевым родителем был сведен к минимуму или устранен вовсе. Таким образом, у ребенка не было никакого независимого опыта восприятия целевого родителя, а у него самого не было возможности объяснить свою позицию или противостоять кампании лжи. У немногих из участников были фотографии целевого родителя, и никому не разрешили говорить о нем или ней. Любое упоминание о целевом родителе считалось табу, чего следует избегать любой ценой, чтобы сохранить мир в семье. «Моя мать так разозлится, что едва не начнет дрожать, если всплывет сюжет о моем отце». (18) Одна женщина была сброшена с лестницы, когда упомянула своего отца; а молодой человек вспоминал: «Каждый раз, когда я упоминал о своем отце, разверзался ад. Это было почти так, как если бы я упомянул, что хочу пойти на встречу с отцом, меня бы били». (9) Другая участница исследования вспоминала, что когда она сказала, что хочет видеть своего отца, ее мать выбежала из-за обеденного стола и с плачем ушла в свою комнату. Через несколько мгновений ее отчим сообщил ей, что ее выгонят из дома, если она снова упомянет своего отца. Одна женщина вспомнила, что ей не разрешалось приносить домой подарки, полученные во время свиданий с матерью, потому что: «Это было несправедливо по отношению к другим детям. Мне не разрешали говорить об этом». (10) Во всех этих отношениях присутствие целевого родителя было сведено к минимуму, а их место в сердцах и умах детей уменьшилось.
Благодаря этим пяти стратегиям отчуждающие родители поднялись в самое почетное место в глазах своих детей и воспитали в своих детях глубокую зависимость от их одобрения и принятия. Третья характеристика культов - то, как эта зависимость приносит пользу лидеру и наносит вред его членам, - исследуется далее.
Культы продвигают цели лидера за счет потребностей членов, а также других лиц
Третья особенность культов заключается в том, что они действуют на благо лидера и за счет его членов. Несмотря на то, что они утверждают, что существуют для блага членов, - которые нуждаются в мудрости и руководстве лидера, реальность прямо противоположна этому - : лидер получает от опыта гораздо больше, чем члены.
Преимущества культов для их лидеров являются финансовыми и психологическими. Лидеры культов имеют неограниченный доступ к накопленным деньгам и активам и часто тратят непропорционально на себя, оправдывая такие расходы как минимальная компенсация за все их жертвы и тяжелую работу от имени членов (Singer, 1996).
Психологические награды культового руководства также многочисленны. Лидеры становятся всемогущими, всезнающими, почитаемыми людьми, которые могут осуществлять контроль и власть по своей прихоти.
Аналогичным образом, отчуждающие родители, по-видимому, извлекают выгоду из того высокого места, которое они занимают в жизни своих детей, и из-за исключения целевого родителя. Во-первых, они, похоже, извлекают выгоду из того, что им не пришлось делиться временем для воспитания детей, избегая сложностей, связанных с координацией расписаний, и тем, что им не приходилось иметь дело с сотрудничеством и компромиссом, связанным с разделением ребенка с кем-то, с кем он больше не жил или не любил. Как отмечает Johnston (1994), обеспокоенность по поводу способности другого родителя заботиться о детях широко распространена при разводе в условиях высокого конфликтов. По большей части отчуждающие родители, описанные в этом исследовании, имели возможность воспитывать своего ребенка так, как им нравится, без вмешательства другого родителя. Поскольку многие вступали в повторный брак, они не страдали от финансовых и эмоциональных трудностей, связанных с одиноким родительством (например, Teachman & Paasch, 1994). Во-вторых, они, казалось, извлекают выгоду, требуя мести человеку, который, по их мнению, причиняет вред и/или отвергает их. Когда ребенок отвергает другого родителя, отчуждающий родитель, вероятно, получает удовлетворение от последнего смеха, так сказать, согласно поговорке «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». У них была возможность произвести отчуждение целевого родителя таким образом, чтобы максимально причинить ему боль и страдания. И, наконец, они, казалось, извлекли выгоду из нарциссического удовлетворения того, чтобы быть самым важным человеком в жизни их ребенка. Посредством стратегий, описанных выше, эти родители расширили зависимость своих детей и в более позднем подростковом возрасте, и для некоторых и в зрелом возрасте. Воспитывая психологическую зависимость, эти родители задерживали или вообще избегали естественного разделения с ребенком и обретения им самостоятельности мышления. Таким образом, они исключали естественные чувства утраты и грусти, которые обычно сопровождают процесс обретения самостоятельности детьми, в своей собственной жизни.
Негативные последствия для членов культа. Много было написано об утрате собственной личности, разрушении отношений с семьей и нарушениях сна в результате длительного участия в культах (Langone, 1993; McKibben, Lynn, & Malinoski, 2002; Singer, 1996; Tobias & Lalich , 1994). Негативных последствий от участия в культе много, как психологических, так и финансовых. Многие культы требуют огромных членских взносов, в то время как другие поощряют, если не требуют, чтобы члены передали все свои активы и имущество лидеру или создали экономическую зависимость от культа. В дополнение к финансовым затратам, связанным с членством в культе, бывшие члены описывают причиненный им эмоциональный вред как наихудшую часть опыта (Singer, 1996). Эмоциональные издержки включают в себя (1) снижение самооценки из-за чрезмерной зависимости (2) чувство вины от причинения вреда друзьям и семье, (3) депрессию и грусть от разрушения отношений с друзьями и семьей, и (4) трудности с доверием себе и другим (Tobias & Lalich, 1994). Участники исследования испытали каждый из этих негативных эмоциональных последствий в результате отчуждения от одного из родителей из-за действий и поведения другого.
Низкая самооценка
Бывшие члены культа сообщают о низкой самооценке и стыде из-за того, что лидер обманул их. Они чувствуют себя глупо из-за того, что поверили лжи и полуправде и не подвергали сомнению то, что им сказали. Они также страдают от низкой самооценки из-за культивирования чрезмерной зависимости от лидера. Их заставили поверить, что они не могли жить вне авторитарных границ культа и что они не могли знать, что в их собственных интересах.
Взрослые, чьи родители отчуждали их от другого родителя, также сообщали о проблемах с самооценкой. Некоторые выразили убеждение, что им следовало больше подвергать сомнению то, что им говорили о целевом родителе, в то время как другие признавали, что в детстве у них действительно не было причин сомневаться в том, что им говорили их родители. «Конечно, я верил своей маме. Она была богом ». (34) Это не было основным источником их заниженной самооценки. Основным фактором была интернализация ненависти к целевому родителю. Когда отчуждающий родитель клеветал на целевого родителя, ребенок предполагал, что он тоже был плохим и достоин презрения, потому что этот человек был, по крайней мере, частично внутри него (генетически и из ранних отношений). Это чувство было проиллюстрировано в следующем утверждении: «Все, что я чувствовал, было похоже на то, что мой отец заставлял меня чувствовать себя плохо из-за того, что она так его ругала. Раз я был похож на него, как это могло быть хорошо?»(39). Таким образом, отказ от целевого родителя воспринимался ребенком как отказ от той части ребенка, которая была похожа на целевого родителя. В психоаналитических терминах «плохой объект» был усвоен (например, Greenberg & Mitchell, 1983).
Проблемы с самооценкой у бывших членов культа также являются следствием того, что лидеры укрепляют их веру в то, что родители, друзья и семья на самом деле их не любят и не заботятся о них. Только лидер культа любит человека так, как он того заслуживает. Этот опыт был также замечен у взрослых, чьи родители оттолкнули их от другого родителя. Многие вспоминают, что им сказали, что целевой родитель действительно не любит или не хочет их видеть. Снова и снова объяснялось, что целевой родитель оставил их, не заботился о них, по-настоящему их не любил. Это также привело к снижению самооценки, потому что ребенок предполагал, что если целевой родитель не любит их, они должны быть недостойны любви. Когда родительской любви не хватает, ребенок, естественно, будет считать себя причиной, а не родителя, что приводит к нереально негативному представлению о себе. Слишком страшно думать, что виноват родитель (например, Golomb, 1992; Peck, 1983). Таким образом, участники исследования считали себя непривлекательными, потому что им говорили, что их родители не любят их.
Чувство вины
Бывшие члены культа часто чувствуют вину за вред, причиненный их участием в культе, их близким. Как только они осознают, что растратили свои деньги и активы и что они плохо обращаются с теми, кто их действительно любит, им становится стыдно за то, что они могли вести себя так жестоко по отношению к людям, которые этого не заслуживали. Бывшие члены культа вспоминают времена, когда они грубили, унижали или отвергали своих друзей и семью и чувствовали себя неловко из-за собственного поведения.
Участники исследования также испытывали чувство вины за то, что предали целевого родителя. Один человек, которого заставили оскорблять своего отца по телефону, беспокоился о том, какое влияние это оказало на его отца: «Я не знаю, считал ли он, что мы действительно так думаем, или нет, потому что мы говорили ему это. Я надеюсь, что он знал, что происходит в моем сердце, но в любом случае, должно быть, это чертовски больно». (7) Он описал свое собственное чувство в то время как «порезать себе запястья». Другая женщина сказала, что она «ужасно плохой человек» (19) за свое присоединение к матери против ее отца.
Депрессия
Депрессия является обычным опытом для бывших членов культа. Они огорчены тем временем, которое они потеряли в разлуке со своими друзьями и семьей, и тем, что они отказались от своих личных жизненных мечтаний, стремлений и целей. Депрессия также была распространена у взрослых, опрошенных в этом исследовании. Как и бывшие члены культа, они тоже плохо себя чувствовали из-за потерянного времени. «Я пропустил много лет в разлуке с моим отцом. Много замечательных лет я мог бы провести вместе с ним». (31) объяснил один из участников. Один человек, который не нашел своего отца при его жизни, сказал, что он ожидал встретиться с ним впервые, «стоя над его могилой». (38) Участники выразили уверенность, что их депрессия также была вызвана чувством отвержения целевого родителя, в дополнение к тому времени, которое они потеряли в разлуке с ним. Особенно показательным примером этого послужила пожилая женщина, мать которой умерла, когда ей было всего два месяца. Во время смерти матери ее отец испытывал трудности с заботой о пятерых детях, работая на полную ставку, что требовало его отсутствия дома в течение чередующихся недель. По этой причине он согласился позволить своей сестре воспитать ребенка. Эта тетя, которую участник назвала мамой, впоследствии оттолкнула ее от ее отца. Она предотвратила посещение ее отцом, клеветала на него и дала понять, что любое предпочтение отцу будет нелояльным, вредным и недопустимым. Таким образом, участница видела своего отца только несколько раз в год, несмотря на то, что он жил на расстоянии менее часа езды. Она не только потеряла мать из-за ранней смерти, но потеряла и отца. Поскольку потеря ее отца была бессмысленной, она была особенно горькой. «Ты теряешь свою мать, ты теряешь своего отца, и ты один. Я всегда чувствовала себя одинокой». (31) Другой человек объяснил свой опыт депрессии:«Я чувствую, что у меня есть дыра в моей душе. И это не то, на что вы можете физически указать и сказать, что это здесь, но вы знаете, что это есть». (38)
Последствия потери целевого родителя усугубились тем фактом, что детям не разрешали открыто оплакивать эту потерю. В целом, участникам не рекомендовалось говорить и/или выражать заинтересованность в их отношениях с целевым родителем. Их потеря не была признана, и они не получили никакой эмоциональной поддержки в ее преодолении. Фактически, было передано совершенно противоположное сообщение, что для целевого родителя было положительным событием быть вне их жизни, по сути, сообщение «хорошо избавиться от плохого мусора». Считается, что неспособность оплакать потерю или значительные изменения в жизни связана с последующей депрессией (Bowlby, 1980; Kubler-Ross, 1997), и это, безусловно, подтвердилось в жизни участников.
Нехватка доверия
Недостаток доверия к себе и другим является постоянной темой в интервью с бывшими членами культа. Они знают, что ими манипулировали один раз, и беспокоятся, что это может повториться. Они понимают, что то, во что они верили в отношении культа и лидера, на самом деле было не так, и поэтому не верят в то, что они являются хорошими судьями других мотивов и характера. Эта тема была также распространена среди участников исследования. Они не доверяли своему собственному восприятию людей, потому что с самого раннего возраста один из родителей сказал им, что другой родитель (о котором у большинства были положительные воспоминания) был плохим, опасным или достойным страха или презрения. Как только они поняли, что ими манипулировали, и что то, что заставляло их верить всю свою жизнь в отношении целевого родителя, не было правдой (или, по крайней мере, не всей правдой), они стали еще более неуверенными в том, во что верить и кому доверять. «Все, во что я верил, не так верно». (5) Кроме того, некоторые женщины, которые были отчуждены от своих отцов, сообщили, что не могут верить, что мужчины смогут любить их. Они предполагали, что если бы их отец (их первая мужская любовь) не любил их настолько, чтобы оставаться вовлеченными в их жизнь, ни один человек не нашел бы их достойными любви и преданности. Одна женщина постоянно создавала конфликт в своих романтических отношениях; она проверила партнеров, чтобы увидеть, сколько они могут терпеть, прежде чем отвергнут ее. Когда они наконец уходили, она приходила к выводу, что, конечно, это случится, все мужчины в конце концов покинут ее, как ее отец.
Заключение
40 взрослых, которые участвовали в этом исследовании, описывали своих родителей почти так же, как описывают лидеров культа. Этим родителям требовалась чрезмерная преданность и они использовали ряд стратегий, чтобы воспитать у своих детей зависимость от них. Воспринимаемое воздействие отчуждения, описанное участниками, соответствовало многим результатам, связанным с вовлечением в культ. Эти результаты должны послужить полезной основой для взрослых, которые были отчуждены от родителей в детстве, и для врачей, работающих с этой группой населения.
Будущие исследования и практические последствия
Несмотря на отмеченные выше ограничения, результаты, представленные в этом документе, представляют собой первый проблеск ощущаемого опыта взрослых, которые пережили отчуждение родителей в детстве. В этой степени они могут быть использованы для разработки гипотез, которые могут быть проверены в будущих исследованиях. В частности, напрашиваются три направления будущих исследований. Во-первых, продольное изучение разведенных семей было бы очень полезно для определения доли, в которой происходит отчуждение. На сегодняшний день нет эмпирически обоснованных оценок этого явления. Оценка масштабов проблемы может привлечь больше исследователей в этой области, а также привести к увеличению возможностей финансирования. Во-вторых, может быть проведено широкомасштабное количественное исследование взрослых, которые были отчуждены в детстве, чтобы расширить результаты, о которых сообщалось здесь. Можно было бы использовать стандартизированные показатели депрессии, употребления наркотиков, самооценки и других результатов, чтобы определить частоту этих переживаний в выборке. Третьим направлением будущих исследований будет изучение взрослых (как целевых, так и отчужденных), чтобы понять феномен с их точки зрения. Например, вполне вероятно, что целевые родители знают о более широком спектре стратегий, используемых против них, чем дети.
Между тем, эти результаты могут быть полезны для клиницистов, работающих со взрослыми, которые пережили отчуждение родителей в детстве. Участники этого исследования считали, что то, что они испытали, было настолько необычным и своеобразным, что не поддается классификации или категоризации. Возможно, что использование теории культов может предоставить им основу для понимания их опыта и их реакции на него. Был накоплен набор знаний о лидерах культа и используемых ими стратегиях, которые могут помочь взрослым детям отчуждения родителей почувствовать связь с большой группой и дать им возможность думать о своих родителях и о себе, что способствует выздоровлению и росту. Родители, которые в настоящее время теряют ребенка из-за действий отчуждающего родителя, могут также найти эту основу полезной для понимания изменений, которые они видят в своих детях. По этим причинам текущие результаты должны использоваться для стимулирования будущих исследований и могут послужить основой для практики, которая будет полезной для клиницистов, работающих в настоящее время с теми, кто страдает от отчуждения родителей.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ В ЖУРНАЛЕ ПО ЭТОЙ ТЕМЕ
«УБИЙСТВО ДУШИ» ПРИ ОТЧУЖДЕНИИ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ И КАК ЕГО ПРЕДУПРЕДИТЬ ВОСПИТАНИЕМ