ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. МОДИФИКАЦИЯ СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ УМЕРЕННОГО ТИПА PAS (2)
Это классический диалог с ребенком PAS. Ребенку только «неудобно» и он имеет только смутное чувство, что не хочет идти в гости к своему отцу. Без каких-либо сомнений она готова перенести для себя и своей матери эти драконовские ограничения. Однако в итоге, когда ей сказали, что ее мать останется в тюрьме, пока она отказывается навестить своего отца, Салли изменила свою непримиримую позицию. Часто дети PAS нуждаются в таком оправдании своей встречи с другим родителем. Они должны быть в состоянии сказать своим программистам, что они ненавидят родителя- жертву и согласны посещать только для того, чтобы защитить родителя-воспитателя от санкций суда. Дети должны быть осведомлены о таких угрозах санкций со стороны суда и даже знать о санкциях, которые фактически были введены. Зачастую угроз недостаточно, и примененная реально санкция может заставить отчуждающего родителя и детей оценить то, что означает судебное решение. Если суд не желает назначать такие санкции, и если суд не желает налагать их, если судебные предупреждения не выполняются, то позиция терапевта значительно ослаблена, и общая программа лечения, вероятно, окажется бесполезной.
Чтобы оправдать посещение целевого родителя, дети PAS могут использовать различные оправдания. Они надеются, что эти объяснения убедят их программистов одобрить их посещение проживающего отдельно родителя. Один ребенок PAS сказал мне: «Единственная причина, по которой я его вижу, это его деньги. Когда я туда приезжаю, он дает мне деньги». Другой ребенок сказал: «Мой отец сказал, что не даст нам денег, если я не пойду и увижу его. Вот почему я хожу к нему. Если я перестану ходить туда, мы все умрем с голоду».
Терапевт также должен понимать, что дети старшего возраста могут распространять программирование отчуждающего родителя в отношении младших. Мой опыт показывает, что сначала PAS проявляется у старших детей, а затем расстройство постепенно переходит к младшим. Соответственно, в разное время можно наблюдать разные степени отчуждения среди детей одной семьи, так что старшему может быть поставлен диагноз "тяжелый" PAS, среднему ребенку – умеренный PAS, а младшему - легкий. Waldron и Joanis (1996) также описали это явление. Старшие дети особенно склонны программировать младших детей во время посещений целевого родителя. Таким образом, программист может рассчитывать на «сотрудничество» старшего ребенка, который «работает» над младшими, находясь в лагере «врагов». Эти старшие дети справедливо называются «главарями». Они могут заставить других детей быть оскорбительными хамами, хулиганами, клеветниками и участвовать во множестве других действий, которые вызовут гнев целевого родителя.
Из-за развода родителей любой ребенок как объект программирования имеет меньший доступ к целевому родителю. Старшие братья и сестры могут не только взять на себя роль суррогатного программиста, но также могут взять на себя другие родительские функции. Это происходит потому, что целевого родителя часто считают некомпетентным, и поэтому кто-то должен заполнить этот вакуум. Или целевой родитель может рассматриваться как опасный, и поэтому кто-то должен защищать младшего брата (сестер). В ходе такого «воспитания» старший ребенок может дословно повторять идеологию PAS родителя-программиста; например: «Это не безопасное место», «Вы должны следить за ним [отчужденным отцом]», «Он дает нам меньше еды, чем он дает своей девушке». Некоторые старшие дети PAS могут даже руководить «внутренними акциями» в доме целевых родителей; например, кражей денег у отчужденного родителя и поощрять уничтожение его имущества. Слово саботаж является подходящим термином для таких действий.
Подход «разделяй и властвуй» обычно оправдан в ситуациях, когда старшие дети программируют младших братьев и сестер, чтобы саботировать посещение отдельно проживающего родителя, провоцировать целевого родителя и причинять ему вред и вызывать горе другими способами. Лучше всего это остановить, требуя, чтобы дети посещали целевого родителя по отдельности или, по крайней мере, отдельно от старшего ребенка-программиста - до тех пор, пока все они (включая, возможно, отчуждающего родителя) не получат реальный опыт того, что ужасных последствий встречи с целевым родителем не было. Например, старшая сестра может программировать своих двух младших братьев, полагая, что их отец опасен и вреден. Когда они встречаются с отцом и ослабляют свою психологическую защиту, она может быстро напомнить своим младшим братьям об унижении, которое они могут перенести в его доме. Организация посещений таким образом, чтобы сестра навещала отца отдельно от своих братьев (по крайней мере, временно), является наиболее эффективным способом решения этой проблемы. Мы видим здесь хороший пример важного аспекта терапии семей PAS, а именно, что меньше эффекта достигается за счет попытки получить понимание происходящего членами семьи, и гораздо больший эффект достигается за счет структурирования ситуаций и предоставления людям реального опыта.
Времена, когда дети переводятся из дома отчуждающего родителя в дом жертвы, могут быть особенно трудными для детей из-за их возраста. Именно тогда (когда оба родителя и дети вместе), конфликты лояльности становятся наиболее интенсивными и симптомы PAS наиболее серьезными. В этой обстановке - при том, что отчуждатель непосредственно наблюдает за детьми - они, скорее всего, будут сопротивляться идти с целевым родителем и, как и ожидалось, получат поддержку программиста (явную или скрытую) для их сопротивления. Поэтому должны быть разработаны альтернативные переходные меры, которые не ставят детей в положение, в котором они находятся одновременно с матерью и отцом.
Хорошее место перехода между родителями - кабинет терапевта. Программирующий родитель приводит детей, проводит некоторое время с ними и терапевтом, а затем уходит домой, оставляя детей наедине с терапевтом. Важно, чтобы отчуждатель покинул кабинет терапевта и не ждал (даже в комнате ожидания) появления целевого родителя. Позволение родителю, вызывающему PAS, оставаться в непосредственной близости от детей будет предсказуемо саботировать этот переходный процесс и, в конечном счете, всю терапевтическую программу. Затем терапевт проводит время с детьми наедине. Потом прибывает отчуждаемый родитель, проводит время с детьми и терапевтом, а затем забирает их к себе домой. Другим вариантом перехода детей является использование действительно беспристрастного посредника, с которым у детей сложились хорошие отношения, который забирает детей в доме отчужденного и приводит их в дом целевого родителя. В этой роли может выступать опекун ad litem или нейтральная третья сторона (которую трудно найти).
В некоторых семьях дети лучше всего справляются с постепенным расширением относительно ограниченного посещения, которое суд, возможно, ранее назначил для целевого родителя. Во многих случаях суд использует ограничения ранее строгой программы посещений и сообщает всем сторонам. В идеале терапевт должен иметь свободу принимать решения относительно того, сколько раз должно произойти расширение посещений детьми родителя и с какой скоростью. Непрактично (и, очевидно, очень дорого и требует много времени) возвращаться в суд каждый раз, когда необходимо внести изменения в график посещений. За редким исключением, в ходе такого расширения времени целевого родители, родители-индукторы PAS будут жаловаться, что терапевт двигается слишком быстро и не дает детям достаточно времени, чтобы приспособиться. При эмпирическом мониторинге таких посещений терапевты должны полагаться на свои собственные наблюдения за детьми после посещений и понимать, что сообщения, представляемые сторонами о том, что именно происходило в ходе посещений, могут быть не совсем точными. Для терапевта будет серьезной ошибкой позволять контролировать себя индуктору PAS, чтобы он замедлял и даже предотвращал разумное расширение посещения детей целевым родителем. Одна мать, вызывающая PAS, рассматривала эти эмпирические расширения как «эксперименты» над своими детьми и заявляла, что «я не буду подвергать своего ребенка экспериментам. Она не морская свинка». В надлежащей терапевтической программе, предписанной судом, у такой матери не будет иного выбора, кроме как позволить своему ребенку «экспериментировать».
Терапевт преуспевает, рассматривая один из аспектов лечения детей как своего рода «разбор полетов» и «депрограммирование». Используемые принципы программирования детей аналогичны тем, которые были применены к военнопленным США, которых повергали вражеской пропаганде (в Корее) и которым «промывали мозги», чтобы они публично исповедовали ненависть к стране, за которую они первоначально сражались. Примером этого является «промывание мозгов» американских военнопленных их захватчиками из Северной Кореи во время Корейской войны. Это также похоже на тот тип программ, который используется с подростками, которых насильно вовлекают в религиозные культы, которые отчуждают детей от их семей. Примером этого могут служить молодые люди, которые были вовлечены в секту «мунитов» в 1970-х годах. Такие же программы были использованы совсем недавно для тех, кто был заложником в Иране. Надо попытаться помочь детям PAS понять, что им промыли мозги. Очевидно, что дети старшего возраста быстрее смогут это оценить, чем младшие. Иногда акцент на абсурдных и нелепых утверждениях может помочь ребенку PAS обрести такое понимание. Также полезно сказать следующее:
Я не прошу тебя поверить мне на слово. Я хочу, чтобы ты использовал свои собственные наблюдения. Я хочу, чтобы ты подумал о том, что произошло во время твоего последнего визита к отцу, и спросил себя, действительно ли произошло то, что, по словам твоей матери, там произошло. Во время твоего следующего визита я хочу, чтобы ты держал свои глаза открытыми и пришел к своим собственным выводам относительно того, существуют ли на самом деле эти опасности. Ты говоришь, что ты достаточно взрослый и умный, чтобы прийти к своим собственным выводам. Хорошо, умные люди приходят к выводам на основе своих собственных наблюдений, а не основывают их на заявлениях, сделанных другими - кем бы они ни были. Если бы я попросил тебя до этого дать мне доказательства того, во что ты веришь, на основании того, что ты видел в прошлом, я хочу, чтобы ты в следующий раз, после твоего следующего посещения отца, дал мне доказательства на основании того, что ты на самом деле видел и испытывал.
Я сталкивался с несколькими ситуациями, в которых дети семьи разделились в отношении успеха попыток программиста их отчуждения. В частности, один или несколько детей были успешно запрограммированы, а один или несколько - нет. Я также видел случаи, когда мать успешно программировала одного или нескольких детей, и отец успешно программировал одного или нескольких детей. Гражданская война привела к двум разделенным лагерям. Один маневр (я не решаюсь назвать его терапевтическим), который терапевт может использовать в этих ситуациях, заключается в формулировке «компромисса»: дети из дома A будут посещать дом B, только тогда, когда дети дома B посещают дом A. Или, более конкретно, если мать хочет видеть детей, которые живут в доме отца, то она должна разрешить детям своего дома навестить отца. Такое требование может быть продиктовано назначенным судом терапевтом и даже судом. Распоряжение суда также может дать детям «оправдания» для посещения. Я иногда называю это программой «торговли заключенными».
Очевидный недостаток такого подхода состоит в том, что дети действительно используются в качестве пешек в шахматной игре, и это не может не быть психологически вредным. Но мой ограниченный опыт в такой ситуации привел меня к выводу, что его преимущества перевешивают его недостатки. Как и в случае большинства разводных конфликтов, не существует такого понятия, как одно «хорошее» решение, одно «плохое» решение. Скорее мы должны выбрать меньшее из двух зол. Я считаю, что обмен детьми менее вреден, чем отсутствие посещения вообще. Как уже упоминалось, психологическая связь, какой бы сильной она ни была, может терпеть только определенную степень ослабления, после которой она полностью разрушается.
Работая индивидуально с детьми PAS, психотерапевт должен отговаривать их от того, чтобы «приукрашивать» каждого родителя и говорить каждому, что, по его мнению, родитель хочет услышать в данный момент. На семейных сессиях терапевт должен «выкурить» эту ложь. Это гораздо чаще достигается на семейных сессиях, чем на индивидуальных встречах. Терапевты должны выразить недоверие и недопустимость по поводу оскорбления детьми целевого родителя. Они не должны серьезно относиться к заявлениям детей, быстро опровергать и отрицать утверждения, которые явно ложны, а затем должны переходить к другим предметам. Однако после посещения отчужденного родителя терапевты должны подчеркнуть детям, что их взгляд на этого родителя как людоеда не был практически реализован во время посещения. Психотерапевт хорошо понимает, что до тех пор, пока идет судебный процесс, прямая работа с детьми будет затруднена, и полное облегчение симптомов PAS может оказаться невозможным. Соответственно, в сообщениях судье терапевт должен постоянно напоминать ему о том, что чем дольше длится судебный процесс, тем меньше вероятность того, что лечение будет успешным.
После того как суд принял окончательное решение о том, что дети должны жить с родителем, с которым они имеют более сильную и здоровую психологическую связь (чаще всего с матерью), дети часто могут отказаться от своих сценариев PAS очернения целевого родителя. Это прежде всего относится к легким типам PAS и большинству детей в умеренной категории. Это очень важный момент: дети развивают свои кампании клеветы из-за желания поддерживать психологическую связь с родителем, с которым они были наиболее глубоко связаны. Судебный процесс грозил нарушением этой связи. После того, как суд постановил, что дети должны жить в основном с родителем, с которым они более тесно связаны, они могут расслабиться и позволить себе иметь более доброжелательные отношения с целевым родителем. Короче говоря, решение суда устраняет необходимость в симптомах, и поэтому они исчезают. Для читателя было бы ошибкой заключить, что столь быстрое исчезновение симптомов происходит всегда после решения суда. Чем короче продолжительность программирования, тем больше вероятность того, что это произойдет. Напротив, если был многомесячный судебный процесс и несколько лет программирования, решение суда вряд ли будет настолько эффективным. Программирование стало глубоко укоренившимся в детских мозгах и не собирается так быстро испаряться. Только со временем, опытом и дальнейшим лечением появится шанс на облегчение симптомов при этих обстоятельствах.
ОТЧУЖДЕННЫЙ РОДИТЕЛЬ
Родители, которые являются жертвами PAS, часто весьма смущены тем, что случилось с их семьями. Отчуждение могло произойти как «гром среди ясного неба», и они могут лихорадочно рассуждать о том, что произошло. Как будто в один прекрасный день у них были теплые и любящие дети, а на следующий день они стали жертвами постоянной клеветы и злобы. Соответственно, после того, как был проведен подробный опрос и подтвержден диагноз, терапевт хорошо объясняет процесс развития PAS. Без такой оценки объяснения, вероятно, будут просто предположениями. Старая мудрость «знание - сила» применима здесь. Чем больше человек понимает причины явления, тем больше у него есть возможность лучше с ним справиться.
Нужно также помочь целевым родителям понять, что противоположностью любви является не ненависть, а безразличие. Они прекрасно знают, что до начала кампании клеветы дети были дружелюбными, любящими и послушными. Внезапная трансформация личности детей не может означать, что вся любовь и привязанность были полностью стерты из их мозга. Озабоченность детей целевым родителем противоречит их основной любви, как бы странно это ни казалось, отчужденному родителю. Иногда мне кажется полезным следующий пример: Мальчик А встречает девушку. После нескольких свиданий он решает, что ему больше не интересно и не звонит ей. В последующие недели он почти не вспоминает о ней. Мальчик B встречается с одной и той же девушкой несколько раз, а затем пишет ей письмо на 25 страницах, в котором указаны все причины, по которым он больше не хочет ее видеть. Он озабочен своим решением разойтись. Вопрос в следующем: с каким мальчиком у девочки больше шансов на возобновление отношений?
Очевидный ответ – с мальчиком В, хотя его отвращение и даже ненависть якобы указывают на то, что он больше не хочет иметь ничего общего с девушкой. Его 25-страничное письмо с отказом говорит о его глубоком постоянном участии в ее жизни. Ребенок PAS похож на мальчика B, и целевым родителям нужно постоянно напоминать об этом.
Пострадавшим родителям также нужно стараться в экстремальных обстоятельствах сохранять невозмутимость и спокойствие. Им нужно постараться не относиться к детям очень серьезно. Многие потерпевшие родители признают, что дети наиболее трудны в первые минуты или часы после перехода от родителя к родителю. Впоследствии, дети PAS в категориях легкой и средней тяжести, как правило, «ослабляют свою психологическую защиту» и получают удовольствие от посещения целевого родителя. Некоторым отчужденным родителям, возможно, придется терпеть постоянную враждебность в течение всего визита ребенка. Тем не менее, таких родителей следует поощрять к продолжению посещений ребенка и рассматривать враждебность ребенка в основном как маску для программирующего родителя. Они должны понимать, что дети все еще посещают их, несмотря на протесты. Это указывает на то, что они действительно хотят быть с якобы презираемым родителем. Если бы они действительно не хотели видеть своего родителя, как это видно на примере детей с тяжелой категорией PAS, они бы этого не делали. Даже младшие дети PAS могут разыгрывать такие сцены, сражения и волнения, что родители в конечном итоге сдаются в отчаянии.
Некоторые дети PAS средней категории относительно спокойны и счастливы в течение первого или двух часов посещения, затем проходят через вспышки ярости, которые длятся один или несколько часов, а затем возвращаются к своему предыдущему состоянию дружелюбия. Эти эпизоды ярости следует рассматривать как демонстрацию в пользу программиста, и о них нужно сообщить по возвращении ребенка. Тем не менее, во время такого сообщения продолжительность и интенсивность вспышек, как ожидается, будут увеличены, преувеличены и представлены как ответы на какое-то ужасное унижение, которое произошло от рук целевого родителя. Никаких упоминаний о хорошем времени, которое могло составить 95+% от посещения, не будет. Иногда вспышки ярости представляют собой высвобождение сдерживаемого гнева, вызванного вовлечением ребенка в родительский конфликт.
Пострадавшим родителям необходимо помочь отвлечь детей от их враждебных провокаций к более здоровым отношениям и не останавливаться на том, является ли конкретное утверждение правдивым или нет. Я не предлагаю, чтобы целевые родители полностью воздерживались от любых опровержений ложных утверждений; скорее, они должны делать объяснительные реплики короткими и простыми и не уделять им много времени. Они должны указать детям наиболее вопиющие примеры искажений программиста и спросить их, был ли у них опыт, подтверждающий эти утверждения.
Лучше всего это делать в то время, когда предполагается унижение или преследование. Тем не менее, здоровый образ жизни является наиболее эффективным противоядием от заблуждений ребенка PAS в отношении якобы вредных и опасных качеств целевого родителя. Намного больше времени должно быть уделено предоставлению детям опыта, который отрицает обоснованность ложных обвинений. Пострадавший родитель может быть привлечен терапевтом в качестве помощника в процессе депрограммирования. В ходе таких встреч целевой родитель предоставляет примеры ложных утверждений, которые затем служат отправной точкой для терапевтической дискуссии между сторонами, дискуссии, которая фокусируется на ложности обвинения.
Целевые родители должны поощряться к тому, чтобы вместе говорить с детьми о «старых временах» и участвовать в играх, которые, возможно, являлись проявлениями связи, имевшей место в то время. Здоровые родители и дети участвуют в специальных «своих» играх, которые уникальны для их отношений. Это может включать пение специальных песен, участие в определенных игровых действиях или использование специальных терминов и фраз, которые являются идеосинкразивными по отношению к этим конкретным отношениям родитель-ребенок. Вовлечение детей в повторение этих действий и обменов может быть весьма полезным и играть важную роль в уменьшении симптомов PAS и в восстановлении ослабленной психологической связи.
Иногда пострадавшие родители просят полицейского сопровождения, когда они забирают своих детей для посещения. Как правило, они приносят постановление суда, которое четко указывает полиции, что время вывоза детей является действительным. Очевидно, это не делается в первый раз посещения. К этому прибегают только после многочисленных отказов в общении с детьми. Как и для большинства видов деятельности, у этого приема есть свои преимущества и недостатки. Основными преимуществами является то, что это увеличивает вероятность того, что дети будут посещать родителя, и, таким образом, уменьшает разочарование целевого родителя и сдерживаемый гнев. Это также имеет преимущество для детей в том, что оно дает им оправдание для программирующего родителя; например: «Нам очень не хочется идти с ним (ней), но если мы этого не сделаем, кого-то могут арестовать». Я особо подчеркиваю важность предоставления детям PAS оправданий, которые они должны дать программисту, если они хотят посетить отчужденного родителя. Недостатком привлечения полиции является то, что это может вызвать страх у детей. В конце концов, полиция часто воспринимается как потрясающая власть для детей, и они могут испугаться, что их самих арестуют. У меня нет четкой позиции по этому конкретному вопросу. Существуют ситуации, в которых преимущества перевешивают недостатки, а в других ситуациях происходит обратное. Как и во многих других клинических решениях, эмпирическое исследование часто является лучшей процедурой для определения того, будет ли конкретная процедура полезной. Терапевт хорошо исследует эту проблему в отдельных случаях и, если сомневается в том, что порекомендовать, попробуйте один или два раза, а затем оцените членов семьи, особенно детей, на предмет их различных реакций.
Самое важное, что пострадавших родителей следует поощрять «держаться», придерживаясь философии, согласно которой отношения, основанные на подлинной любви, могут в конечном итоге оказаться сильнее, чем отношения, основанные на страхе. Отчужденным родителям следует помочь понять (если они этого еще не знают), что враждебность детей к ним основана, прежде всего, на страхе отчуждения их от программистов, особенно если дети выражают какую-либо привязанность к отчужденному родителю. Пострадавшие родители должны предоставить детям атмосферу, в которой они позволяют им выражать все мысли и чувства, как позитивные, так и негативные, в отношении обоих родителей. Это отличная среда от дома внушающих родителей, в котором детям не разрешается выражать какую-либо критику в адрес программиста или любые нежные чувства к целевому родителю. В доме программиста дети живут в состоянии страха, чтобы не нарушить эти строгие правила. Надежда состоит в том, что, в конечном счете, дети осознают эту разницу и осознают, какое большее удовольствие они получают от дома пострадавшего родителя. Нужно помочь целевым родителям умеренной категории PAS понять, что все может быть хуже, что дети не находятся в тяжелой категории, т.е. когда они вообще не будут общаться с родителем. Сам факт того, что дети посещают родителя, указывает на то, что они хотят быть с отчужденным родителем, несмотря на их протесты. Если дети действительно не хотят быть с целевым родителем, их постоянные вопли, удары ногами и душераздирающие крики сделают посещение невозможным, за исключением самых маленьких детей. Родителям-жертвам умеренной категории следует постоянно напоминать об этом важном факте и убеждать их в этом.