ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ИНТЕРВЬЮ ПО ПОВОДУ ВЫХОДА КНИГИ «ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ С СИНДРОМОМ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕН
Доктор Эми Бейкер является признанным на национальном уровне экспертом в отношении родительских отношений с детьми, особенно детей с наличием синдрома родительского отчуждения и по проблемам эмоционального насилия над детьми. В 1989 году она получила степень доктора в области психологии развития в учительском колледже Колумбийского университета, Нью-Йорк. С 2006 г. по -настоящее время является директором по исследованиям в Центре защиты детей Винсент Дж Фонтана, Нью-Йорк Имеет лицензию судебного эксперта. Она является автором или соавтором 8 книг и более 65 рецензируемых статей.
Опубликовано 15.11.2007 г.
Ведущий доктор Дэвид Ван Найс: Добро пожаловать в Wise Counsel, серию подкастов, спонсируемую CenterSite, LLC, посвященную вопросам психического здоровья, благополучия и психотерапии.
Меня зовут доктор Дэвид Ван Найс. Я клинический психолог и ведущий программы.
На сегодняшнем шоу мы поговорим об отчуждении родителей с моей гостьей, доктором Эми Дж. Бейкер. Доктор философии Эми Дж. Бейкер является директором по исследованиям Центра защиты детей Винсента Дж. Фонтаны в Нью-Йорке и является автором книги 2007 года «Взрослые дети с синдромом родительского отчуждения: разрывая узы, которые связывают».
Доктор Бейкер получила докторскую степень и степень магистра психологии развития в педагогическом колледже Колумбийского университета в 1989 году. Она также является автором или соавтором более 50 рецензируемых научных публикаций по таким темам, как отчуждение родителей, благополучие детей, привязанность родителей к детям и участие родителей в жизни их детей, образование. Она появлялась на телевидении, радио и в New York Times. Выступала на многочисленных конференциях.
А теперь вот интервью ...
Доктор Эми Бейкер, добро пожаловать на подкаст Wise Counsel.
Доктор Эми Дж. Бейкер: Спасибо, что пригласили меня на шоу, Дэвид.
Дэвид: Что ж, я очень рад видеть вас здесь, и мы собираемся обсудить вашу книгу, название которой - «Взрослые дети с синдромом родительского отчуждения». Так что, я думаю, логично начать с того, что подразумевается под термином «синдром родительского отчуждения»?
Эми: Хорошо начать с этого, потому что есть некоторая путаница, некоторые люди используют термин «родительское отчуждение», некоторые используют термин «синдром родительского отчуждения». Рабочее определение, которое я использую, состоит в том, что родительское отчуждение - это набор стратегий, которые родитель использует, чтобы попытаться вызвать отказ ребенка от другого родителя, которого я называю «целевым родителем».
Синдром родительского отчуждения - это результат поведения и отношения ребенка, который приходит к выводу, что с целевым родителем не стоит иметь никаких отношений.
Важно знать, что не все случаи отказа ребенка от родителя квалифицируются как синдром родительского отчуждения.
Дэвид: Интересно.
Эми: Мы рассматриваем PAS только тогда, когда нет другой причины такого поведения ребенка. Другими словами, если родитель использует насилие или пренебрегает воспитанием ребенка, уезжает или является плохим родителем в некотором роде, что приводит к тому, что ребенок говорит: «Ты знаешь, папа (или мама), мне действительно нужно отказаться от этих отношений», это не PAS. PAS имеется тогда, когда один родитель манипулирует детьми, чтобы они отвергли другого родителя при отсутствии веской причины для отказа от этого родителя.
Дэвид: Хорошо, просто чтобы убедиться, что я понимаю, и мы говорим о такой ситуации, когда родители собираются развестись или развелись, или, может быть, расстались или вот-вот разойдутся, и один родитель настраивает ребенка против другого родителя, это так?
Эми: Да, это верно, и впервые это явление было обнаружено в контексте судебного процесса об опеке над детьми после развода, когда разведенные родители борются за общение и порядок воспитания детей. Но в моем исследовании, а также в других исследованиях стало довольно ясно, что это может произойти, даже если родители все еще находятся в браке и живут в полноценной семье.
Дэвид: Интересно. Итак, это новая диагностическая категория? Я имею в виду, встречается ли это, например, в диагностическом и статистическом руководстве Американской психиатрической ассоциации (DSM)?
Эми: Пока еще нет, и важно отметить, что это руководство является постоянно развивающимся документом. Он обновляется только каждые 20 или 25 лет, и в последний раз, когда он обновлялся, эта концепция PAS была настолько новой (доктор Ричард Гарнер начал писать об этом в середине 1980-х годов), что этого было недостаточно, чтобы позволить людям, которые принимают решение о том, что попадает в DSM, а что нет, чтобы сделать вывод о том, что этот диагноз заслуживает включения.
DSM проходит еще один этап изменений, я думаю, что он должен быть выпущен где-то в 2012 году или чуть позже, и в эту редакцию DSM может быть включен диагноз PAS. На самом деле это зависит от объема эмпирических исследований, силы лоббирования и закулисного давления, которое проводится, чтобы включить его или не включить.
Итак, просто потому, что этого диагноза нет в DSM, не означает, что этого явления не существует, и в качестве напоминание вашим слушателям - признание синдрома Туретта, я думаю, заняло около 100 лет, а посттравматический стресс (ПТСР) был только что включен в DSM-III, хотя многие считают, что он существовал задолго до включения в DSM.
Дэвид: Вау! Интересныефакты ...
Эми: Да.
Дэвид: И вы также подчеркиваете, что до некоторой степени это также политический процесс и немного лоббистский процесс. Вы упомянули исследования, ваша книга довольно объемная, и у меня сложилось впечатление, что она основана как на исследованиях, так и на клиническом опыте. Можете ли вы рассказать, в какой степени книга основана на исследованиях, а в какой - на клиническом опыте?
Эми: Это на 100% исследование и теория. Я вообще-то не врач ...
Я провожу только исследования, и книга основана в основном на интервью, подробных интервью с 40 взрослыми, которые считают, что в детстве их настраивал один родитель против другого, и затем я использовала эти тематические исследования, чтобы разъяснить различные аспекты жизни. В основе лежит теория PAS, о которой мне интересно писать. Книга основана исключительно на этом. У меня нет клинической практики.
Дэвид: Хорошо, это интересно. Почему-то я этого не заметил. Итак, как вы впервые заинтересовались этой проблемой?
Эми: Что ж, мечта исследователя - найти тему, которая была бы одновременно богатой и увлекательной, и в которой есть человеческая драма и относительно малоизученная область, где есть значительная потребность в знаниях, чтобы была своего рода «готовая» аудитория (потребителей) для ваших выводов. Противоположным этому является исследование, когда вы пишете книгу или статью, а она просто лежит на полке и никому не помогает.
Я действительно нашла эту тему о PAS, потому что все мои исследования посвящены отношениям между родителями и детьми, и я работаю в основном в области защиты детей, поэтому это тема, с которой я была знакома по моей профессиональной деятельности. Но когда я впервые захотела провести это исследование, я поняла, что об этом ничего не известно. Это было так мало изучено, но спрос на эти знания был огромный. Целевые родители так жаждут информации. Вот почему я остановилась на этой теме.
Дэвид: Интересно. Итак, в книге вы обрисовали в общих чертах три модели, которые могут использовать PAS или синдром родительского отчуждения. Вы могли бы описать каждый из трех шаблонов и, возможно, проиллюстрировать каждый из изученных вами случаев?
Эми: Что ж, я хотела бы сказать, что я думаю, что вполне возможно, что есть даже дополнительные шаблоны, кроме трех, которые я идентифицировала, потому что в моей выборке было всего 40 случаев. Но я думаю, что это три основных.
Дэвид: Понятно.
Эми: Первый - это типичный для вас случай, который Ричард Гарднер, человек, идентифицировавший PAS, описал во всей своей работе над PAS. Это нарциссическая мать в контексте развода, которая из-за своего хрупкого эго и желания отомстить мужу, уходящему из семьи настраивает детей против отца. Это классический кейс PAS.
Причина, по которой важно знать, что существуют и другие закономерности, заключается в том, что человек, который, как эта мать, считает, что теряет своих детей из-за PAS, может пойти к терапевту и сказать: «Я думаю, что отец моих детей пытается настроить детей против меня, и я очень обеспокоена», и если терапевт имеет в уме только этот прототип, он вполне может ответить матери:«О, это не может быть PAS, это то, что делают с отцами только матери».
Точно так же это может быть что-то другое, о чем говорится в семейном консультировании. И снова, если человек думает, что это происходит только в контексте опеки после развода, судебных разбирательств между матерями и отцами, это не так.
Поэтому часть моей миссии - обучать людей и просто на мгновение сделать скачок вперед, я провела несколько опросов, не интервью, а опросов с целевыми родителями, и сегодня я могу обратиться в Интернет я спросить: «Вы считаете, что другой родитель вашего ребенка пытается настроить вашего ребенка против вас?» и у меня будет 50 процентов матерей и 50 процентов отцов. Когда я получаю ответы, аудитория полностью смешана между матерями, которые проходят через это, и отцами, которые через это проходят.
Итак, хотя моя первая модель, о которой я говорю в книге, - это классическая мать, которая делает это с отцом в контексте развода, но это не единственный паттерн поведения.
Дэвид: Хорошо, а каковы два других основных паттерна?
Эми: Ну, второй - матери, поступающие так с отцами, но в браке, который остается неизменным. Да, это меня действительно удивило. Это своего рода волшебство исследований, ведь вы можете быть удивлены своими результатами. Я спросила в Интернете: «Когда вы были ребенком, один из ваших родителей настроил вас против другого родителя и вы осознали позже, что это было так?»
Я действительно ожидала найти людей, у которых был такой опыт только в разведенных семьях, но 10 из 40 человек, с которыми я в конечном итоге беседовала, сказали мне, что их родители остались в браке. Тем не менее, их (детей) сердца были полностью ожесточены по отношению к этому другому родителю, хотя их родитель остался в браке и остался жить вместе с ними в семье. Таким образом, ребенок имел доступ к этому родителю на постоянной основе.
И хотя очевидно, что мать делала это не для того, чтобы отомстить разводящемуся с ней мужу, в интервью все же видно, что у нее действительно была нарциссическая личность. Она действительно искала удовлетворения от своих детей. Она хотела, чтобы дети поверили, что отец был причиной боли и страданий всей семьи, и она хотела настроить детей вместе против отца, даже если они все еще были женаты.
Дэвид: Хорошо, а в чем же тогда разница между первым и вторым типом PAS, которые вы описали?
Эми: В первом случае родители в разводе, а во втором брак не был нарушен.
Дэвид: О, хорошо. А какой третий важный паттерн?
Эми: Третий паттерн - это что-то вроде второго ... Но в этой категории есть отчуждающие отцы и матери. По сути, вместо того, чтобы проявлять нарциссизм и соблазнять детей стать их сторонниками, они, так сказать, оскорбляли. Похоже, что у родителей было скорее антисоциальное расстройство личности, чем нарциссическое или пограничное. Они действительно притягивают к себе детей из-за страха быть отвергнутыми, из-за страха быть оставленным путем различных видов психологического контроля, даже физического и сексуального насилия.
Итак, эта третья категория отличается от первых двух не только потому, что включает отцов, но и потому, что стиль и стратегии, которые используют эти родители, несколько отличаются.
Дэвид: Хорошо. В своей книге вы говорите о «культе родителя», и это кажется сильным термином. Итак, в каком смысле родительское воспитание - это «культ»?
Эми: Я должна сказать, что этот термин находит понимание у целевых родителей, когда они читают об этом. На самом деле, когда я написала эту главу, она разошлась по Интернету, и меня затопило письмами. Она действительно распространилась по всему миру. Я получала электронные письма от людей из Южной Африки, Новой Зеландии и других стран. Потому что, если вы когда-либо испытаете это, из того, что я понял из разговоров с целевыми родителями, вы почувствуете, что ваш ребенок находится в культе. Есть полное лести послушание, преданность и верность другому (отчуждающему) родителю.
Таким образом, это похоже на культ: прежде всего отчуждающие родители используют многие из тех же стратегий, что и лидеры культов. Тот же молодежный контроль, они создают зависимость, они используют одно и то же черно-белое мышление. Если вы разберете это по пунктам, отчуждающие родители и культовые лидеры по сути используют те же методы реформирования мышления и эмоциональной манипуляции.
Это еще и интересная аналогия, потому что она помогает нам понять, как люди покидают этот культ родительства. Существует много литературы о культах и о том, как люди покидают их, поэтому мы можем применить это к пониманию того, как помочь людям осознать, что они жертвы PAS. Это также полезная аналогия с точки зрения долгосрочных эффектов.
Когда я брала интервью у людей, которые пережили этот опыт в детстве, я спросила: «Ну, как это было для вас? Что это значило для вас? Как это повлияло на вас?» Они говорят о тех же самых негативных долгосрочных последствиях, которые, как мы знаем, имеют люди, которые были в культах.
Дэвид: Вау! Это действительно интересно для меня, потому что я сам изучал культы, и, конечно, то, что вы описали, звучит правдоподобно. Далее в книге вы говорите о стратегиях, которые один родитель будет использовать для отчуждения ребенка от другого родителя. Может быть, вы можете рассказать о некоторых из этих стратегий? Меня тоже интересует, являются ли эти стратегии сознательными или бессознательными.
Эми: Это такой интересный вопрос, и я думаю, что ответ, по сути, «зависит от обстоятельств». По сути, я прихожу к выводу, что некоторые отчуждающие родители действуют очень осознанно, но они могут сказать целевому родителю: «Моя жизненная цель - разрушить твои отношения с нашим ребенком» или «моим ребенком». Обычно они просто говорят, что это «их ребенок». Или они скажут: «Я сделаю твою жизнь несчастной».
Дэвид: Ой!
Эми: Да. Это очень властные, харизматичные, враждебные, агрессивные люди; эти отчуждающие родители, некоторые из них. Но я думаю, что другие менее сознательны в том, что они делают, и вроде как обманом заставили себя поверить, что они делают это для ребенка: «Что бы это ни стоило, я спасу своего ребенка от этого ужасного, ужасного, ужасного человека», которого они любили и с которым были в браке, но теперь они как бы полностью его демонизируют.
Итак, уровень осознания, на мой взгляд, действительно сильно различается, и, если я не возьму у них интервью, я не уверена, что смогу ответить на этот вопрос более подробно.
Дэвид: Да, это не удивительно.. Каковы некоторые из основных стратегий, которые такие родители используют для отчуждения, сознательного или бессознательного?