ЧЕЛСИ Л. КЛАЙН. ПОМОЩЬ И СОЦИАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА ПРИ ПОТЕРЕ ДЕТЕЙ ЦЕЛЕВЫМИ РОДИТЕЛЯМИ (1)
Опубликовано в 2017 г.
Челси Л. Клайн
Кафедра человеческого развития и семейных исследований
Для получения степени магистра наук
Государственный университет Колорадо
Форт-Коллинз, Колорадо
Лето 2017
Аннотация
Поскольку феномен родительского отчуждения становится все более распространенным и признанным, специалисты, работающие с семьями, уделяют особое внимание влиянию отчуждения детей на отчужденного родителя. Отчужденные родители часто страдают от потери ребенка (например, разрушения эмоциональной связи, исключения физического контакта или и того и другого) как следствия родительского отчуждения. Природа этой потери может привести к переживанию неоднозначной потери, с которой целевой родитель должен научиться справляться. Целью этого исследования было лучше понять опыт родителей, которые становятся жертвами дел об отчуждении, в частности их чувства утраты и горя из-за потери эмоциональной и / или физической связи со своими детьми, а также изучение различных видов социальной поддержки, которые могут использоваться этими родителями для того, чтобы справиться с потерей. Исходные данные интервью были получены от родителей, которые утверждали, что были отчуждены от своего ребенка/детей после разделения или развода. В исследовании использовалась выборка из 45 интервью с отчужденными родителями. Исследователь проверил корреляцию между физическим контактом и эмоциональной связью отчужденного родителя с ребенком, а также между используемыми контактами и социальной поддержкой.
Введение
За последние несколько десятилетий отчуждение родителей и связанные с ним последствия получили все большее признание и изучение. Однако большая часть исследований сосредоточена на детях и тому, как эти дела рассматриваются в судебной системе и в терапевтической практике (Gardner, 1992; Gardner, 2001; Warshak, 2015).
Меньше известно о перспективах и борьбе отчужденного или целевого родителя, включая то, как эти родители справляются с эмоциональными проблемами и часто неоднозначной потерей. Поскольку феномен родительского отчуждения становится все более распространенным и признан профессионалами, работающими с семьями (Whitcombe, 2014), влияние отчуждения детей на целевых родителей становится все более важным.
В настоящее время исследуются вопросы, связанные с механизмами выживания отчужденных родителей, когда пережитое отчуждение и неоднозначная потеря остаются без понимания и сострадания окружающих. Каковы физические и эмоциональные последствия для родителя от потери отношений с детьми? Как отчужденные родители справляются с этой неоднозначной и бесправной потерей? Каковы стратегии выживания родителей? Сколько отчужденных родителей используют социальную поддержку как способ справиться со своим горем?
Родительское отчуждение
Исследователи и эксперты называют отчуждение родителей иррациональным или необоснованным при наличии у ребенка ненависти, страха или неприятия одного из родителей, хотя ранее у этого родителя и ребенка были теплые и любовные отношения (Whitcombe, 2014; Gardner, 1992; Bernet, von Boch-Galhau, Baker, & Morrison, 2010). Келли и Джонстон (2001) описывают отчужденного ребенка как «того, кто выражает свободно и постоянно необоснованно отрицательные чувства и убеждения (например, гнев, ненависть, отказ и / или страх) по отношению к родителю, которые не соответствуют фактическому опыту общения ребенка с этим родителем»(стр. 251). Отчуждение родителей обычно происходит в условиях высокого уровня конфликта между бывшими супругами, особенно в спорах об опеке над детьми, которые возникают в результате того, что один родитель намеренно или непреднамеренно ведет себя так, что настраивает ребенка против другого родителя (Whitcombe, 2014). Не все высококонфликтные разводы приводят к отчуждению родителей, отчуждение родителей может иметь место и в целых семьях; однако об отчуждающем поведении, как правило, чаще сообщают в неполных семьях (Baker & Verrocchio, 2015).
Бывают ситуации, когда отцы отчуждают матерей; однако чаще можно увидеть ситуацию, когда матери отчуждают отцов, что может быть связано с преобладанием того, что матери получают опеку над детьми (Lowenstein, 2013). По мере прогрессирования родительского отчуждения ребенок обычно распространяет отчуждение на тех, кто связан с целевым родителем, отвергая ранее любимых родственников (бабушку, дедушку) расширенной семьи отчужденного родителя (Baker & Darnall, 2007).
Синдром родительского отчуждения (PAS) - термин, придуманный Ричардом Гарднером в 1985 году, - это состояние, при котором ребенок постоянно унижает, оскорбляет и резко отвергает родителя неоправданно. Считается, что это состояние является результатом обучения ребенка отчуждающим родителем унижению и осуждению целевого родителя (Whitcombe, 2013).
Гарднер (1998) выделяет три уровня родительского отчуждения: легкий, умеренный и тяжелый. В легких случаях могут наблюдаться некоторые симптомы отчуждения от ребенка и наивное программирование отчуждающего родителя, но детско-родительские отношения и посещения обычно остаются практически невредимыми. В умеренных случаях обычно используется более сильное и умышленное программирование от отчуждающего родителя и отказ ребенка от общения с целевым родителем. Для ребенка может быть тяжелым переход между родителями, но все же есть шанс в конечном итоге продолжить детско-родительские отношения с целевым родителем. К тяжелым случаям родительского отчуждения относится формирование психологической зависимости ребенка от отчуждающего родителя, одержимого идеей отчуждения, который использует эту зависимость для поощрения отчуждения ребенка. В некоторых серьезных случаях отчуждающий родитель даже обвиняет целевого родителя. Ребенок сообщает о своей ненависти и полностью отвергает целевого родителя, часто разрывая отношения с небольшой надеждой на выздоровление в будущем (Gardner, 1998). Для получения дополнительной информации подробного описания каждого уровня отчуждения, а также поведения и вмешательств, которые совпадают с этими уровнями, см. Gardner (2001).
У детей, испытывающих родительское отчуждение, наблюдается девиантное поведение, которое может сопровождаться долгосрочными эффектами, которые могут включать чувство изоляции и депрессии, заниженную самооценку, проблемы с аддиктивным поведением и с идентичностью, нарушение межличностных отношений из-за недоверия, а также психологические и эмоциональные переживания из-за длительной психологической манипуляции и разрушение любящих отношений с целевым родителем (Baker & Ben-Ami, 2011; Ben-Ami & Baker, 2012; Rowen & Emery, 2014).
По оценкам литературы, после развода от 2 до 4% детей оказываются отчужденными от родителей (Warshak, 2015) и 13% родителей отчуждаются от одного или нескольких детей (Harman,Leder-Elder,Biringen, 2016). Gardner (2001) рассмотрел 99 случаев синдрома отчуждения родителей и выяснил, что в 33% случаев отчуждение родителей длилось более двух лет.
В ходе интервью со взрослыми, которые рассказали о родительском отчуждении в детстве, Baker (2007) обнаружила, что в каждом случае в ее выборке отчуждение между родителем и ребенком длилось не менее шести лет; для половины выборки отношения оставались нарушенными еще более 22 лет.
Ключевой характеристикой синдрома отчуждения родителей является сильная психологическая зависимость между ребенком и отчуждающим родителем. Из-за этой зависимости ребенок может начать усваивать и копировать негативные взгляды и поведение отчуждающего родителя по отношению к целевому родителю.
Отчуждающий родитель вмешивается в отношения целевого родителя с ребенком, из-за чего ребенку очень трудно изолироваться от этого родителя и поддерживать отношения с целевым родителем (Ellis & Boyan, 2010). Любые попытки целевого родителя быть теплым и позитивным, включая прошлые воспоминания и поведение, постоянно опровергается и отрицаются отчуждающим родителем, что еще больше способствует разрушению уважение ребенка к отчужденному родителю и вовлечению ребенка в конфликт(Ellis & Boyan, 2010).
Диада родитель-ребенок формирует так называемую «коалицию» (Brown & Samis, 1986) с формированием зависимости между отчуждающим родителем и ребенком и отвержением целевого родителя (Ellis & Boyan, 2010). Во многих случаях общественная поддержка коалиции отчуждающего родителя и детей подпитывает отчуждение и помогает отчуждающему родителю. Иногда тренеры, юристы, терапевты и учителя могут быть втянуты в коалицию, в значительной степени поддерживая отчуждающего родителя (Johnston & Campbell, 1988).
Отчужденного или преследуемого родителя часто не слышат или ему не верят, а верят словам отчуждающего родителя (Warshak, 2015). И в зале суда, и в терапевтической комнате родительское отчуждение часто не замечают, неправильно понимают или даже отрицают (Warshak, 2015). Хотя многие эксперты приняли концепцию родительского отчуждения, тема до сих пор горячо обсуждается и некоторые эксперты ставят под сомнение обоснованность синдрома отчуждения родителей (Warshak, 2001). Несмотря на то что Руководство по диагностике и статистике психических расстройств (DSM-5) включает в себя диагностику ребенка затронутого дистрессом родительских отношений (CAPRD), что указывает на то, что родительское отчуждение имеет относительное признание, но отчуждение родителей и PAS не включены в качестве отдельной категории диагностики в DSM-5. Родительское отчуждение и PAS также широко не признаются большинством судебных органов. Некоторые судьи используют термин непримиримая враждебность, а не родительское отчуждение, подразумевая, что ребенок уклоняется от общения или сопротивляется контактам с некогда любимым родителем, который сейчас отсутствует из-за враждебности к нему (Lowenstein, 2013).
Суды редко вмешиваются в дела, связанные с отчуждением родителей. Большинство судей может порекомендовать психотерапию для всей семьи. Однако в тяжелых случаях отчуждения маловероятно, что использование только одной психотерапии будет эффективно (Gardner, 1992; Dunne & Hedrick, 1994).
Сопротивление ребенка может быть риском, поскольку для отчужденного родителя ставки высоки. Перед ним встают вопросы: Продолжать ли родительскую войну за время воспитания ребенка, даже если это время может быть наполнено конфликтами и стрессом? Или уступить требованиям коалиции родитель-ребенок и уйти, потенциально навсегда потерять отношения со своим ребенком? Или снова обратиться в суд, рискуя своими финансовыми ресурсами и последствиями эмоциональных потрясений? Это лишь некоторые из многих сложных вопросов, которые встают перед отчужденными родителями в ситуации отчуждения от детей.
Хотя количество доказательств негативных последствий отчуждения родителей для детей увеличивается (Baker, & Ben-Ami, 2011; Baker, 2005; Johnston, Roseby, & Kuehnle, 2009), меньше известно о вредных последствиях для отчужденного родителя. Как разрушение детско-родительских отношений влияет на целевого родителя? Как отчужденный родитель справляется с этой потерей? Это важные вопросы для изучения, потому что большинство исследований, проведенных в этой области, фокусируется на негативном воздействии отчуждения на детей и на том, является ли это формой психотравмы или психологическим насилием над этими детьми, но не касается влияния этого явления на отчужденного родителя.
Неоднозначная потеря и бесправное горе
Исследователь Полин Босс (1999) называет неоднозначную потерю «неполной или неопределенной» (стр. 3). Неоднозначная потеря может произойти, когда кто-то присутствует физически, но психологически отсутствует (например, болезнь Альцгеймера) или когда кто-то отсутствует физически, но присутствует психологически (например, похищенные дети). Такая потеря и последующее горе часто остаются незамеченными и не признаются остальной частью общества. Из-за неопределенности границ внутри детско-родительских отношений, а также из-за ненадежности этих отношений, отчуждение родителей – это форма неоднозначной потери для целевого родителя. Отчужденному родителю часто приходится перенести потерю одного или нескольких детей. Некоторые родители не только теряют эмоциональную связь со своим ребенком, но теряют и физический контакт с ним (Baker, 2007). В остальных случаях отчужденные родители могут иметь физический контакт со своим ребенком, но эмоциональные отношения подвергаются негативному воздействию, иногда связь теряется на годы (Baker, 2006a; Baker, 2007). Отчужденные родители обычно не уверены в будущем своих отношений со своими детьми. Некоторые родители в состоянии восстановить свои отношения с детьми, в то время как другие остаются в горе и печали (Baker, 2006b; Baker, 2007).
Doka (1989) определил бесправное горе как «горе, которое люди испытывают, когда они несут утрату, которая не признается или не может быть открыто признана, оплакана публично или социально не поддерживается (Doka, 1989, цит. по Corr, 2002, стр. 39). Поскольку отчуждение родителей может привести к потере детей, которая длится и не признается обществом, целевой родитель может быть не в состоянии должным образом оплакивать эту потерю и может столкнуться с проблемами при попытке двигаться вперед в своей жизни (Abrams-Seifter, 2001). Целевые родители, которые пережили отчуждение, особенно когда это отчуждение длится годы, а в некоторых случаях и всю остальную жизнь родителя, вполне вероятно, переживают горе потери своего ребенка (эмоционально, а часто и физически). Специалисты, работавшие с отчужденными родителями сообщили, что видели, как они проявляют чувство утраты, вины, стыда, отвержения, гнева, депрессии и отчаяния, и обратите внимание, что они иногда имеют дело с изоляцией, невежеством и осуждением со стороны других людей (Whitcombe, 2014).
Исследователи горя обнаружили, что люди, которые переживают утрату из-за смерти или бедствий обычно проходят через определенные стадии горя (Kubler-Ross, 1997). Психологическая обработка утраты через эти стадии часто необходима для заживления этих травм (Kubler-Ross, 1997). Когда кто-то не может этого сделать, то ему будет труднее справиться с утратой, и впоследствии человек может пострадать от депрессии и / или проблем в отношениях (Bowlby, 1980). Реакции на горе возникают не только тогда, когда человек переживает смерть близкого, но также случается, когда есть разлука с близкими и дорогими людьми. Боулби поддерживает идею того, что когда привязанность (любовь) нарушается (например, путем отчуждения), человек будет испытывать реакцию горя.
Существуют различные факторы, которые могут повлиять на течение тяжелой утраты и способность исцеления от нее. И неоднозначная потеря, и бесправное горе - факторы, которые влияют на интенсивность и продолжительность процесса горя (Cook & Oltjenbruns, 1998). Когда потеря лишена социальной поддержки в обществе и сострадания окружающих, горюющему (тоскующему) человеку еще тяжелее пережить это горе и исцелиться. Утрата считается бесправной, когда общество не признает эту утрату как значительную (Attig, 2004). Реакция на горе, а также выражение горя и скорби также могут быть бесправными, когда другие люди считают, что скорбящему неуместно горевать или переживать чувства, связанные с утратой ребенка, или когда ритуалы, используемые для облегчения переживания утраты и горя, недоступны или неосуществимы (Attig, 2004). Lang et al. (2011) обнаружили, что для родителей, страдающих от скрытой от общества смерти детей, двусмысленность переживаемой утраты и бесправного горя препятствуют их психологическому благополучию и преодолению этой утраты, нарушаются отношения с друзьями и родственниками. На способность или неспособность перенести эти тяжелые переживания в значительной степени влияет контекст ситуации, внешняя среда, индивидуальные различия и степень смешения ролей и границ, окружающих семейную структуру (Abrams-Seifter, 2001).
Потеря становится еще более сложной, когда дополнительно имеются факторы, вызывающие чувство стыда, вины или секретности. Человек, который переживает как неоднозначную потерю, так и бесправное горе, может стать изолированным и испытывать чувство одиночества в то время, когда решающее значение имеет социальная поддержка (Abrams-Seifter, 2001).
Социальная поддержка
Социальная поддержка - это фактор, который может повлиять на продолжительность и прогрессирование горя после потери близкого (Cook & Oltjenbruns, 1998). Социальная поддержка может быть материальной или нематериальной, а также может быть доступна через интимные отношения, связи с обществом или отношения с другим человеком. Те, кто ищет социальной поддержки в трудную минуту, например в кругу друзей и семьи, в системах социальной и религиозной поддержки, и даже среди профессиональных психологов, имеют тенденцию к большей устойчивости (Walsh, 1998). Для бельгийских семей, переживших смерть ребенка, степень социальной поддержки, полученной в сообществе, была напрямую связана со способностью этих семей адаптироваться после потери (Greeff, Vansteenwegen, & Herbiest, 2011). Родители, которые потеряли ребенка из-за смерти от синдрома внезапной детской смерти (СВДС), наибольшую пользу получили от социальной поддержки из различных источников, включая ближайших родственников, друзей, религиозные лидеров, коллег по работе и работодателей, а также других родителей, потерявших детей (Gear, 2014). Большинство людей, терпящих неоднозначную утрату, пытаются осмыслить эту потерю, желают высказаться и обрести надежду (Abrams-Seifter, 2001).
Люди в семье обычно обладают разным уровнем устойчивости, в том числе внутренними и внешними ресурсами, которые могут повлиять на способность справляться или обрести психологическую устойчивость. Есть разные гендерные различия в плане преодоления трудностей и социальной поддержки при столкновении с утратой и стрессом. Женщины используют больше стратегий выживания, чем мужчины, когда имеют дело со стрессовыми факторами, включая тяжелую утрату детей (Tamres, Janicki & Helgeson, 2002). Женщины, как правило, обращаются к своим эмоциям, когда скорбят, мужчины с большей вероятностью будут использовать стратегии избегания преодоления психологических трудностей (Stroebe, Stroebe, & Schut, 2001). Поскольку большинство родителей, подвергающихся родительскому отчуждению, являются мужчинами, эти различия в способах совладания могут иметь существенное влияние на способность отчужденного родителя стать психологически устойчивым и исцелиться от потери.
Отчуждение родителей - сложное явление, отчасти потому, что имеется неоднозначность будущего в отношениях между родителями и детьми. В зависимости от тяжести отчуждения и силы переживаемой утраты, родители-жертвы могут справиться по-разному, потенциально влияя на вероятность сохранения отношений со своим ребенком, а также на степень исцеления от этой травмы, которая часто приводит к потере отношений и огромному горю (тоске). Насколько известно автору, в настоящее время нет исследований, в которых рассматривались бы использование социальной поддержки отчужденными родителями, когда они переживают отчуждение своих детей.
Текущее исследование
Поскольку феномен родительского отчуждения становится все более распространенным и признанным, для специалистов, работающих с семьями, особое внимание влиянию отчуждения родителей на отчужденного родителя становится все более важным. В настоящее время вопросы исследования механизмов совладания с травмой отчуждения для целевых родителей остаются без ответа. Какова степень влияния на целевых родителей разрушения детско-родительских отношений, как физически, так и эмоционально? Сколько целевых родителей испытали физическое отчуждение и / или потерю эмоциональных отношений со своим ребенком из-за попыток отчуждения? Как отчужденные родители справляются с этой неоднозначной потерей и бесправным горем? Как связаны масштабы переживания утраты детей со стратегиями выживания этих родителей? Сколько отчужденных родителей используют социальную поддержку какие способы помогают им справиться со своим переживанием и горем?
Мы хотели изучить и узнать, что люди сообщают об этом.
Чтобы ответить на эти вопросы, в настоящем исследовании рассматривается выборка качественных данных в виде записанных интервью с родителями, которые сообщили, что отчуждены от своего ребенка, как правило, после развода в семье. Интервью сосредоточены на степени отчуждения родителей в семье, их чувствах и стратегиях выживания из-за разорванных отношений между родителями и детьми и опыте родительского отчуждения, их характеристиках бывшего партнера, а также их детско-родительских отношений. Исследователи оценили интервью на предмет использования социальной поддержки и степени утраты детско-родительских отношений.
Настоящее исследование пытается расширить знания о влиянии родительского отчуждения в рамках неоднозначной потери, а также для проверки гипотезы о том, что степень переживания утраты ребенка отчужденным родителем связана с объемом получаемой социальной поддержки.
Гипотезы исследования
Предыдущие исследования показывают, что отчужденные родители нередко имеют минимальный контакт со своим ребенком или детьми, а также говорят о том, что эмоциональная привязанность (любовь) в их отношениях с ребенком была разрушена (Baker, 2007). Мы концептуализируем потерю контакта с ребенком как утрату для целевых родителей. В литературе также показано, что тем, кто переживает неоднозначную утрату и/или бесправное горе, труднее получить социальную поддержку в качестве помощи (Cook & Oltjenbruns, 1998), хотя мы очень мало знаем о типах социальных поддержки. Основываясь на этих предположениях, гипотезы для этого исследования следующие:
H1: отчужденные родители, которые имеют меньше физического контакта со своим ребенком, сообщают о большем нарушении их эмоциональных и любовных отношений с ребенком.
H2: Степень переживания нарушения физического контакта отчужденных родителей со своим ребенком связана с социальной поддержкой в жизни родителей, включая поддержку сообщества (например, онлайн-группы поддержки), интимную социальную поддержку (например, супруга или другого человека) или профессиональную/психотерапевтическую поддержку (например, психолог или пастор), хотя мы не прогнозируем направление воздействия.
Методы
Исследование было направлено на изучение опыта отчужденных родителей, особенно в отношении физического контакта с отчужденным ребенком (детьми), разрушения их эмоциональных отношений с ребенком (детьми), и наличию социальной поддержки в их жизни как способа справиться с опытом родительского отчуждения. Для достижения этой цели были собраны данные из интервью с отчужденными родителями.
Участники были набраны через различные встречи/группы поддержки по всему миру, они являлись родителями, которые пережили отчуждение. Набор участников также производился методом снежного кома.
Процедуры
Использованные данные интервью были собраны доктором Дженнифер Харман и доктором Зейнеп Биринген. Исходные данные интервью были получены от родителей, которые утверждали, что были отчуждены от ребенка после разделения или развода, и данные были собраны через Skype, Google Hangout и телефонные звонки. Участники ответили на различные вопросы об их текущем порядке опеки, степени родительского отчуждения, которую они пережили, отношении между родителями и детьми до и после разлуки, дали характеристику бывшего партнера, описали настоящие детско-родительские отношения, как они справляются с трудностями и их чувства по поводу разрушенных отношений между родителями и детьми и опыта родительского отчуждения. Интервью были записаны и длились примерно 60-90 минут каждое. В записи интервью были расшифрованы и отправлены участникам для просмотра, давая им возможность внесения любых изменений.