Три версии одного ареста (4). Странный приговор

Часть-1 Часть-2 Часть-3 Часть-4

СОЛЖЕНИЦЫН, КГБ, КРУШЕНИЕ СССР
Островский Александр Владимирович
историк, доктор исторических наук

Глава 3. Три версии одного ареста

Странный приговор

Текст обвинительного заключения по делу А.И. Солженицына нам неизвестен. Лишь частично мы можем судить о нём на основании свидетельств самого Александра Исаевича, Определения Военной коллегии Верховного суда СССР о его реабилитации, а также публикаций Б.А. Викторова и К.А. Столярова.

«Процитирую, — писал К.А. Столяров об обвинительном заключении, — начало и конец: “...B НКГБ СССР через Военную Цензуру поступили материалы о том, что командир батареи звуковой разведки Второго Белорусского фронта — капитан СОЛЖЕНИЦЫН Александр Исаевич в своей переписке призывает знакомых к антисоветской работе...

...Виновным себя признал. Изобличается вещественными доказательствами (письма антисоветского содержания, т.н. резолюция № 1).

Считая следствие по делу законченным, а добытые данные достаточными для предания обвиняемого суду, руководствуясь ст. 208 УПК РСФСР и приказом НКВД СССР № 001613 от 21.XI.1944 года — следственное дело № 7629 по обвинению СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича направить на рассмотрение Особого совещания НКВД СССР...

Обвинительное заключение составлено 6 июня 1945 года в городе Москве...».

«Вместе с капитаном Езеповым, — отмечал К. А. Столяров, — этот документ подписали его начальники — полковник Иткин... и подполковник Рублев, а двумя днями позже его утвердил комиссар государственной безопасности 3 ранга Федотов» 1.

Иначе характеризовал констатирующую часть обвинительного заключения Б.А. Викторов, по словам которого в ней говорилось: А.И. Солженицын «с 1940 года занимался антисоветской агитацией и предпринимал шаги к созданию антисоветской организации». «В связи с этим ему было предъявлено обвинение по ч.1. ст.58-10 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за антисоветскую агитацию, и по ст.58-11 УК, предусматривающей ответственность за создание антисоветской организации» 2.

О том, что Александр Исаевич обвинялся по двум статьям, говорится в недавно обнаруженной в архиве карагандинской прокуратуры карточке заключённого 3. Это же следует из опубликованного текста Определения Военной коллегии Верховного суда СССР о его реабилитации 4. Подобным же образом характеризовал в 1964 г. содержание предъявленного ему обвинения сам А.И. Солженицын 5.

В первом издании «Архипелага» читаем об обвинительном заключении: «Подписал вместе с 11 пунктом. Я не знал тогда его веса, мне говорили только, что срока он не добавляет» 6. Ах, какая наивность! Он, видите ли, думал, что обвинение в намерении создать антисоветскую организацию, тем более в условиях войны, «не добавляет срока».

Во втором издании у этих слов появилось продолжение: «Подписал вместе с 11 пунктом (уж “Резолюция” на него тянула). Я не знал тогда его веса...» и далее по тексту 7. И здесь мы видим, «Резолюция» появилась только во втором издании «Архипелага». Но, упомянув её, Александр Исаевич тем самым усилил весомость предъявленного ему обвинения, после чего его наивность приобретает смехотворный характер.

Чтобы лучше представлять положение, в котором находился А.И. Солженицын летом 1945 г., прежде всего вспомним один лагерный анекдот, который он приводит в «Архипелаге» как реальный факт: «На новосибирской пересылке в 1945 г. конвой принимает арестантов перекличкой по делам. “Такой-то!” — “58-1а, 25 лет”. Начальник конвоя заинтересовался: “За что дали?” — “Да, ни за что” — “Врёшь. Ни за что десять дают”» 8.

Если тогда «ни за что» давали «десятку», сколько же должен был получить человек за антисоветскую пропаганду, составление «Резолюции № 1» и намерение создать антисоветскую организацию?

Обратимся к Уголовному кодексу РСФСР 1926 г., который продолжал действовать ив 1945 г. Вот как в нём была сформулирована первая часть знаменитой статьи 58-10: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. ст. 58-2 - 58-9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собою лишение свободы на срок не ниже 6 месяцев» 9.

О том, что означала формулировка «лишение свободы», мы можем судить на основании 28-й статьи УК РСФСР, в которой говорилось: «Лишение свободы устанавливается на срок от одного года до 10 лет, а по делам о шпионаже, вредительстве и диверсионных актах (ст. ст. 58-1а, 58-6, 58-7, 58-9 настоящего Кодекса) — на более длительные сроки, но не свыше 25 лет» 10. Это значит, что статья 58-10 (часть первая) предусматривала наказание до 10 лет.

Выбор наказания зависел от наличия как смягчающих, так и отягчающих обстоятельств. Смягчающие обстоятельства определялись статьей 48, из которой явствует, что у Александра Исаевича было только одно такое обстоятельство — привлечение к ответственности в первый раз 11. Что же касается отягчающих обстоятельств, то они были перечислены во второй части статьи 58-10, по которой, кстати, и обвинялся А.И. Солженицын.

В ней говорилось: «Те же действия (т.е. действия, указанные в первой части этой статьи — А.О.) при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собою меры социальной защиты, указанные в статье 58-2 настоящего Кодекса» 12.

Это значит, что, вынося приговор, Особое совещание должно было руководствоваться ст. 58-2, которая предусматривала два вида наказания: «высшую меру социальной защиты — расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трёх лет с конфискацией всего или части имущества» 13.

Поскольку такая мера, как лишение гражданства в годы Великой Отечественной войны, не применялась, а смягчающих обстоятельств в деле А.И. Солженицына по существу не было, то в соответствии с действовавшим в 1945 г. Уголовным кодексом РСФСР ему угрожала высшая мера наказания — расстрел.

Это тем более следует подчеркнуть, что он обвинялся сразу по двум статьям 58-10 и 58-11. Последняя статья гласила: «Всякого рода деятельность, направленная к подготовке и совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собою — меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы» 14.

Чем следовало руководствоваться в данном случае, мы можем узнать из статьи 49-й: «Когда в совершенном обвиняемым действии содержатся признаки нескольких преступлений, а равно в случае совершения обвиняемым нескольких преступлений, по которым не было вынесено приговора суда, суд определяет соответствующую меру социальной защиты за каждое преступление отдельно, окончательно определяет последнюю по статье, предусматривающей наиболее тяжкое из совершённых преступлений и наиболее тяжкую меру социальной защиты» 15. В комментариях к данной статье специально подчёркивалось, что в рассматриваемом случае «в качестве основной меры социальной защиты» суд должен использовать «наиболее суровую меру» 16. В данном случае такой мерой был расстрел.

Однако знаменитое Особое совещание проигнорировало статью 58-2, не пожелало руководствоваться статьёй 49-й УК РСФСР и сохранило Александру Исаевичу жизнь, чтобы он имел возможность позднее описать его безжалостность. Если «ни за что» давали «десятку», если «десятку» Н.Д. Виткевич получил по одной статье 58-10 17, то Александр Исаевич по двум статьям (58-10 и 58-11) был приговорён к восьми годам заключения 18. «При этом, — писал он позднее в прошении на имя министра обороны СССР Г.К. Жукова, — даже не было решения о лишении меня воинского звания и орденов» 19.

А поскольку ни следователь, ни прокурор, ни Особое совещание не могли игнорировать действующий Уголовный кодекс РСФСР, можно с полным основанием утверждать, что обвинение по двум статьям (58-10, ч.2 и 58-11) и приговор о восьмилетием сроке наказания находятся в непримиримом противоречии друг с другом.

В связи с этим особого внимания заслуживает опубликованный К.А. Столяровым документ под названием «Сведения о прохождении службы в Советской Армии и о наградах». Он был составлен А.И. Солженицыным 31 августа 1955 г. и завершался словами: «Судебного решения по моему делу вообще не было, а было лишь административное решение ОСО НКВД от 7.7.45 (8 лет ИТЛ по 58-10-4.II)». Обратите внимание — по статье 58, пункт 10, часть 2-я, т.е. антисоветская агитация 20. И всё. И никакой ст.58-11.

Подобным же образом характеризовал А.И. Солженицын вынесенный ему приговор и в своём ходатайстве на имя Г.К. Жукова, В нём говорилось: «Меня не судили, а вынесли административное постановление ОСО МВД от 7.7.45 — 8 лет Исправ. труд. лагерей, ст.58-10-ч.II» 21.

Таким образом, ходатайствуя в 1955-1956 гг. о пересмотре дела, А.И. Солженицын утверждал, что в основе его обвинения лежала только переписка с Н.Д. Виткевичем, и специально подчёркивал, что обвинялся лишь по одной статье 58-10-4.2. Правда, и по этой статье ему угрожал расстрел. Но невозможно представить, чтобы человек, ходатайствующий о пересмотре своего дела, сознательно искажал и характер предъявлявшегося ему обвинения, и неправильно называл статью, по которой ему был вынесен обвинительный приговор.

Допустим, что обвинение соответствует действительности. Тогда следует поставить под сомнение все известные нам источники о характере приговора. А это не только утверждения самого А.И. Солженицына, но и Определение военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованные документы следственного и реабилитационного дел.

Если допустить, что документы, характеризующие приговор, подлинные, тогда следует признать сфальсифицированными сведения о характере обвинения, которые опять-таки содержатся в воспоминаниях А.И. Солженицына, определении Военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованных материалах следственного и реабилитационного дел.

Таким образом, и в одном, и в другом случае приходится не только поставить под сомнение утверждения А.И. Солженицына, но и констатировать, что названные официальные документы были сфальсифицированы. А поскольку доступ к ним до сих пор закрыт, подобная фальсификация могла быть осуществлена только на официальном уровне.

Итак, что же мы видим? «Ни на что непохожий арест», грубейшее нарушение распоряжения Военной прокуратуры СССР о производстве обыска, составление протокола личного обыска и протокола об аресте через пять дней после самого ареста, странное этапирование в Москву под спецконвоем в плацкартном вагоне, совершенно невероятное следствие, противоречия в изложении содержания обвинения, находящийся в противоречии с Уголовным кодексом РСФС приговор Особого совещания и расхождения в изложении самого приговора.

Интересная деталь: когда в 1948 г. «подельники» А.И. Солженицын и Н.Д. Виткевич встретились в «шарашке», ни один из них не проявил интереса к тому, как оказался за решеткой другой. Причём, по утверждению, Н.Д. Виткевича, на эту тему они ни разу не беседовали друг с другом и позднее, на воле. Невероятно. Как будто говорить на тему о причинах и обстоятельства ареста им было запрещено.

Исходя из этого, можно сделать следующие выводы:

A) вся история с созданием антисоветской организации представляет собою выдумку и вопрос заключается только в том, когда именно эта история появилась;

Б) никаких убеждающих доказательств того, что в основе ареста лежала переписка, содержащая критику Сталина, не приведено, а те источники, которые введены в оборот, на этот счёт перечёркивают друг друга;

B) на основании этого можно утверждать, что до сих пор даже формальная причина ареста нам неизвестна;

Г) следовательно, или Солженицын был вынужден скрывать причину своего ареста, или же его арест имел фиктивный характер как способ создания ему соответствующей легенды;

Д) тот факт, что все известные нам на этот счёт сведения исходят не только от А.И. Солженицына, но и от органов советского государства, с которыми он вёл борьбу, и находятся между собою в полном соответствии, даже тогда, когда содержат внутренние противоречия, даёт основание утверждать, что мы имеем дело с игрой в четыре руки.

Косвенно в пользу этой версии могут служить следующие слова из «Телёнка»: «Арест, — писал А.И. Солженицын, — был смягчён тем, что взяли меня с фронта, из боя; что было мне 26 лет; что кроме меня никакие мои сделанные работы при этом не гибли (их не было просто); что затевалось со мной что-то интересное, даже увлекательное; и совсем уже смутным (но прозорливым) предчувствием — что именно через этот арест я сумею как-то повлиять на судьбу моей страны» 22.

Мог ли так размышлять человек, перед которым открывалась перспектива: или на кладбище, или в ГУЛАГ. В первом случае возможность «повлиять на судьбу страны» была исключена полностью. Казалось бы, не открывала надежд на это и перспектива оказаться за колючей проволокой. И уж тем более трудно было представить себе пребывание здесь «интересным» и «даже увлекательным».

Так мог смотреть из тюремного окна в своё будущее лишь человек, для которого арест являлся не карой, не наказанием с неизвестными последствиями, а лишь формой прикрытия какой-то многообещающей деятельности.

Если с учётом этого проследить жизненный путь А.И. Солженицына после ареста, нельзя не отметить много странностей. Вот только некоторые из них, которые можно рассматривать как косвенное подтверждение сформулированной версии.

____________
1 Столяров К.А. Палачи и жертвы. М., 1997. С. 344.
2 Викторов Б.А. Без грифа «секретно». М., 1990. С. 306.
3 Могильницкий В. Человек под номером // Труд. 1998. 13 января.
4 Лурье С. Из бумаг Л. Пантелеева//Нева. 1988. №12. С. 195-196.
5 Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х гг. // Знамя. 2000. № 11. С. 162.
6 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Paris, 1973. Т. 1. С. 151.
7 Солженицын А.И. Малое собрание сочинений. Т. 5. М., 1991. С. 107.
8 Там же. С. 210.
9 РСФСР. Уголовный кодекс. Официальный текст с изменениями на 1 сентября 1943 г. и приложением постатейно-систематизированных материалов. М., 1943. С. 30.
10 Там же. С. 12.
11 Там же. С. 22.
12 Там же. С. 22.
13 Там же. С. 27.
14 Там же. С. 30-31.
15 Там же. С. 22.
16 Постановление 23 Пленума Верховного суда СССР. 1929 г.// Уголовный кодекс. М., 1938. С. 131-132.
17 Запись бесед с Н.Д. Виткевичем. Брянск. 10 января 1993 г. // Архив автора.
18 Лурье С. Из бумаг Л. Пантелеева // Нева. 1988. № 12. С. 195-196.
19 Столяров К.А. Палачи и жертвы. М., 1997. С. 256-257 (фото).
20 Там же.
21 Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 6. С. 79.
22 Там же.

Источник: De Secreto / О Секрете. Сборник научных трудов. А.И. Фурсов (сост.). М.: Товарищество научных изданий КМК. 2016, с. 433-438.

См. также:

- Островский А.В. «Страшно умереть не опальным» // De Secreto / О Секрете
- Островский А.В. Великий писатель земли русской // De Secreto / О Секрете

- Борис Викторов. Без грифа "Секретно": Записки военного прокурора. — М.: Юрид. лит., 1990. — 336 с. PDF
- Кирилл Столяров. Палачи и жертвы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. — 365 с. PDF