День 15. ☔ Карта дождя
Бризвиль, балкон дома тёти Эли, 15 июля
Сегодня утро началось с того, что Бризвиль решил искупаться. Я проснулась от тихого перестука — будто кто-то осторожно стучал в моё окно тысячей мокрых пальцев. И выбежала на свой балкон босиком.
Над ним был широкий козырёк, поэтому дождь не попадал на меня, однако перила и пол у самого края были мокрыми и блестящими. Воздух пах мокрой геранью из тётиных горшков и свежестью, которую, казалось, можно пить.
Забралась в своё любимое подвесное кресло, укутав ноги пледом. Дождь. Не тот, что в городе — серый и торопливый, а настоящий, южный. На столике рядом дымилась чашка с чаем и лежал мой дневник, исписанный ровно наполовину за прошедшие четырнадцать дней. Сейчас, под мерный стук капель, мысль о том, хватит ли мне его до конца каникул, совсем меня не волновала.
Закрыла глаза и стала слушать.
Дождь играл на всём, что попадалось ему на пути: барабанил по крыше, шуршал по листьям пальмы, позвякивал по водосточной трубе. У каждой капли был свой голос. Тук. Та-там. Шлёп. Целый оркестр. Однако пыталась услышать не музыку дождя, а тишину. Ту крошечную, почти неуловимую паузу между одной каплей и другой.
В ней я услышала, как вздыхает старый дом. Скрип качелей в саду. Как тётя Эля тихонько напевает что-то про «розовых осьминогов в малиновом море» в своей мастерской. Далёкий, приглушённый гул моря, который не смолкал даже в непогоду. Тишина была не пустой. Она была наполнена жизнью.
Протянула руку за перила и подставила ладонь. Одна крупная, тяжёлая капля шлёпнулась мне прямо в ладонь. Поднесла её к губам и лизнула. Она была безвкусной и одновременно полной вкуса всего на свете: и неба, и ветра, и далёких гор, через которые прошла эта капля, прежде чем упасть ко мне.
Открыла глаза. На перилах, вся мокрая и взъерошенная, сидела Мика. Она не пряталась от дождя. Просто сидела в нём, как маленький, нахохлившийся философ, и смотрела на мир, который становился чище с каждой секундой. Мне показалось, что она, как и я, слушает не их стук, а паузы между ними.
Я открыла чистую страницу, но слова не шли. Вместо этого я стала смотреть вниз, во двор.
Дождь превратил наш сад в архипелаг. Каждая ямка на земле стала маленьким, тёмным озером. Капли падали в эти озёра, и на их поверхности рождались круги. Один, второй, третий... Они расходились, сталкивались, сливались и исчезали, чтобы уступить место новым.
Это была живая, постоянно меняющаяся карта. Карта неведомых земель. Каждый круг был островом, который жил всего мгновение. Каждый всплеск — рождением новой звезды. Я была так заворожена этим зрелищем, что схватила карандаш и начала рисовать не сам дождь, а его следы. Мой лист заполнялся пересекающимися окружностями, спиралями, точками. Это был самый странный и самый правдивый рисунок из всех, что я делала.
Перевела взгляд на Мику. Она заметила мою игру и тоже смотрела вниз, на лужи. В её взгляде было столько внимания, что я поняла: она не просто смотрит. Она читает эту дождевую карту вместе со мной.
Посмотрела на свой рисунок, потом снова на лужи. В этом хаосе кругов была своя гармония. Рождение, жизнь, встреча, исчезновение. Всё повторялось снова и снова, при этом каждый раз — немного по-другому.
Потом тётя принесла горячий шоколад с зефирками и сказала, что дождь — это просто небо поливает цветы. Теперь, когда я закрываю глаза, мне кажется, что слышу, как они смеются, когда капли щекочут их лепестки.
В дневнике, под моей странной картой из кругов, я нарисовала мокрую Мику. И в облачке над её головой я записала то, что она помогла мне сегодня увидеть: «Даже самая маленькая капля знает, как сделать мир красивее. Главное — успеть это заметить».
P.S. Перед тем, как улететь, Мика оставила мокрый след на странице. Теперь у меня есть автограф самой главной чайки Бризвиля.