День 4. 🌅 Миллион судеб

Бризвиль, старый город, 4 июля

Утро началось с привычного шепота волн за окном. За это время в Бризвиле мои дни обросли ритуалами, как ракушками обрастает днище корабля.

В пяти минутах от дома тёти Эли, между двумя обветренными скалами, притаился мой секретный крохотный пляж. Туда почти никто не ходит. В утренние часы, пока солнце ещё не раскалило песок до ожогов, а вода сохраняет ночную прохладу, я становлюсь частью моря. Ныряю — и на мгновение мир замолкает. В прозрачной глубине только пузырьки воздуха, которые танцуют к поверхности, да солнечные блики на песчаном дне.

Когда солнце становится злым, я нахожу спасение в тени старого сада. У тёти Эли между двух старых яблонь натянут гамак. Это мой корабль в зелёном море листвы. Книжные страницы шелестят под пальцами, солнечные зайчики сквозь листву рисуют на них кружевные узоры, а ветер лениво меня раскачивает. Иногда падает спелое яблоко — глухой стук о землю, взрыв сладкого аромата.

Сегодня, когда жара отступила, я отправилась в сердце старого города. Узкие улочки, вымощенные камнями, отдавали накопленное тепло. Воздух был густым от запахов: сочные персики с рыночной тележки, горячий хлеб из пекарни, солёный бриз с набережной.

Ставни на разноцветных домах были распахнуты, и из окон лился тёплый жёлтый свет. Отовсюду слышались голоса — кто-то смеялся, кто-то говорил на незнакомых мне языках.

Я вышла на маленькую площадь со старым фонтаном в центре и села на пустую каменную скамейку. Здесь время текло иначе. Закрыла глаза и стала слушать. Мне показалось, что я слышу не только сегодняшние голоса. Я слышу, как этот город дышит. Миллионы жизней, миллионы судеб протекли по этим камням, как река.

И город начал шептать мне одну историю.

Это было очень давно. На этой самой площади играли двое детей. Мальчика звали Лео, а девочку — Эва. Лео мечтал о парусах, Эва строила маяки из палочек. Они представляли, что круглые булыжники мостовой — это острова в океане, и прыгали с одного на другой, чтобы не «упасть в воду». Лео всегда был отважным капитаном, а Эва — смотрительницей маяка, которая ждала его из плавания.

Город шептал, что они выросли. Лео и правда стал моряком, как его отец и дед. Он уходил в долгие плавания на большом корабле с белыми парусами. А Эва ждала его здесь, в Бризвиле. Она не стала смотрительницей маяка, а открыла маленькую пекарню, в которой пахло корицей и счастьем. Лео всегда возвращался. И однажды он вернулся, чтобы остаться. Их смех до сих пор живёт в этих камнях.

Я открыла глаза. На краю фонтана, где струи воды пели свою песню, сидела Мика. Она чистила пёрышки и не обращала на суету вокруг никакого внимания. Будто тоже слушала эту историю, знала и Лео, и Эву. Затем её чёрные глазки-бусинки посмотрели на меня так, словно говорили: «Ты тоже стала частью этой истории».

Дома, в свете лампы, я открыла свой дневник. Я не стала рисовать детей, их лиц я не видела. Нарисовала старый фонтан и каменную скамейку. А на бортике фонтана, конечно, Мику. И в облачке над её головой я написала фразу, которую город подарил мне сегодня: «Память живёт в камнях».