День 23. 🌊 Море волнуется раз
Бризвиль, Скалистая бухта, 23 июля
Сегодня Бризвиль замер. Воздух густел, как кисель. Солнце висело блёклым пятном за пеленой облаков. Море — всегда живое, дышащее — вдруг стало плоским и чёрным, будто вылитое из свинца. Даже чайки не кричали. Казалось, весь мир прислушивается к чему-то важному.
Я сидела на веранде. Тишина давила на уши. Вдруг по рукам и спине пробежали мурашки. Не от холода и не от страха. А от ощущения сопричастности к этой огромной, звенящей тишине.
— Чувствую, — она стояла у перил и смотрела вдаль, не отрывая взгляда от горизонта. — Море волнуется.
— В этом-то и дело, — она повернулась ко мне, и в её глазах вспыхнули знакомые искорки азарта. — Когда море так затихает, оно слушает. Ждёт чего-то красивого. Пойдём, сыграем с ним.
Она взяла меня за руку, и мы спустились в Скалистую Бухту. Вода не шевелилась, будто стеклянная.
— Ты ведь знаешь игру «Море волнуется раз»? — спросила она. Я кивнула. — Так вот, забудь всё, что ты о ней знала. Здесь, в Бризвиле, это старинный ритуал. Море будет ведущим. Когда оно скажет «замри», ты должна застыть и показать ему что-то прекрасное. Что-то, что живёт внутри тебя.
Мы встали на холодный песок у самой кромки воды. Я закрыла глаза и прислушалась. Мир напряжённо молчал. И вдруг раздался резкий, пронзительный крик. Это была Мика. Её голос прозвучал властно, как команда капитана: «Замри!»
Я замерла, не думая. Моё тело откликнулось само: я встала, как величественный Каменный Страж. А потом медленно раскрыла ладони навстречу морю, словно предлагая ему весь тот свет, что накопился в моей душе за эти дни. Моей фигурой стала «Хранительница, которая дарит свет».
Осторожно открыла глаза. Тётя Эля застыла в невероятно изящной позе, раскинув руки, как крылья. Она была «Чайкой, которая вот-вот коснётся воды».
Мы стояли не двигаясь, две живые статуи, подаренные морю. И в этом абсолютной беззвучии мне показалось, что я чувствую его взгляд. Взгляд моря. Оно смотрело на нас всей своей бездонной глубиной.
Прошла, казалось, целая вечность. И снова раздался крик Мики, на этот раз — другой. Короткий, разрешающий: «Отомри!»
В тот же миг с моря подул лёгкий, свежий ветерок. Коснулся моего лица, взъерошил волосы. Напряжение, которое висело в воздухе, растаяло. Вода у наших ног пошла лёгкой рябью. Море снова задышало.
— Всё, — улыбнулась тётя Эля и опустила руки. — Оно приняло наши подарки.
В дневнике нарисовала силуэты двух фигур на фоне зеркальной воды. В облачке над Микой, которая парит между небом и морем, как равноправный соведущий этой игры, написала: «Иногда, чтобы вернуть миру дыхание, нужно на мгновение перестать дышать самому».
P.S. Обнаружила, что автоматически повторяю позу хранительницы, когда стою у зеркала. Тело будто запомнило не просто положение, а состояние — ту тихую силу, с которой стояла перед морем.