День 10. 🌼 Коробка с воспоминаниями
Бризвиль, дом тёти Эли, 10 июля
Десять дней в Бризвиле — десять маленьких жизней, которые прожиты у моря. Тётя Эля говорит, что воспоминания — это как морские сокровища: если их не складывать в надёжное место, их унесёт волной времени.
Фотографии — это хорошо. Дневник — ещё лучше. Мне хотелось карманных воспоминаний — таких, чтобы можно было взвесить на ладони, почувствовать кончиками пальцев, понюхать с закрытыми глазами, услышать в тишине.
На моём прикроватной тумбочке и письменном столе уже стояли две моих находки: ракушка-оракул, которая шепчет голосом шторма, и медный фонарик, который каждую ночь светился своим тихим, морским светом. Мои дневной и ночной друзья. Мне же захотелось собрать коллекцию маленьких, карманных воспоминаний.
Утром увидела на мольберте тёти Эли новый натюрморт: на холсте красовался мой вчерашний букет, который выглядел даже живее, чем в реальности.
— Спасибо за цветы, дорогая, — сказала тётя. — Они выполнили свою миссию: подарили мне вдохновение. Теперь они твои — можешь делать с ними что хочешь.
Их лепестки уже начали увядать и скукоживаться, как старые письма. Мне стало грустно от того, что их красота так мимолётна. Тогда я поняла — мне нужен кокон для лета. Место, где я могла бы сохранять не просто мысли, а сами кусочки лета.
На чердаке нашла старую выцветшую шляпную коробку, с узором из диковинных райских птиц. Она пахла пылью, лавандой и неуловимой тайной. Я решила, что это будет моя «Коробка с воспоминаниями».
Сначала нужно было подготовить мои первые экспонаты. Я взяла самую толстую книгу тёти Эли — фолиант «История мореплавания». Тётя, когда увидела это, улыбнулась и принесла мне несколько листов тонкой папиросной бумаги.
— Чтобы твои цветы не оставили на страницах мокрых следов, а высохли как следует, их нужно сначала завернуть в такую бумагу, как в пелёнки, — сказала тётя. — Она заберёт всю лишнюю влагу.
Мы вместе аккуратно заворачивали каждый цветок, словно это было письмо в будущее, и раскладывали между страницами в компании великих капитанов и забытых островов. Теперь им предстояло несколько дней провести в тишине и темноте, как в саркофаге, чтобы стать закладками для моего дневника.
Пока цветы сохли, я начала заполнять коробку другими сокровищами. В коробку пошли младшие сёстры ракушки: несколько маленьких, перламутровых, похожих на застывшие улыбки.
Туда же лёг камень, который я нашла на Диком пляже, — «куриный бог» с идеальной дырочкой посередине. Тётя Эля говорит, если смотреть сквозь неё, можно увидеть то, что скрыто.
Добавила маленькую, идеально раскрытую сосновую шишку с горного озера, которая хранит смоляные слёзы и эхо нашего смеха. И я вспоминаю вкус лимонада.
Добавила маленькую, идеально раскрытую сосновую шишку с горного озера. Она хранила в себе всё: смоляные слёзы на чешуйках, которые наполняли ароматом комнату, эхо нашего смеха в своей тишине и даже сладкий привкус того самого лимонада.
Вчера на Бульваре Жареных Каштанов я нашла под скамейкой один-единственный прошлогодний каштан — гладкий, тёмный и совсем не похожий на своих горячих собратьев. Он тоже отправился в коробку.
Я смотрела на эти вещи, и каждая из них была не просто предметом. Это был якорь, который держал свой день и тянул за ниточку памяти. Ракушки и камни — для второго и третьего дня, шишка — для седьмого, каштан — для восьмого...
Моя коллекция только началась, при этом я чувствовала, что в ней не хватает чего-то лёгкого, воздушного... Самого главного. Словно услышав мои мысли, на подоконник за окном приземлилась Мика. Её чёрные глазки-бусинки скользнули с моих рук на коробку. Взмах крыльев — и на память осталось одно-единственное белое пёрышко с серым краешком. Я осторожно взяла его и положила в коробку поверх всего. Оно было лёгким и почти невесомым. Оно не было якорем. Оно было парусом. Парусом для всех моих воспоминаний.
Теперь у меня есть своя собственная капсула времени. Мой маленький Бризвиль, который я смогу увезти с собой.
В дневнике я нарисовала открытую шляпную коробку, а в ней — все мои сокровища. Над ними, словно оберегая их, парит белое пёрышко Мики. И в облачке над Микой я написала ту мысль, что пришла ко мне сегодня: «Каждое воспоминание — цветок с особым ароматом и вкусом времени».