День 12. 🌡 Летняя жара

Бризвиль, веранда дома тёти Эли, 12 июля

Сегодня в Бризвиль жара пришла не как гость, а как хозяин. Воздух стал плотным, дрожащим, как раскалённое стекло. Море в нашей бухте прогрелось и казалось тёплым супом. Даже тень под яблонями в саду не спасала — она была душной и липкой.

Я вышла на веранду, но тут же отдёрнула ногу — доски так нагрелись, что на них было больно стоять босиком. Я расположилась в кресле, вялая, как медуза на песке. Даже мысли в голове, казалось, плавились и лениво перетекали одна в другую. Мечтала о том, чтобы сейчас превратиться в морскую звезду и просто лежать на прохладном дне.

Вдруг услышала скрип колёс. К нашему дому на утёсе медленно подъехала старая повозка, которая была запряжена усталой лошадью.

— О, ледяной дед приехал! — обрадовалась тётя Эля, словно увидела Деда Мороза летом.

Я выглянула. На повозке, укрытые мокрой мешковиной, лежали огромные, сверкающие глыбы. Пожилой мужчина в толстом свитере (я аж вспотела за него!) ловко подцепил одну из них крюком и отнёс к нашей двери.

— Зачем нам столько льда? — удивилась я.

— Мы будем рисовать, — загадочно ответила тётя. — Жара станет нашим соавтором.

Она попросила меня помочь дотащить ледяной блок на середину веранды. Он был невероятно холодным и «дышал» морозной свежестью. Тётя расстелила на полу большой белый холст, а рядом расставила баночки с цветными порошками — сухими пигментами.

И началось волшебство. Она не брала кисть. Она взяла щепотку ярко-синего порошка и посыпала его на один край ледяной глыбы. Потом взяла щепотку лимонно-жёлтого и посыпала на другой. Лёд под палящим солнцем начал таять. По его поверхности побежали два ручейка — синий и жёлтый. Они встретились на середине, смешались, и по холсту потекла настоящая изумрудная река.

— Смотри! — прошептала тётя, и её глаза блестели, как у ребёнка. — Мы не смешиваем краски. Мы помогаем им встретиться.

Потом она добавила в другой ручеёк немного красного пигмента. Он смешался с жёлтым, и получился огненно-оранжевый поток, похожий на закат, который впадал в нашу изумрудную реку и создавал на холсте причудливые острова и коралловые рифы.

Картина жила, менялась каждую секунду. Я прикасалась ко льду, и пальцы немели от холода, а спину припекало солнце. Это было невероятное ощущение.

На перила приземлилась Мика. Она с опаской и любопытством смотрела на эту холодную, мокрую гору. Наклонила голову, увидела цветной ручеёк, осторожно попробовала его клюнуть и тут же отскочила, удивлённо встряхнув головой.

К вечеру лёд почти растаял. Наша картина, которая прожила всего несколько часов, исчезла, оставив на холсте лишь свои мокрые воспоминания — бледный, прекрасный акварельный след. Мы не грустили. Мы весь день были художниками, которые творили вместе с летом.

В дневнике я не стала рисовать наш узор — его невозможно было повторить. Я нарисовала большую глыбу льда, по которой стекают цветные ручейки. А в облачке над Микой, которая с удивлением смотрит на это чудо, я написала главное открытие этого дня: «Иногда, чтобы сделать что-то прохладное, нужно немного жары».