День 7. 👻 Пикник с привидениями
Бризвиль, горное озеро, 7 июля
Тётя Эля ворвалась на кухню, как летний бриз — в смешной соломенной шляпе и с таинственным блеском в глазах. Она наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала:
— Знаешь, что сегодня за день? — перехватила мой недоуменный взгляд, пока я доедала тост с вишнёвым джемом. — Единственный день в году, когда прошлое выходит на пикник! Сегодня идеальный день для того, чтобы сбить с толку парочку привидений. Едем на горное озеро!
Пока я удивлённо хлопала глазами, она уже вытащила из кладовки плетёную корзину, старинный граммофон с огромной медной трубой, которая блестела, словно её только что отполировали. И бутыль лимонада, которая запотела от холода.
Через полчаса мы уже тряслись в её стареньком автомобиле, похожем на ржавую консервную банку, который она называла «Морская Черепаха». Корзина с арбузами от дяди Миши и плед лежали в багажнике, а громоздкий граммофон тётя Эля устроила на заднем сиденье, как почётного пассажира.
— И всё-таки, зачем он нам? — не унималась я.
— Как зачем? — подмигнула тётя, глядя в зеркало заднего вида. — Мы же едем в гости к прошлому, нужно соблюдать этикет! Привидения — существа старомодные. Они не оценят твой хип-хоп. А вот старый добрый фокстрот или джаз — это совсем другое дело. Это их язык. Мы же хотим с ними подружиться, а не напугать. Представь: ты призрак, грустишь сто лет подряд, и вдруг — бах! — «Tiger Rag» Луи Армстронга! И потом, только посмотри, как его труба будет ловить солнечных зайчиков! Предвкушаю, будет атмосферно.
Горное озеро оказалось невероятно красивым и тихим. Вода была тёмно-синей и такой гладкой, что в ней, как в зеркале, отражались сосны-великаны и небо. Пока тётя расстилала плед на небольшой полянке, окружённой старыми, замшелыми деревьями, я заметила странность: на воде не было ни единой ряби. Даже наши шаги не тревожили тишину.
Тётя Эля поставила пластинку, и из трубы полилась негромкая, при этом бодрая музыка, от которой хотелось пританцовывать. Именно тогда они появились. Между деревьями, в игре солнечных зайчиков и теней, двигались фигуры. Они были почти прозрачными, как будто нарисованные акварелью, которую сильно разбавили водой.
Дама в кринолине с кружевным зонтиком, чьё платье шелестело несуществующим шёлком. Джентльмен в котелке с тростью и усами, который поправлял невидимый галстук. Ещё одна пара, которая кружилась в беззвучном танце. Они не замечали нас. Они были на своём собственном пикнике.
— Тётя Эля, — прошептала я, — ты это видишь?
— А то! — весело ответила она. — Я же говорила, что мы их собьём с толку. Они наверняка не ожидали такой зажигательной музыки.
И тут тётя Эля сделала то, что могла сделать только она. Она взяла большой ломоть арбуза, помахала им в сторону призраков и крикнула:
— Не стесняйтесь, дорогие! Подходите, угощайтесь! Арбуза хватит на всех!
Прозрачные фигуры замерли. Дама с зонтиком удивлённо приподняла бровь. Мужчина в котелке вежливо поклонился нами сделал шаг в нашу сторону. Протянул свою полупрозрачную руку к нашему арбузу, однако пальцы прошли сквозь него. Он посмотрел на свою ладонь с таким растерянным и одновременно человечным видом, что я невольно рассмеялась. Он не мог взять наш арбуз, так же как не мог взять и свой призрачный пирог.
— Ничего страшного. Тогда просто наслаждайтесь музыкой вместе с нами!
И джентльмен в котелке снова поклонился, на этот раз в его полупрозрачных чертах мелькнула благодарная улыбка.
Привидения не были страшными. Они были какими-то... застенчивыми. И очень тихими.
Внезапно я услышала знакомый крик. На ветку ближайшей сосны приземлилась Мика, будто материализовалась из воздуха. Как она здесь оказалась, так далеко от моря? Она спокойно смотрела на поляну, словно для неё не было ничего удивительного в том, что на одном пледе сидят живые люди, а на другом — привидения. Она была единственной, кто видел оба мира одинаково чётко.
Дома, перебирая в памяти этот странный день, я открыла дневник. Я нарисовала нашу поляну: плед, граммофон и нас с тётей. А рядом, чуть прозрачными красками, нарисовала призрачных леди и джентльменов. И, конечно, на ветке дерева сидит Мика с учёным спокойствием. В облачке над её головой я написала: «Они не исчезли. Просто научились жить в полутонах».