Имперский человек и предназначение Империи
Настоящее исследование пойдёт по пути, проложенному Юлиусом Эволой и Платоном, с добавлением христианской оптики.
Эвола разработал глубокую концепцию Империи, отталкиваясь от традиционалистского понимания государства. В свою очередь, Платон создал фундаментальный труд «Государство», в котором изложил своё видение идеального государственного устройства и извращённого государственного устройства, а также, что нам наиболее интересно, показал взаимосвязь между государственным строем и качественными характеристиками людей, проживающих при той или иной форме правления.
Основными целями настоящей работы являются:
1. Опираясь на тезисы Эволы и Платона, описать имперского человека по аналогии с платоновскими тимократическим, олигархическим, демократическим и тираническим людьми. То есть проанализировать, возникновению какого типа человека способствует Империя как форма Государства, с одной стороны, и какой тип человека способен созидать Империю, с другой стороны.
2. Именно через призму имперского человека попытаться сформулировать цели Империи, её методы и перспективы.
В качестве небольшой вступительной ремарки необходимо напомнить, что Юлиус Эвола кардинально различает взгляд традиционного общества/человека и антитрадиционного общества/человека на любой вопрос. Взгляд с позиций Традиции для него всегда имеет положительную окраску, а с противоположных – отрицательную. Что характерно для традиционного общества, то нормально, а что противоположно – то извращённо.
Для того, чтобы дать определение Империи и выявить присущие ей качества, прежде необходимо обратиться к взглядам Эволы на государство и закон, как он их видит с позиции традиционного общества, поскольку именно установление государства и закона закладывает предпосылки для формирования Империи, а также намечает те смысловые векторы, которые в Империи должны реализоваться предельно, в полной мере.
Итак, во-первых, закон и государство сакральны. В традиционном обществе только тот закон, собственно, считался законом, за которым признавался его Божественный характер. Понятие закона имело нерушимую, сокровенную связь с истиной, реальностью и устойчивостью – а все эти категории имеют прямое отношение к «тому, что есть», к миру неизменного Бытия в противовес нестабильной, шаткой реальности становления. Это логично, поскольку закон направлен на упорядочивание хаоса, устранение непредсказуемых последствий тех или иных действий и событий, стабилизацию процессов – то есть он, спускаясь из мира эйдосов, Божественных логосов, придаёт материальной, тварной реальности сопричастность с истинным Бытием, частично нивелирует подвижность и хаотичность становления. Соответственно, чем больше тот или иной закон придаёт материальному миру устойчивости, тем больше он соответствует своей сакральной природе. В качестве предпосылки традиционного понятия закона Эвола указывает «трансцендентный реализм», что можно квалифицировать как сближение уровня реальности с трансцендентностью, на которое направлен вектор традиционного общества.
Поскольку установителем закона в материальности является государство, то оно приобретает сакральное измерение через свою функцию законодателя. Государство изводит закон из мира Бытия, эйдосов, «вод над твердью» на уровень материи, творя её по высшему образцу. Эта функция проводника между высшей и тварной реальностью, безусловно, священна. Эвола подчёркивает, что до наступления Средневековья мятеж против власти и имперского закона считали религиозной ересью, а таких мятежников – врагами собственной природы, восставшей против своего естества. Более того, если законы начинают приниматься исключительно по политическим, экономическим и социальным критериям, из соображений непостоянной, сугубо практической пользы, без направленности на Высший принцип, это есть инволюция и вырождение природы закона и того государства, которое поставило законотворческую деятельность в зависимость от таких антитрадиционных предпосылок. Поскольку государство должно придавать материи универсальную форму, традиционное государство было одновременно явлением высшего мира и путём в него. Редуцирование такого явления до уровня обустройства какой-то территории и удовлетворения материальных потребностей есть следствие распада.
Наконец, Эвола прямо обращается к платонизму, когда говорит: «Государство представляет собой олимпийский и небесный принцип, тогда как народ воплощает подземный и «инфернальный» принцип, подобно тому, как «идея» и «форма» относятся к материи и природе».
Теперь, после того, как дана картина государства, можно проследить механизм формирования Империи. Там, где присутствует влияние, выходящее за пределы материи, возникают формы, которые больше не связаны с частным. При этом измерение универсального в конкретных обществах и традиционных организациях может выражаться в различных аспектах, а также проявляться с разной степенью чистоты и интенсивности. Это обусловлено тем, что в силу своей ограниченности как временем, так и пространством, материя неизбежно оказывает сопротивление идее (форме) и действует как разъединяющий и отчуждающий фактор. Действительно, абсолютное Бытие, исключающее любое различение, мы встречаем только в Боге, а любое определение (от слова «предел») есть исключение какой-то части бытия и утверждение некоторого небытия. Соответственно каждая тварная, индивидуально определённая вещь, которая суть встреча идеи с материей, это умаление Бытия до степени относительного бытия – конкретного сущего вместо абсолютно сущего («Я есмь Сущий»). Так и земное государство, и земное традиционное общество, неизбежно заключающее в себе элемент материи, искажает, редуцирует и дифференцирует неделимую, всегда тождественную идею. Однако, чем выше мы восходим по направлению к идее, чем ближе подходим к воплощению формы, тем больше устраняются частности, отчуждение и разъединение. И вот когда универсальный принцип начинает действовать, а так называемые «узы влечения между традиционными формациями и чем-то единым, неделимым, вечным» соединяются, тогда государства возвышаются до уровня Империи, устраняя частные границы и достигая единства высшего типа.
Таким образом, Империя – это структура, в которой идея государства как проводника, моста между вечно тождественным миром Бытия и временным, изменчивым миром становления, воплощается максимально полно, в которой материя почти достигает уровня идеи. Соответственно Империя есть такой способ существования, когда метафизические возможности человека, его способность к Богообщению и выходу на уровень трансценденции получают максимально возможное раскрытие, развитие и приложение.
Далее коротко рассмотрим отдельные качества, присущие Империи:
- Империя противостоит силам хаоса и распада, удерживает своё жизненное пространство от энтропии (в первую очередь на метафизическом плане, косвенно – на материальном уровне);
- она предполагает такую социальную структуру, которая направлена на формирование и поддержание духовного и душевного качества индивидов, позволяющего находить и сохранять контакт с миром Бытия (согласно законам Ману, брахман или кшатрий ничем не выше шудры, пока не прошёл посвящение, оно же – второе рождение, то есть самой по себе принадлежности к касте по физическому рождению недостаточно);
- имперская власть не сводится к политическому и военному господству, но представляет собой универсальную, подлинно объединяющую функцию, которая по природе может быть только нематериальной (об ограниченности и отчуждённости материи выше было сказано);
- являя собой принцип центра, вокруг которого происходит движение (подобно звезде), имперская власть сама остаётся неподвижна, когда речь идёт о контроле каких-то текущих процессов тактического уровня, таким образом предоставляя широкий спектр свободы элементам Империи (земли, провинции, королевства, народности) и управляющим этими элементами людям, но на стратегическом уровне Империя незыблемо удерживает всю структуру, и только она задаёт стратегическое направление, отклонение от которого не допускается: таким образом, Империя диалектически объединяет абсолютную власть с обширной свободой, поскольку власть зиждется на трансцендентном dignitas (достоинство, власть, основанная на уважении), а подчинение – на универсальном fides (верность), в связи с чем отпадает необходимость в профанном закрепощении, абсолютизации тоталитарной власти, контроля и законодательства.
Необходимо подытожить сказанное и изложить важнейший вывод, который следует из учения Эволы о государстве и Империи. Для него государство складывается не как этническое сообщество или национальное сообщество, и даже не как территориальная общность; принадлежность к одной расе, нации, крови и территории вторична в системе координат Юлиуса Эволы. Такие косвенные общие признаки не могут, по его мнению, формировать государство, по крайней мере в его надлежащем виде. Государство есть качественное духовное сообщество (кастовое, сословное), которое складывается не по национальному или территориальному признаку, а как структура качественно дифференцированных личностей, которая выстраивает их иерархию в соответствии с их духовным статусом таким образом, чтобы эта структура в целом влекла каждого отдельного индивида ввысь, по направлению к высшему Принципу, то есть к Богу. Империя же является воплощением такой структуры в её предельной возможности.
Итак, портрет Империи кисти Юлиуса Эволы дан.
Теперь перейдём непосредственно к выявлению того имперского типа человека, который складывается в Империи и который строит Империю, а путеводную нить нам предоставит фундаментальный трактат великого Платона «Государство», в котором сформулирован тезис о взаимном влиянии политического строя на природу граждан, а граждан – на сущность политического строя.
II. Имперский человек и предназначение Империи.
Основная часть платоновского исследования посвящена человеку идеального государства, царского (аристократического) политического строя. С учётом фигуры Царя (Императора) и определяющего значения аристократии в выкладках Эволы, можно было бы предположить, что это и есть готовый портрет имперского человека согласно «Государству» Платона. Однако это не так. Платон рассматривал в своём труде полис, город-государство. Соответственно его мысль полностью оставляет за скобками имперский масштаб. Это критически важное отличие, которое позволяет нам взять на себя смелость и провести самостоятельное исследование имперского типа человека, оставшись, тем не менее, в позволительных границах скромности и взяв на вооружение труды Эволы и Платона.
Когда Платон переходит к описанию четырёх человеческих типов, соответствующих четырём формам государственного правления, он говорит, что государственное устройство рождается из тех нравов, что наблюдаются в государствах и влекут за собой всё остальное. Сразу видна разница по сравнению с подходом Эволы, видевшим в народе с его нравами только грубый материал, сугубо демоническую природу, которую государство должно обуздать и направить. Платон более диалектичен, утверждая, что как государство рождает нравы, так и нравы воздействуют на государственное устройство. Нам ближе точка зрения Платона, и тому есть ряд оснований, в том числе и то, что даже если рассматривать народ в качестве материала, нельзя не признать, что для создания чего-либо материал обязательно должен обладать подходящими исходными качествами, хотя бы в потенции – если он не готов для того, чтобы творить из него сразу, то он должен относительно легко поддаваться таким преобразованиям, которые позволят с ним работать: к примеру, дом не строят из льда.
Описывая четыре вида несовершенного государственного устройства и соответствующие им типы личности, Платон идёт от относительно хорошего (тимократия) к самому худшему (тирания), демонстрируя последовательное разложение в результате подпадания людей под власть той или иной страсти. Переход от царского строя к тимократии начинается с зарождения у правящей аристократии определённого имущественного интереса, стремления к накоплению золота, которое пока не приобрело большого масштаба, но уже сместило приоритеты. Тимократия перетекает в олигархию через усиление сребролюбия, и олигархия становится уже открытой формой власти богатых, но при олигархии человек ещё делает различие между необходимыми страстями (еда, сон и т.д.) и страстями избыточными (объедение, сластолюбие и т.д.), руководствуясь хотя бы практической пользой, в частности желанием не растратить на вожделения все свои деньги, и поддаётся лишь необходимым страстям. Олигархия вырождается в демократию, при которой абсолютной ценностью становится свобода, ниспровергающая все авторитеты (в государственной и общественной сферах) и все барьеры в сфере страстей: человек постепенно начинает уступать, предаваться страстям, в которых нет необходимости, поскольку желает реализовать полную свободу, но пока ещё имеет некоторое внутренне чутьё, способное остановить его от полного поглощения страстями. И наконец, совершенно закономерно, безграничная свобода, лишённая тормозов, переходит в рабство тирании, как в политической жизни, так и в области вожделений – человек ради того, чтобы удовлетворить все возможные страсти, готов ограбить и убить собственных родителей. Стоит отметить, что при демонстрации этого государственно-личностного нисхождения Платон прекрасно иллюстрирует сущностную природу преступления и преступника, имя которой неспособность сдержать страсть; именно повышенная страстность есть первая ступенька, первый шаг к преступлению. Человек вожделеющий уже потенциально преступник.
Каковы основные качества человека идеального государства Платона в противовес извращённой природе представителей вышеуказанных систем? Они суть следующие:
- умение созерцать вечно тождественные Божественные эйдосы (идеи) и таким путём достигать совершенного познания истины и блага, через которые раскрывается знание всех тварных вещей мира становления;
- при этом желание не оставаться постоянно в этом блаженном созерцании, а «спускаться» к тем, кто к нему не способен, и разделить их невзгоды, постараться если не вывести на свой уровень, то хотя бы помочь и в материальном обустройстве государства, и в движении к истине;
- что касается страстей, то такой человек безусловно контролирует их, а не наоборот.
Каков же будет имперский человек, если мы подойдём к его идентификации с позиции Платона и с учётом имперской концепции Эволы?
Начнём с личного отношения к тренсценденции, а также к вопросу о том, оставаться ли на уровне бытия или спускаться «в пещеру» к узникам имманентности? А если спускаться, то что с ними делать?
Итак, конечно же, человек Империи устремлён к Богу, который занимает для него абсолютно первое место по сравнению с любыми другими категориями. Бог, а следовательно любовь, превалирует у имперского человека над всем сущим. Бог, как и любовь, есть абсолютное единство, которое на глубинном уровне стирает различия всего тварного сущего, как стирает и множественность, которая естественно обусловлена и возможна только вследствие различия. На самом предельном уровне все эйдосы суть Одно, а точнее – Один, если не Первопричина, то Первообразец. Как было сказано выше, Империя – это предел приближения к идее, к форме, а значит – к Единому.
Следовательно, мы с необходимостью должны сказать, что имперский человек:
- это цельная, единая натура, личность, не разделённая в самой себе, не раздёрганная и не подчинённая случайным аффектам, позывам и помыслам;
- это любящий человек, а значит человек, стремящийся к единению, к переводу частного на уровень общего, но без стирания самобытности и растворения индивидуальности, как своей, так и окружающих людей;
- это человек, который не просто попытается помочь «узникам пещеры», оставшись на безопасном расстоянии, но будет стремиться преобразовать саму среду, пространство, сломать стены платоновской пещеры (как своей частной, так и общей), чтобы пещера онтологически максимально приблизилась к миру снаружи, чтобы различия, продуцирующие отчуждённость и хаос, были устранены.
Далее, вспомним имперский принцип противостояния силам хаоса и распада, удержания своего жизненного пространства от энтропии. Если мы перенесём это на личный уровень, то получим такое свойство имперского человека как постоянная духовная брань со своими страстями и демонами, которые несмотря на обозначенную выше цельность натуры, всегда стерегут за углом, стоит немного забыться в обывательской безмятежности.
Имперский человек с необходимостью влияет на окружающих и стремится к этому. Но какова природа и методики этого влияния, если мы вспомним образ неподвижного центра (Императора), который управляет не силой, не принуждением, а своим примером устремления к Высшему принципу, оставляя людям большую степень свободы? Так и имперский человек стремится поднимать людей на качественно иной уровень, но не силовыми методами, не путём принуждения к единственно верным моделям поведения, но путём демонстрации своего собственного ментального, психологического, метафизического уровня, таким образом не оказывая непосредственного, как бы механического, воздействия, но при этом фактически сподвигая людей на изменения, на движение в одном с ним направлении. Поскольку имперский человек осознаёт, что в нём самом в первую очередь действует Высший принцип, что всем он обязан Богу, он избегает тщеславия. Отсутствие чванства и самодовольства у имперского человека предохраняет от того, чтобы люди чувствовали раздражение вместо желания уподобиться ему, как это, к сожалению, часто бывает у людей при встрече с кем-то более достойным, но не способным обуздать свою гордыню и напускающим на себя важный вид.
Имперский человек перманентно обладает dignitas по отношению к слабому и fides по отношению к более сильному. Его чувство иерархии таково, что когда он сильнее, компетентнее и обладает большим авторитетом, то его первое естественное желание – помочь при виде того, как кто-то не справляется с ситуацией; а когда он слабее, иерархически ниже, то такое же первое и естественное его стремление – обратиться к помощи авторитета в том случае, когда он понимает, что может не справиться. Обе тенденции свойственны цельному, гармоничному человеку, преодолевшему личные амбиции и комплексы, когда он не боится как просить, так и предлагать помощь. Таков человек Империи.
Теперь через логическую связку, смысловой мост, перейдём от описания имперского человека к предназначению Империи, как оно являет себя исходя из его портрета. Все мы, в том числе рассматриваемый имперский человек, живём в мире становления, в котором полная реализация высшего Принципа, эйдосов, онтологически невозможна. Опустить Небо на Землю или увлечь Землю в горний мир – недостижимая цель. Пока человек и наличное материальное бытие содержат в себе тварный элемент, достижение абсолютного Бытия и единения с Творцом в нашей эмпирической реальности невозможно. Кроме того, особенность мира становления в том, что он всегда в движении, в нём остановка обозначает ничто иное как смерть. Прекращение развития, стабилизация, замирание в материальном мире есть признак вырождения, полностью стабильно только мёртвое тело (хотя даже его приводят в движение посторонние факторы, но в нём самом движения уже нет). Сочетание двух вышеуказанных аспектов позволяет нам утверждать, что имперский человек всегда с необходимостью находится в движении, в процессе, в состоянии развития, ему не может быть присуща стагнация и успокоение. Причём, вектор его движения направлен вверх, к Богу, к миру Бытия, а границ у этого движения нет и быть не может. Имперский человек осуществляет постоянную экспансию внутри самого себя по направлению вверх, он отвоёвывает жизненное пространство для души на внутренней арене борьбы с низшими проявлениями. Пределы этого движения, как правило, обозначены только физической смертью.
Если кратко резюмировать изложенное здесь об имперском человеке, то можно сказать о нём, что он не просто вышел из «платоновской пещеры», не просто спустился обратно и помог тем, кому можно помочь, но что он всю свою жизнь направит на то, чтобы максимально разрушить и подточить стены этой пещеры, чтобы все без исключения перестали видеть словно сквозь мутное стекло, несмотря на то, что разрушение этой пещеры до основания невозможно, а яркий свет, хлынувший в брешь в стене, выдержат не все, многим узникам свет выжжет глаза.
Соответственно, если мы диалектически проанализируем взаимное влияние Империи на людей и имперского человека на Империю, то имеем право констатировать, что предназначение Империи, её неизбежная миссия заключается в том, чтобы перманентно преобразовывать пространство на метафизическом уровне, включая в свой ареал всё новые территории, трансформируя человека обычного в человека имперского; чтобы находиться в неустанном движении по направлению к Высшему принципу, так как достичь уровня вечно тождественного Бытия в тварном мире невозможно, а остановка для Империи равнозначна смерти, как вообще любая остановка в мире становления.
Итак, мы можем сказать, что Империя есть вечное движение к недостижимому, а именно такое движение только и может составить истинный смысл человеческой жизни. Об этом гениальный рассказ А.П. Чехова «Крыжовник». Чем более ограниченна цель, которую ставит перед собой человек, чем она мельче, тем раньше он должен умереть, поскольку ничто так не опустошает как окончательное достижение цели и полное самоуспокоение. Если цель достигнута, для человека дальнейшее существование теряет смысл. Именно поэтому Бог, который безгранично любит человека, никогда не даст большой красивый дом с садом с крыжовником тому человеку, для которого такой дом является идеей-фикс и высшим смыслом, так как Бог желает своим любимым созданиям не смерти, но движения ввысь. Поэтому цель, подобная саду с крыжовником, может быть достигнута только при том условии, что она является промежуточной, а не самодовлеющей, когда крыжовник требуется для чего-то большего, выступает как средство. Имперский человек никогда не будет вожделеть крыжовника самого по себе, и именно потому сад с крыжовником приложится имперскому человеку (по аналогии со сказанным в Писании). Точно так же настоящая Империя никогда не должна стремиться к политическому, экономическому и военному господству самому по себе, но только как к средству для реализации Высшего принципа. И именно поэтому Империя, пока не утратила свою сущность, обретёт политическую, экономическую и военную мощь, которые приложатся ей. Если же Империя сосредоточит все устремления на материальном господстве, сделает его целью, она быстро и бесславно погибнет.
Таким образом, из изложенного видно, что экспансия Империи должна иметь метафизический, ментальный характер. Самим своим существованием и примером имперского человека Империя должна неустанно преобразовывать прилегающее к ней пространство именно в аспекте мышления, трансформировать сознание людей на прилегающих территориях более мелких государственных образований. Когда это будет сделано в достаточной степени, Империя может включить в себя сопредельную территорию, в том числе силой. Но если действия по силовому принуждению не будут основаны на глубоком ментальном изменении людей, проживающих на соседней территории, то такая попытка влечёт для Империи серьёзную опасность, поскольку тем самым она стремится включить в свой состав заведомо чуждый элемент, который станет точить её изнутри. Эвола писал, что Империи всегда разрушаются только изнутри, через внутренне разложение и развращение. Одним из самых коротких путей для того, чтобы впустить к себе вирус разложения, является для Империи чисто военное, силовое или экономическое завоевание территорий, населённых людьми, не готовыми к восприятию идеи Империи и к реализации Высшего принципа.
Отсюда можно сделать вывод, что предназначение Империи есть постоянная ментальная и метафизическая экспансия, которая лишь потом, при необходимости, закрепляется силой - в том случае, если реакционные силы на территории, ментально уже ставшей частью Империи, организуют физическое сопротивление вступлению в состав Империи.
Наконец, окончательное резюме по результатам настоящего исследования может звучать так:
- Империя суть максимальное, но при этом вечное приближение, движение государства к уровню эйдоса, её целью является трансформация (метанойя) человека, посредством которой далее осуществляется качественное преобразование территорий; для Империи характерен тип имперского человека (по аналогии с типами Платона), способного на вышеуказанное качественное преобразование и стремящегося к такому преобразованию; только через созидание, воспитание имперского человека Империя может жить и воплощать в реальность стремление к Высшему принципу, и только через такое созидание возможна полноценная имперская экспансия, имеющая принципиальное отличие от империалистической захватнической политики, ориентированной на материальное господство и подавление; поглощение территорий на материалистической базе, без личностной трансформации людей, без выхода на уровень имперского человека, влечёт вырождение Империи в империалистического хищника и её гибель.
Такие выводы мы можем сделать при ориентации на работы Эволы и Платона, с некоторой христианской корректировкой.