АнтиРассел. Или искусство оправдывать ничтожество.
В 1957 году философ, математик и общественный деятель Бертран Рассел выпустил в свет книгу «Брак и мораль», за которую он получил Нобелевскую премию по литературе.
Книга представляет из себя анализ институтов брака и семьи, а также сложившейся сексуальной морали. По результатам исследования автор делает ряд выводов о предпосылках формирования указанных институтов и морали, демонстрирует их недостатки. Что касается брака и семьи, то Рассел также формулирует своё мнение о том, что является их единственной правильной целью – на его взгляд, это рождение детей. Кроме того, в книге предлагаются варианты по изменению институтов брака, семьи и сексуальной морали в лучшую сторону.
Для себя я выделил два основных тезиса Рассела:
1. Необходимость сексуальной свободы.
2. Дети являются смыслом брака.
И сегодня мы узнаем, по какой причине эти тезисы не заслуживают ни малейшего доверия, а их обоснование в исполнении Бертрана Рассела оказалось столь несуразным и беспомощным; что ввело взрослого образованного интеллектуала в такое наивное заблуждение; почему из содержания книги следует вывод, что человечество как вид несостоятельно и должно исчезнуть.
1. Необходимость сексуальной свободы.
Итак, что же привело Бертрана Рассела к такому выводу?
Во-первых, стоит сразу оговориться, что в книге анализируется исключительно западная культура, цивилизация и традиции. Восток затрагивается только по касательной и для приведения тех или иных примеров (в частности, упоминается институт евнухов, даются короткие ссылки на то, как те или иные вопросы разрешались в восточных обществах, и т.п.).
Вначале приводятся исторические предпосылки, благодаря которым сформировался принцип необходимости соблюдения женской верности мужу.
Изначально люди не связывали появление детей с фигурой отца: ясным для них было только то, что женщина по какой-то причине забеременела, потом родила ребёнка, и что женщина является его матерью. Автор утверждает, что с момента, когда люди стали чётко понимать, что в рождении ребёнка принимает участие не только мать, но и отец, «в отношении отца к этому ребёнку начинают проявляться жажда власти и стремление продолжить своё существование после смерти» (с), «достижения потомков в некотором смысле можно считать своими собственными достижениями, а их жизнь – продолжением своей жизни» (с).
Поэтому для отца стало необходимым быть уверенным, что рождённый женой ребёнок это именно его ребёнок. Единственным способом обеспечить эту уверенность стало требование соблюдения женщинами строжайшей супружеской верности. Более того, Рассел делает удивительный вывод, что «любовь как отношения между мужчинами и женщинами была разрушена желанием удостовериться в законности происхождения детей» (с). Стоит отметить, что любовь между мужчинами и женщинами конечно не разрушена.
Таким образом, сразу отмечаем следующую точку зрения автора – по его мнению, требование (явление, институт) женской супружеской верности является обусловленным, не универсальным: то есть оно появилось только в результате того, что сложились определённые социальные исторические условия, а впоследствии под влиянием времени, традиции и привычки верности стало придаваться критическое значение. Если бы условия были другими, то и требований таких не было бы. С этим я не считаю возможным согласиться. Необусловленные явления отличаются от обусловленных своим универсальным характером – то есть именно необусловленные явления формируют обусловленные. На мой взгляд, точку зрения Рассела нужно развернуть в противоположную сторону: именно необходимость сохранения супружеской верности (в частности, женской) порождает соответствующие социальные конструкции, ну или же – соответствующие социальные конструкции сложились для того, чтобы верность была обеспечена. Таким образом, по моему мнению, супружеская верность это не обусловленное явление, а универсальная необходимость.
Далее, после возникновения необходимости быть уверенными в происхождении детей, в западный мир приходит христианство.
- согласно взглядам католической церкви, любой сексуальный контакт является грехом;
- согласно взглядам католической церкви, вступление в брак это меньшее из зол, позволяющее хоть как-то оправдать сексуальные контакты (избежать блуда);
- при этом причины, по которым секс и блуд греховны, церковью не объясняются;
- впоследствии взгляд церкви ещё ужесточается и допустимым признаётся только секс для рождения детей (то есть для брака даётся, по сути, новое оправдание – деторождение).
Естественным следствием такой позиции церкви стало укоренение в западной Европе отношения к сексу, как к чему-то отвратительному, запретному, страшному и при этом почти неизбежному (так как полное воздержание почти никому не удаётся). А уж если кто поймал себя на мысли о сексуальном удовольствии и желании такого удовольствия, то тут же сам себе предрекал муки в адских печах.
Соответственно христианская этика ещё сильнее закрепила требование целомудрия и супружеской верности, демонизировав секс. Более того, распространила требование верности и на мужчин тоже.
Вместе с тем, адекватных причин для таких требований церковь не предложила. По мнению Рассела, это является следующим свидетельством несостоятельности принципа супружеской верности, наряду с её обусловленным характером.
В дальнейшем, согласно Расселу, результатом христианской сексуальной этики стало возникновение такого феномена, как романтическая любовь.
Характерными чертами романтической любви являются труднодоступность предмета воздыханий, его драгоценность, а также стремление завоевать возлюбленную посредством песни, поэзии, поединка и т.д. Как следствие, женщина была до крайности идеализирована и, в рамках концепции романтической любви, представляла из себя недосягаемый идеал добропорядочности и целомудрия. Сексу здесь места не было. Ярче всего феномен романтической любви раскрыт в рыцарских романах, я полагаю, что все более-менее знают, понимают, что это такое.
Рассел утверждает: «Вступая в брак без предварительного сексуального знакомства, под воздействием мифов о романтической любви, люди воображают своих избранников идеалом, а брак бесконечным раем (с)». Эта картина мира после брака неизбежно разрушается, что влечёт за собой разочарование супругов и психологические проблемы. Как увидим позже, Рассел посоветовал бы предварительное сексуальное знакомство, чтобы обходилось без сюрпризов.
Хотя напрямую автор об этом не пишет, но, пожалуй, можно утверждать, что романтическая любовь для него так же находится в ряду тех явлений, которые привели к «закрепощению» секса и к искажённому представлению о браке.
Таким образом, по Расселу, три слагаемых западной моногамной сексуальной морали:
- необходимость удостовериться в происхождении детей от конкретного мужчины;
- христианская сексуальная этика;
И всё вышеуказанное порождает ограничение женских прав и свобод, а также зиждется на этом самом ограничении. Именно женщина оказывается под строгим надзором общественной морали. Мужчинам, как минимум, предоставляется возможность пользоваться проститутками, которые считаются падшими женщинами, а их клиенты не считаются при этом падшими мужчинами.
В связи с этим, по мнению Рассела, традиционная мораль даёт трещину в момент, когда женщины стали бороться за так называемое равноправие и делать в этой борьбе успехи.
Итак, после того, как обозначены предпосылки традиционной сексуальной морали, имеет смысл рассказать о тех её негативных последствиях, как их видит автор, а также о тех альтернативах, которые он предлагает, и плюсах сексуальной свободы, которые он формулирует.
Начнём с самого простого – тех тезисов Бертрана Рассела, которые не выдержали проверку временем. Их опровержение, на мой взгляд, даже не нуждается в какой-либо аргументации.
Первый из таких тезисов – о том, что так как традиционная мораль вынуждала вступать в брак людей, не обладавших сексуальным опытом, это негативно влияло на брак. И, как следствие, устранение указанной тенденции сказалось бы на супружестве положительно, обеспечило бы более крепкие брачные союзы, сократило бы количество разводов, несчастливых браков и т.д.
Все мы знаем, что по состоянию на 2023 год огромное количество людей вступают в брак, не только обладая абстрактным сексуальным опытом, но даже умудрившись прожить вместе с будущим супругом несколько лет. Также общеизвестно, что никакой панацеей это не явилось, положительной динамики не обеспечило. Скорее наоборот – в результате утраты того серьёзного значения, которое придавалось супружеству, брак для некоторых людей выродился почти в «каршеринг»: попробовали, а если не понравилось или подвернулось что-то поудобнее, то поменяли.
Второй тезис – о том, что 90% интереса к порнографии это следствие её запретности. Дело в том, что Рассел всё же не считает безграничный разврат чем-то положительным. Поэтому пишет не о том, что порнография это хорошо, а о том, что «сладок запретный плод», и если сделать порнографию общедоступной, то интерес к ней угаснет – следовательно, запрет порнографических материалов суть вредное явление, надо их разрешать.
Не представляет никакого труда узнать, какой популярностью пользуются в наше время порнографические ресурсы в Интернете, а также, насколько отвратительными становятся эксплуатирующиеся создателями этого контента сюжеты (в частности, секс между родителями и приёмными детьми). Секс, по существу, превращён в продукт массового потребления. Таким образом, довод о том, что интерес к порно зиждется на запретности, полностью несостоятелен. И мало того, что никакого снижения популярности доступность порнографии не дала, так она всё сильнее размывает границы дозволенного. Не удивлюсь, если в течение нескольких лет дети в сюжетах перестанут быть приёмными. Возможно эти дети даже перестанут быть совершеннолетними, потому что, как известно, согласно современной западной парадигме, каждый может внезапно кем-то себя «осознать» и этому каждому необходимо предоставить все возможности для самореализации. Следовательно, 10-летний ребёнок может «осознать» себя 25-летним человеком, а взрослый дядя ещё кем-нибудь на свой вкус. Всё это открывает захватывающие перспективы. Кстати, с учётом усиленно продвигаемой идеи о необходимости безграничного сексуального просвещения (чем больше и раньше – тем лучше), вполне логичным последующим шагом будет всё сильнее снижать «возраст согласия», так как можно будет обосновать, что ребёнок уже настолько проинформирован, что вполне в состоянии принять самостоятельное решение.
Итак, вещи, откровенно опровергнутые временем, закончились. Переходим к тому, что требуется проанализировать более внимательно, а при наличии возражений – аргументировать их.
Рассмотрим поразительный тезис автора: «Отгораживаться от сторонних влияний любви в браке – значит ослаблять собственную восприимчивость и симпатию, лишать себя ценных человеческих контактов. Это значит проявлять презрение к чему-то, что выглядит пределом мечтаний (с)».
Ну тут, как говорится, всё прекрасно. Как нетрудно догадаться, «отгораживаться от сторонних влияний любви в браке» - это обозначает не допускать увлечений и интрижек на стороне, не изменять супругу. То есть по мнению автора сохранение верности одному супругу ослабляет собственную восприимчивость и симпатию другого супруга, который эту верность хранит.
Сразу возникает вопрос – какую восприимчивость и что за симпатию это ослабляет? Каких таких ценных контактов лишает? Наиболее вероятно, что тут подразумевается примерно следующая конструкция:
- если ты, находясь в законном браке, почувствовал искренние, тёплые, романтические чувства к какому-либо человеку, то ты не должен их сдерживать;
- если же ты эти чувства всё же сдерживаешь, то таким путём (1) делаешь себя более чёрствым, равнодушным, холодным (ослабляешь восприимчивость и симпатию), (2) замыкаешься во взаимодействии с ограниченным кругом людей (лишаешь себя ценных человеческих контактов);
- при этом надлежащим проявлением искренних, тёплых, романтических чувств к человеку является вступление с ним в сексуальную связь.
Вот примерно так. Про «презрение к чему-то, что выглядит пределом мечтаний», дальше скажу отдельно, а пока разберём данную конструкцию.
Пожалуй, основополагающим фактором здесь является ложная посылка, которая заключается в том, что тёплые романтические чувства должны быть проявлены через секс. На самом же деле, такие чувства с лёгкостью могут быть реализованы через интенсивное общение и занятия какими-то общими делами, проведение совместного досуга. Соответственно для женатого человека переход от тёплого, взаимно обогащающего общения к сексу – это не более чем банальная несдержанность и неспособность контролировать своё вожделение (примерно такого же плана, как объедание конфетами у любителей сладкого). Никакого отношения к повышению уровня восприимчивости и симпатии это не имеет.
Ну и насчёт «проявления презрения к чему-то, что выглядит пределом мечтаний». По большому счёту эта формулировка уместна только в литературном художественном произведении, поскольку представляет из себя чисто художественный приём, выразительное средство – в целях придания «блеска» написанному. Никакого реального содержания и смысла тут нет. Если воспринимать эту фразу серьёзно, то мы должны представить себе некого человека, который очень сильно и интенсивно мечтает о каком-то счастье для себя, о том, чтобы ему было хорошо-прехорошо и как можно дольше, доходит в мечтаниях до предела (то есть грани, за которой ничего? или что?) и на этом самом пределе обнаруживает…романтические сексуальные отношения с другим человеком. Обнаружив же это на пределе мечтаний, наш условный человек по какой-то невероятной причине проявляет к этому презрение (отрицательно окрашенное чувство, возникающее по отношению к чему-либо недостойному, низкому): конкретно это видимо выражается в отказе от половых связей на стороне. Ну или как вариант, пределом мечтаний это выглядит для одного человека (видимо, для Бертрана Рассела), а вот презрение испытывает некто другой, для кого романтические сексуальные отношения это не предел мечтаний и кто, возможно, вообще не доходит в своих рассуждениях (или чувствах) ни до каких пределов мечтаний. В общем говоря, с любой стороны получается абсурд, помещённый в текст «для красного словца», и не более того.
Далее по списку следующая мысль: «Контрацепция изменила отношение к сексу и браку и сделала насущными различия, которые раньше игнорировались. Люди могут сходиться только для секса, как при обращении к проституткам, или для товарищества с сексуальным элементом…или, наконец, ради создания семьи. Эти подходы принципиально различны, и никакая общая, единая для всех мораль не может быть адекватной в современных обстоятельствах».
Понятно, что речь тут идёт о создании союза («люди могут сходиться»), в данном случае союза из двух людей. А также о том, что союз может создаваться для разных целей, в связи с чем к нему не могут предъявляться общие требования, а требования должны зависеть от целей.
В таком случае отметим следующее:
- люди могут сходиться (в союз, организацию и т.п.) для оказания помощи нуждающимся;
- люди могут сходиться (в союз, организацию и т.п.) для грабежа других людей;
- исходя из логики Рассела, эти подходы принципиально различны, и никакая единая мораль не может быть адекватной для них.
На самом же деле всё обстоит следующим образом: с точки зрения функционирования союза и выполнения поставленных перед ним задач, безусловно невозможно руководствоваться совершенно одинаковыми принципами как в преступном сообществе, так и в благотворительной организации – и одно, и другое просто развалятся, если пытаться использовать неприменимый подход (к примеру, если в организованной преступной группировке внедрить правило «не брать чужого»). Однако из этого не следует, что мы не можем дать нравственную оценку двум разным человеческим союзам и сделать вывод о том, что сходиться для помощи обездоленным это нравственно, а для грабежа безнравственно.
То есть Рассел в данном случае путает предмет анализа: именно цель сексуального союза между мужчиной и женщиной является этим предметом. И именно от цели зависит нравственная оценка такого союза. Утверждение же, что этот союз может иметь много разных целей и потому не подлежит универсальной оценке, не выдерживает логической критики. В действительности вопрос сводится к тому, признаём ли мы для союза между мужчиной и женщиной существование надлежащей, единственно правильной цели.
Бертран Рассел переходит к тяжёлой артиллерии: «Психология прелюбодеяния опошлена и опорочена общепринятой моралью, которая в моногамных странах постановляет, что влечение к одному человеку несовместимо с искренней привязанностью к другому. Всем известно, что это не так…».
С этого момента автор начинает прямо оправдывать измену и спекулировать на том, что неправильно придавать ей слишком большое значение и ставить под угрозу свой брак из-за неверности супруга.
Во-первых, сразу необходимо высказаться по поводу моногамных стран и полигамных стран. Полигамные отношения в соответствующих странах и традициях не являются внебрачными. Если речь идёт о стабильных, основанных на взаимной любви отношениях между одним мужем и несколькими жёнами, то это безусловно не прелюбодеяние, не измена и не заслуживает никакой отрицательной оценки. Институт многожёнства не имеет ничего общего с разнузданностью, вседозволенностью и неспособностью сдержать банальное вожделение. Полигамный брак ничем не ниже моногамного.
Теперь что касается реального прелюбодеяния.
Секс между любящими друг друга людьми представляет собой уникальный опыт физической и психической близости, переносящий отношения между этими людьми на совершенно новый уровень. Даже если под влиянием среды и воспитания (или его отсутствия) у человека сформировалось легкомысленное отношение к сексу, то если ему доведётся получить сексуальный опыт именно с любимым, указанное легкомыслие перестанет существовать. Из этого с необходимостью следует вывод, что прелюбодеяния между нелюбимыми не существует; можно называть это по привычке словом «измена» или подобрать ещё какой-нибудь синоним, но когда мы рассматриваем связь «для развлечения», «дружеский секс», «случайные связи» разной продолжительности, то конечно ни о каком прелюбодеянии тут говорить не приходится, как и о верности. Между людьми в таких отношениях просто не возникает связи той глубины, когда секс на стороне становится именно изменой. Люди, вступившие в подобные связи, сами друг для друга по сути дела «на стороне», такие же посторонние, как и тот, с кем они могут «изменить» партнёру.
Так вот, возвращаясь к любящим друг друга супругам. В данном случае вышеуказанный уникальный опыт физической и психической близости вдруг распространяется кем-то из супругов на «случайного встречного»: то есть муж или жена вступает в половой контакт на стороне. Такое событие, как правило, свидетельствует об одном из двух обстоятельств:
- или что на самом-то деле супруг не является для жены/мужа по-настоящему особенным человеком, а просто кем-то, к кому привыкли, или кто немногим более симпатичен, чем остальные прочие;
- либо же это говорит о том, что любовь прошла, а изменивший влюбился в другого человека.
Обе данных ситуации являются патологическими и разрушительными для брака и супружеской любви. Есть, пожалуй, третий, чуть менее губительный вариант: на короткое время вожделение способно затмить для мужа/жены любовь к супругу и любые иные соображения, в связи с чем он может изменить. В таком случае, на мой взгляд, перед другим супругом встаёт выбор – нужен или не нужен ему настолько слабый человек в качестве спутника жизни. Столь явный показатель слабости супруга совершенно обоснованно способствует не укреплению брака, а его распаду.
По сути, посыл Рассела заключался в том, что ревность плохо влияет на брак и супружеские отношения. А значит, чтобы устранить ревность, нужно убрать её причину. А причиной является институт верности и осуждение прелюбодеяния. В данном случае автор, к сожалению, путает причину и следствие, а также «выплёскивает воду вместе с ребёнком». Ревность возникает в частности:
- в связи с нехваткой любви и доверия;
- когда супруг даёт для этого повод;
- из-за повышенной гордыни и патологического чувства собственности в отношении супруга;
Можно привести и иные причины, я не буду пытаться перечислить все, да это и не нужно.
И вот, вместо того, чтобы предложить людям поработать над собой и устранить вышеуказанные качества и причины, Бертран Рассел предлагает самый примитивный, животный способ решения проблемы ревности: давайте просто закроем глаза на прелюбодеяние, примем как должное, назовём его предрассудком и будем кормить своё вожделение, скатываясь до уровня животных случек. Благо контрацептивы позволят избежать риска зачатия. При этом полностью игнорируется тот факт, что прелюбодеяние это реально патологический процесс (обоснование приведено выше).
Возвращаемся к концепции так называемого «предварительного сексуального знакомства». Автором выдвигается следующий тезис: «Поддерживать стабильные отношения с одним партнёром можно только в том случае, если ранее человек имел некоторый опыт разнообразия. Пробный брак позволил бы избавиться от одержимости сексом, потренироваться перед серьёзными отношениями с заведением детей».
Здесь сразу возникает вопрос: неужели Рассел не был знаком ни с одним приличным человеком и не видел ни одного примера, обратного тому, что он утверждает? Или хотя бы не слышал ничего подобного? Честно признаться, в это трудно поверить, в связи с чем появляются подозрения в том, что он просто манипулирует читателем. Поскольку даже если принять как данность то, что люди, «не имеющие опыта разнообразия», встречаются реже, чем имеющие этот опыт, то совершенно очевидно, что такие люди есть и что среди них встречаются счастливые в браке.
Теперь о самой концепции. По существу, эта концепция «пробного брака» в наше время реализована, причём с применением самых современных средств контрацепции, только крепости семей это никак не поспособствовало. Сводить секс и отношения к чему-то легкомысленному, тому, что можно взять на пробу и выбросить, это ошибка, в том числе потому, что в итоге такое же отношение проецируется и на «постоянный» брак. Напротив, избегая истеричного и никак не объясняемого ханжества и демонизации секса, разумно понимать его крайнюю важность, а также возможность положительной реализации сексуальной энергии: во-первых, в любви, а во-вторых, в отсутствие неконтролируемого вожделения.
Приведу, пожалуй, последний тезис на тему сексуальной свободы, так как дальнейшее перечисление будет утомительным, да и логика Рассела по этому вопросу уже полностью понятна.
«Чревоугодник, распутник и аскет – все они самовлюблённые персоны, чей кругозор ограничен их собственными желаниями, каковые они рвутся удовлетворить или от каковых отрекаются» - вот такая мысль.
Мне опять же непонятно, как человек, изучивший философию от Сократа до ХХ века, а также в той или иной степени религиозные учения, может всерьёз делать такие умозаключения.
Безусловно существует такой подход к аскезе, который лично я назвал бы «низким» или «низкой формой аскезы». Это когда человек начинает заниматься аскетическими практиками или из страха, что в противном случае будет наказан за «грехи»; или из честолюбия – чтобы хвалиться своими достижениями; или ради получения сугубо материальных благ вроде собственного здоровья, богатства, могущества, комфорта и благополучия, а также всего того же самого для своих родственников. По большому счёту такая аскеза носит чисто языческий характер в худшем смысле этого слова (товарно-денежные отношения с Богом). В качестве всем знакомого примера (хоть он и не имеет прямого отношения к аскезе) можно упомянуть такой обычай, как «поставить свечку за здравие/за успех бизнеса». Почти хрестоматийное язычество.
Вместе с тем, очень странно, что Бертран Рассел не знает об ином виде и цели аскезы, единственно имеющих смысл.
Аскет не «самовлюблённая персона с кругозором, ограниченным собственными желаниями» (думаю, за такую формулировку в буддистских странах Расселу плюнули бы в лицо). Аскетические практики реализуются для двух основных целей:
1) установить контроль над вожделениями (страстями), чтобы не они управляли тобой, а ты управлял ими, в том числе чтобы не превратиться в раба вожделения и не утратить собственную личность и волю – чем меньше ты подвержен вожделению, тем больше степень твоей истинной свободы, так как ты не вынужден всё время удовлетворять вожделение любой ценой; ты спокоен, уравновешен, не мечешься, не тревожишься, не распыляешься, пытаясь удовлетворить всё новые желания и накормить ненасытную бездну; ты способен ясно смотреть на вещи, на мир, двигаться вверх в обратную сторону от животного состояния, от инстинктов, развиваться и обретать своё «я», свою личность в высшем смысле слова;
2) отсекая чувственные, плотские удовольствия, устранить «помехи», которые мешают получать удовольствия высшие – а именно, чувство любви, единения с людьми и миром, спокойствие, понимание и отсутствие осуждения, ощущение правильности и в хорошем смысле слова неизбежности всего происходящего, и так далее; удовольствия плоти, можно сказать, «заглушают сигнал» - поэтому периодически целесообразно их исключать.
Таким образом, характеристика аскета, которую дал Бертран Рассел, является абсолютно профанической и не имеющей ничего общего с институтом аскезы. Учитывая уровень образования Рассела, вынужден снова заподозрить его в манипуляции, хотя не берусь утверждать наверняка. Возможно, вирус, болезнетворная бацилла материализма и западного топорного прагматизма оказали на него настолько сильное деструктивное воздействие, что он действительно убеждён в том, что пишет.
Вот каковы основные аргументы автора в пользу сексуальной свободы: тезисы, глубоко чуждые интуитивному восприятию того, какими должны быть здоровые, гармоничные отношения между мужчиной и женщиной. Тому самому восприятию, которое совершенно не нуждается в опровержении и пересмотре. По какой причине выводы, к которым пришёл Бертран Рассел, настолько оторваны от реального положения дел? Почему он столь похож на человека, усиленно пытающегося доказать, что опасения перед прыжком с обрыва напрасны, ведь кратковременный полёт будет таким захватывающим и приятным? Об этом поразмышляем чуть позже, ближе к заключительной части.
А теперь настала пора рассмотреть второй тезис книги – о том, что дети являются смыслом брака.
Сразу замечу, что обоснование этого тезиса в работе Рассела, на мой взгляд, очень слабое. Причем оно слабое по тем же причинам, что привели автора к его выводам о сексуальной свободе.
Первое утверждение в рамках данного вопроса следующее: «Дети побуждают сугубо типичных мужчин и женщин вести себя кое в чём самоотверженно».
Единственный пример такой самоотверженности, который приводится в книге, это…страхование жизни. Да, как-то так. Комментировать это сложно.
Соответственно понять, что именно подразумевает под самоотверженностью Рассел, невозможно. В чём она проявляется, кроме страхования своей жизни? Да и что такого самоотверженного в страховании жизни, кроме готовности потратить некоторую сумму денег? Также неясно, чем хороша самоотверженность по мнению автора. Как быть, к примеру, с тем, что родитель в своей заботе о ребёнке может дойти до такой степени самоотверженности, что ради достижения ребёнком какого-либо блага или во избежание несчастья (в том числе, законного наказания), этот родитель пойдёт на преступление и будет готов причинить страдания другим людям? То есть самоотверженность не всегда приносит добрые плоды.
В общем, ситуация с самоотверженностью категорически непонятная. Можно только попытаться додумать за автора и предположить, что он имел в виду буквальное значение слова – то есть, способность родителя «отвергать себя», жертвовать своими интересами ради ребёнка. Далее – что автор считает эту способность полезной. И, наконец, поскольку дети такую способность пробуждают в «сугубо типичных» людях, то Бертран Рассел утверждает полезность брака в том случае, когда в нём рождаются дети, и считает детей целью брака. И даже в этом случае остаётся непонятным, что именно хорошего автор видит в такой самоотверженности.
Далее Бертран Рассел указывает: «Возможно, величайшая важность семьи в настоящие дни состоит в том, что она сохраняет у людей привычку обзаводиться детьми». Первый вопрос, который тут сразу же назревает: а не напротив ли, желание завести детей ведёт к тому, что люди создают семьи?
Сложно отрицать, что семья представляет собой грандиозный проект, совместное предприятие мужчины и женщины. Целью этого предприятия является, в том числе, создание общего, локального жизненного пространства семьи со своими собственными социально-экономическими, культурными, межличностными отношениями и связями. Единственными адекватными предпосылками создания такого предприятия (исключаем из уравнения такие предпосылки патологического характера как экономическая необходимость, как выполнение социального долга и т.п.) является взаимная любовь, дружба и уважение между мужчиной и женщиной. Как следствие, в браке супруги начинают жить отчасти не для себя, а для любимого человека, отдавать друг другу жизненную энергию, силы, время – в результате между ними происходит постоянный взаимообмен этой силой, а они сами неизбежно изменяются по сравнению с теми инфантильными созданиями, которые вступали в брак. Их приоритеты и взгляд на жизнь также существенно трансформируются. Всё сказанное выше относится только к гармоничному браку – то есть это не происходит в обязательном порядке вследствие проставления подписи в ЗАГСе. Но если этого не происходит, то, по существу, это и не брак, а невразумительное совместное времяпрепровождение, которое или не продлится долго, или превратит жизнь в унылое болото, полное разногласий, лжи, измен и неудовлетворённости. При этом даже самые легкомысленные люди хотя бы немного отдают себе отчёт в том, каким сложным проектом является брак.
И вот, давайте теперь сопоставим. Автор полагает, что это семья и брак сохраняют у людей привычку обзаводиться детьми. То есть получается, что у людей якобы изначально есть сильная предрасположенность к тому, чтобы ввязываться в тяжелейшее предприятие под названием «семья»: предприятие, которое вынуждает кардинально меняться и тратить огромное количество сил, жертвовать. И вот из-за этой предрасположенности к заведению семьи люди, дескать, заодно заводят детей – как некий «сопутствующий ущерб», сохраняют привычку обзаводиться детьми. На мой взгляд, это более чем странная точка зрения.
Рождение детей не является побочным продуктом привычки сочетаться браком, создавать семью. Рождение детей – это одна из главных составляющих и, пожалуй, апофеоз, квинтэссенция того самого проекта и предприятия «семья». Именно появление детей окончательно и бесповоротно создаёт и закрепляет ту самую уникальную среду и то самое жизненное пространство семьи, являясь одновременно абсолютным выражением общности, единства и любви между мужем и женой. Дети это то, что реально создано из них двоих, то, чего в мире просто не существовало бы, если бы они не соединились. Кроме того, именно рождение детей, возможно, самая сильная форма самопожертвования супругов, поскольку дети в корне перекраивают жизнь и заставляют родителей заботиться о них, а не о себе.
Соответственно мужчина и женщина, готовые, желающие и решившиеся создать семью, изначально нацелены на рождение детей для полной реализации своих отношений. Поэтому не может быть принято утверждение автора о том, что семья сохраняет привычку рожать детей. Это утверждение настолько же неверно, как то, что строительство дома сохраняет у людей привычку жить в тепле и сухости.
Да, по тексту после тезиса о семье и сохранении привычки к деторождению есть пояснение о том, что мужчина не увидит смысла в зачатии, если не воспринимает ребенка как собственность и не сможет наладить с ним отношения. То есть, если принимать в учёт контекст, то Рассел говорил о последствиях разрушения института семьи: дескать, люди перестанут рожать.
Однако и тут всё перевёрнуто с ног на голову: напротив, когда люди не захотят рожать, тогда они перестанут создавать семьи. В рамках современного материалистического подхода к жизни мы наблюдаем тенденцию к созданию союзов между мужчиной и женщиной, не подразумевающих рождение детей (childfree), и казалось бы, это опровергает мои слова. Вместе с тем, очевидно, что создание такими людьми так называемой «семьи» – это лишь результат определённой социальной инерции: то есть дань тому порядку вещей, что так пока ещё принято. И не более того. В скором времени инерция иссякнет, и они не будут вступать в брак. Стоит отметить, что в этом вопросе есть ещё юридический элемент (режим совместного имущества и т.д.), но и с этой точки зрения в будущем так называемым «партнёрам» (супругами назвать не повернётся язык) будет конечно проще вне брака – вместо составления унылых брачных контрактов и необходимости потом кормить адвокатов можно будет спокойно разбежаться, не беспокоясь за кровью нажитые сервиз и яхту.
Далее авто выражает озабоченность тем фактом, что «…цивилизация – во всяком случае, в своём нынешнем облике – ведёт к неумолимому истреблению материнских чувств…». Высказывается мысль, что женщинам придётся платить за то, чтобы они рожали детей, и т.п.
Комично (и трагично), что аргументы и предпосылки к этому «истреблению чувств» Рассел видит в том, что мужчины в патриархальном обществе долгое время навязывали всему миру (и самим в себе в том числе) мысль о том, что все женщины хотят рожать детей и испытывают буквально физическое удовольствие от ухода за ними; и что теперь, когда женщины получили право и возможность высказать своё мнение по этому поводу, окажется, что далеко не все хотят детей, что многие женщины не испытывают никакого удовольствия от ухода за своими детьми и что вообще им это не нужно и не интересно. То есть эмансипированные женщины откроют миру горькую правду.
Возникает логичный вопрос: причём здесь цивилизация в её «нынешнем облике», какие к ней претензии и что она истребляет? Исходя из того, что написал Бертран Рассел, речь идёт не об истреблении материнских чувств, а о проявлении тех чувств, которые и ранее присутствовали, но не могли реализоваться только в силу социальных причин (господство патриархальной семьи) – то есть у женщин и не было никогда никаких материнских чувств, им не было приятно рожать и растить детей, они делали это вынужденно, а теперь, получив право сообщить своё истинное мнение и даже реализовать его на практике, будут рожать только за деньги или вообще не будут. Я считаю излишним в данной работе опровергать то, что все женщины (или подавляющее большинство) не хотят детей, и делать этого не буду.
Я скажу только, что если бы автор был последователен в своих умозаключениях и более рационален, то должен был бы указать, что описанное выше положение вещей является совершенно естественным, правильным и нормальным: раз женщине наконец-то дали возможность прислушаться к своим собственным желаниям, проанализировать их и расставить приоритеты и далее действовать согласно своей свободной воле, то такие действия являются единственно верными. Никакого повода для беспокойства в таком случае быть не должно. Ничего не истребляется, никакие материнские чувства, лишь проявляется и реализуется в полную силу то, что есть – а именно, полное отсутствие материнских чувств.
Соответственно, исходя из тезиса автора о том, что женщины не хотят детей, человечество как биологический вид должно исчезнуть. Абсурдно пытаться сохранить биологический вид, представители которого (а именно, самки) никогда не хотели иметь потомство. Также абсурдно переживать и тревожиться по поводу исчезновения такого вида, поскольку его существование нецелесообразно – раз даже он сам не хочет существовать.
Это те выводы, которые с необходимостью следуют из мнения автора относительно «материнских чувств» - то есть других выводов тут просто не может быть.
Я глубоко убеждён, что человек как вид не стремится исчезнуть с лица Земли, что его существование целесообразно и что он его заслуживает. Что есть весомые причины, по которым исчезновение человечества будет плачевным событием. В связи с этим тезис Рассела о нежелании женщин иметь детей я считаю редкой глупостью. Но если вдруг он всё-таки прав, то в таком случае сожалеть об этом и о нас нечего; сетовать на какую-то там современную цивилизацию тоже бессмысленно и неправильно.
И тут очень кстати будет подойти к вопросу, который меня мучил на протяжении большей части книги: почему же, по мнению автора, дети являются смыслом брака? Что такого он нашёл в этих детях?
Оказалось, что всё просто: «основная цель брака заключается в том, чтобы восполнять человеческое население земного шара». Раскрыл ближе к концу книги, как в добротном детективе.
Вспомнив прочитанное, посмотрим, о населении какого биологического вида так говорит автор? В чём его особенности по мнению автора?
Из первого блока статьи (про сексуальную свободу) мы видим, что представители нашего биологического вида, по мнению Рассела, только и стремятся (и должны стремиться) к тому, как бы ловчее совокупиться без появления детей, хотя прекрасно знают, что именно от этого дети и появляются.
Далее, для того, чтобы «сохранить привычку обзаводиться детьми», нашему виду просто необходимо постоянно создавать семьи, затрачивая на это массу времени и сил. В таком случае наша действительность выглядит конечно очень комично. Это сколько же человеческих ресурсов потрачено зря – только на то, чтобы сделать зачем-то ещё людей, чтобы их кормить, вкладываться в них, тратить на них то, что можно было бы потратить на себя или на общественно-полезные вещи. И всё для чего? Чтобы они потом так же точно сделали ещё людей. Я напоминаю, что семейная жизнь с точки зрения траты сил и ресурсов гораздо тяжелее, чем жизнь одиночки, способного работать. То есть, с чисто прагматической и прикладной точки зрения, создание семьи и детей это какое-то непростительное разбазаривание экономического потенциала работоспособного гражданина. И вот, по мнению автора, в целях сохранения привычки рожать детей (иначе пропала бы привычка) люди загоняют себя в кабалу под названием «семья».
Апофеозом является тезис Рассела о том, что самки нашего вида никогда не хотели рожать, делали это только под безжалостной пятой патриархата, но теперь-то уж выставят счёт за каждого новорождённого.
На мой взгляд, единственный логичный и последовательный вывод из всего этого следующий: в том виде, как её видит Бертран Рассел, человеческой природе чуждо стремление заводить потомство, восполнять популяцию и сохранить свой биологический вид.
Следовательно, его выводы о том, что дети являются целью брака, а целью брака является восполнение населения человечества, противоречат его книге. В рамках книги эти выводы являются неверными. Согласно данному произведению, брак и деторождение предстают нелепыми, устаревшими конструкциями из сырого картона, прошитого дрянными нитками, и всё это держится даже не на честном слове, а только на глупости, принуждении и инерции. Соответственно, для биологического вида, наделённого разумом и пониманием этих фактов, поддержание такого существования является абсурдным. Наиболее логичным для каждого индивида представляется обеспечение благополучия (достаток, удовольствия и т.д.) этого же самого индивида на протяжении своей короткой жизни. Интерес к восполнению населения и участи потомков будет противоестественным.
Итак, мы подошли к тому вопросу, который был сформулирован в начале статьи: каким образом, казалось бы, рациональный человек пришёл к таким глупым выводам?
Ответ прост: Бертран Рассел являлся ярко выраженным воинствующим материалистом.
Соответственно, он рассуждает исключительно в материалистической парадигме.
Как нетрудно понять по наименованию термина, материализм утверждает первичность и приоритет материи.
Как следствие, при рассмотрении любого вопроса (в том числе, этического и/или морального вопроса) и при определении правильного способа решения любой проблемы (в том числе, этической и моральной) материалист будет исходить только из свойств материи и руководствоваться пользой для материи (человеческого тела). Для материалиста не существует никаких универсальных принципов, кроме законов поведения материи (физических, химических, биологических, отчасти экономических и т.д.). Соответственно всё должно быть подчинено этим законам. Действия, направленные на ущемление пользы для материи и благополучия материи (человеческого тела), могут быть одобрены материалистом только в том случае, если впоследствии такое ущемление/ограничение приведёт к ещё большему благополучию материи (увеличение комфорта, богатства или избежание наказания, негативных последствий и т.д.): к примеру, не пить алкоголь, так как это вредно для здоровья; не вступать в случайные связи из-за риска заразиться; не воровать, чтобы не посадили в тюрьму. Универсальность этических законов отсутствует для материалиста.
В рамках рассматриваемой Расселом проблемы (брак и сексуальная мораль) очевидно, что благополучие материи (тела) заключается в двух основных вещах:
- как можно больше сексуального удовлетворения – то есть безопасных сексуальных контактов;
- как можно большая степень психологического удовлетворения и спокойствия в связи с сексуальными контактами – то есть отсутствие ревности и иных негативных эмоций, которые прямо или косвенно связаны с сексом (к примеру, недовольства сексуальным партнёром именно по части секса).
В целом, можно это сформулировать в виде примитивной поговорки «чтобы всё у нас было и ничего за это не было».
Соответственно в рамках указанной проблемы с материалистической точки зрения брак должен быть устранён, а сексуальная мораль, по существу, исчезнуть. Должна быть учреждена полная сексуальная свобода, единственным ограничением должно остаться взаимное согласие. Партнёры должны свободно скрещиваться и не иметь даже мысли о том, чтобы предъявлять друг к другу какие-либо требования, за исключением требований технического сексуального характера: то есть никакой верности, заботы, «собственничества» и тому подобного. Совершенно естественно, что никакие дети при этом появляться не должны, поскольку дети это прямое препятствие к получению дальнейшего сексуального удовлетворения (и многих других удовольствий). Единственным приемлемым вариантом может быть такой порядок, при котором ребёнка сразу после рождения забирают специальные работники, выращивают его, и этот ребёнок никогда не побеспокоит своих мать с отцом, и не помешает им предаваться дальнейшим наслаждениям. Кроме того, «предрассудки», связанные с недопустимостью сексуальных контактов между детьми и родителями, так же должны быть отринуты в рамках этой концепции, так как существует гарантированный способ избежать кровосмешения (современная контрацепция, в том числе стерилизация) – как следствие, материя не претерпит искажений и повреждений в виде неполноценных детей, родившихся от инцеста. То есть единственный уместный для материалиста риск кровосмешения можно полностью исключить. Соображения же универсального (абстрактного) характера о неправильности связей между родителями и детьми не имеют под собой никакой материальной (материалистической) базы. Защитный механизм чисто биологического характера, который всё это время защищал человечество от появления неполноценных детей, утратил смысл и назначение.
При изложенных выше условиях материя (тело) будет чувствовать себя наилучшим образом. Но при этом каждый, конечно, должен иметь возможность выбора: оставлять своих детей себе, не вступать в бесконечные мимолётные связи, ведь в противном случае не будет достигнуто необходимое благополучие материи, так как будет иметь место принуждение к чему-то.
Также для материалиста совершенно естественно стремиться к перестраиванию и подстраиванию любых социальных структур и институтов (общество, государство, семья, традиция и т.д.) во благо материи. То есть если какой-либо принцип или институт препятствует благополучию тела (комфорт, наибольшее количество удовольствия и т.д.), то его надо изменить или отменить. Материалист никогда не будет исходить из универсального характера самого принципа, он не рассмотрит альтернативного варианта – что материю нужно ущемить для соблюдения принципа.
Уместно вспомнить слова Луи-Фердинанда Селина из памфлета «Mea culpa»: «Когда речь о материи, никогда не побеждает лучший, всегда самый циничный, самый коварный, самый хамский». Поэтому и принципы, подходы, модели поведения, теории в конце концов, чтобы быть целиком гармоничными материализму, быть эффективными внутри материалистической концепции и не содержать логических нестыковок, должны обладать перечисленными Селином качествами, а также схожими с ними: циничность, эгоизм, равнодушие и т.п.
Книга настолько беспомощна в связи с тем, что Рассел не смог пойти до конца и сформулировать полноценный материалистический взгляд на поставленный вопрос. Он взял материалистические предпосылки, описал в общем-то их суть, но при этом попытался сохранить человеческое лицо и напридумывал всяких глупостей про ценность брака и детей в качестве смысла брака. В результате его выводы вступили в противоречие с его же предпосылками.
Исходя из подходов, предложенных Расселом, никакого смысла в сохранении человеческой популяции нет. Напомним, в частности, его тезис об отсутствии материнского чувства: не желающие рожать женщины натужно терпят эту повинность, но прикладывают все силы, чтобы прекратить это делать. А если делать, то только за деньги. Рациональный вывод в такой ситуации прост – этот биологический вид должен прожить сытую благополучную жизнь и в скором времени прекратить своё существование, ибо цели его будут таким образом достигнуты. Брак и деторождение тут совершенно неуместны. Можно также вспомнить, руководствуясь рациональной точкой зрения:
- что каждый человек доподлинно знает, что Земля и Вселенная прекрасно существовали без людей миллионы лет, и что так же будут существовать дальше без людей миллионы лет;
- что, в свою очередь, человечество будет существовать многие годы после смерти конкретного отдельно взятого человека, а он этого не увидит, в этом не примет какого-либо участия и не пожнёт для себя никаких плодов и пользы;
- соответственно для рационально мыслящего материалиста продолжение рода и, как следствие, попытки продлить существование человеческой цивилизации не могут представлять интереса и хотя бы минимальной ценности.
Велика вероятность, что корень проблемы Рассела и того подхода, который сформулирован в книге, кроется как раз в том, что материализм (несмотря на сложившийся пошлый стереотип) совсем не тождественен рационализму. Более того, налицо много признаков того, что он скорее ему противоположен.