К вопросу о персонажах-двойниках у Достоевского. 

Мой канал в телеграм: https://t.me/where_is_reality

Юлиус Эвола в работе "Оседлать тигра" срифмовал Кириллова с Раскольниковым и Ставрогиным:

"Глаза Кириллова, "свободного человека" открываются: "Я обязан неверие заявить...Я знаю, что Бога нет и не может быть". А значит: "Сознать, что нет Бога, и не сознать в тот же момент, что сам Богом стал, - есть нелепость, иначе непременно убьёшь себя сам". Можно оставить в стороне самоубийство, навязчивую идею, преследующую одержимого светлым безумием Кириллова, и говорить просто о крахе, о распаде, потерянности в бессмысленности. Эта ситуация рождает ужас и экзистенциальный страх: "Это так, как бедный получил наследство и испугался и не смеет подойти к мешку, почитая себя малосильным владеть". На самом деле мы сталкиваемся здесь с той же проблемой ценности, с необходимостью дать чёткий ответ на вопрос "быть свободным для чего?".

Это соответственно о Кириллове. Эвола говорит, что тот не может вынести утверждённую им самим для себя свободу и пройти это испытание свободой.
Далее о Раскольникове и Ставрогине:

"Отсюда становится понятной проблематичность уже, казалось бы, твёрдо установленного нами пункта, а именно необходимости сохранять верность самому себе, необходимости автономного и абсолютного закона, зиждущегося на собственном "бытии", если подходить к нему общим и абстрактным образом. Всё опять можно поставить под вопрос, наглядным подтверждением чему служат некоторые герои Достоевского, например Раскольников или Ставрогин. Когда они, полагаясь исключительно на свою волю, пытаются доказать её самим себе посредством абсолютного действия, то незамедлительно терпят крах; это происходит именно потому, что сами они являются внутренне раздробленными существами, поскольку заблуждаются относительно своей истинной природы и реальной силы. Их свобода оборачивается против них и уничтожает их; они гибнут в тот самый момент, когда должны бы вновь утвердить себя, ибо не находят в глубине своей души ничего, что поддерживало бы их и позволило идти дальше".

Таким образом, по Эволе, носители экстремальных идей и экстремального индивидуализма Кириллов, Раскольников и Ставрогин схожи тем, что не в состоянии реализовать и утвердить свои идеи на практике. Собственно, двое из них по результату кончают с собой.
Понятно, что Эвола видит в этом их слабость, неспособность подняться до сверхчеловека, которым каждый из них себя в какой-то степени считает. Но при этом Эвола, сам того не желая, проговаривает совершенно христианский посыл Достоевского: в сверхиндивидуализме сверхчеловека нет опоры, ничего, что поддерживало бы его и позволило идти дальше. Этот путь ведёт в никуда, так как представляет собой прямое отвержение Творца и, следовательно, подмену естественной иерархии, за которую так стоял барон Эвола.